Адмирал Империи – 20 - Дмитрий Николаевич Коровников

— Дело в том, что я не делал это по причине… Эээ… — Гуль замялся, снова подходя ко мне вплотную и шепча на ухо. — Не думаю, что некоторые из моих командиров были бы согласны повернуть назад и уйти и сектора, бросив своих товарищей здесь… Они, в отличие от нас с вами, Александр Иванович, не понимают стратегии, которой мы придерживаемся. Им, видите ли, хочется драться и не комильфо убегать… Поэтому я и переслал капитанам стандартную команду к действию — следовать в «кильватере» за своим флагманом… Понимаете?

— Вы все больше мне нравитесь, Аркадий Эдуардович, — бессовестно солгал я. — Вот что-что, а быстрый карьерный рост в Штабе Космофлота и при императорском дворе я вам гарантирую. Таких, — тут я не стал уточнять, каких «таких», — таких как вы в свите примечают и очень ценят… Поверьте, я там в свое время числился и знаю, что говорю…

— Да и вы мне после этих слов, стали не так противны, как были раньше, — признался Гуль, видимо, несколько расчувствовавшись и размякнув от похвальбы.

— Только сейчас у нас, в связи с этими чертовыми минами и перестраиванием «Абдул Кадира» в хвост колонны, возникнут проблемы, — прервал я поток влажных розовых фантазий Гуля о быстром взлете карьеры. — За кем же пойдут корабли дивизии, или их капитанам все же придется рассказать, что мы с вами сделали?

— Ни в коем случае! — замотал головой Гуль. — Моего авторитета как командующего, и вы это прекрасно знаете, в дивизии не хватит, чтобы заставить этих самовольцев-капитанов выполнять мое распоряжение об отходе к Адане-3. Узнай они о нашем с вами договоре, половина дивизии, а то и большая ее часть тут же повернет назад и уйдет обратно к Хромцовой и Козицыну…

— Да, ту вы правы, — я сделал озабоченное лицо и начал в задумчивости расхаживать по отсеку, нервируя своей ходьбой контр-адмирала Гуля. — Но вести колонну как-то надо…

— А давайте, если уж «Одинокий» идет сейчас рядом с «Абдул Кадиром», вы и пойдете во главе колонны? — осторожно предложил Аркадий Эдуардович, наблюдая, клюну ли я.

Вот дурачок, сам и попался, — пронеслось у меня в голове, а вслух произнес:

— За «Одиноким» остальные не пойдут.

— Тогда временно ваш крейсер получит статус флагмана, — тут же отреагировал Гуль.

— Да, но в таком случае вы должны перейти на мой корабль, — я все туже и туже затягивал удавку. — Ну, или хотя бы сделать вид, сами не находясь на «Одиноком», но начав эвакуацию на него своего штаба и всех служб… Чтобы переезд был виден на камерах остальным экипажам дивизии, а у их командиров не возникло лишних вопросов…

— Решено, мой штаб срочно переберается на «Одинокий»! — воскликнул Аркадий Эдуардович, обрадовавшись, как это он все так просто разрулил, и уже не надо беспокоится о мятеже в собственной дивизии, а также, о этих чертовых, раскиданных турками минах.

Буквально через пару минут весь «Абдул Кадир» стоял на ушах, и добрая половина его экипажа направлялась на среднюю палубу в сторону рукавов перехода к пристыковавшемуся к линкору крейсеру «Одинокий». Гуль, как и планировал, передал по остальным вымпелам 27-ой, что временно переходит на крейсер контр-адмирала Василькова и делает данный корабль своим новым флагманом. При этом Аркадий Эдуардович, конечно же, не собирался никуда перебираться, впрочем, как и весь его штаб, который лишь создавал видимость переезда…

В общем, залез бедолага Гуль в расставленную мной ловушку буквально самостоятельно. Так быстро и легко это произошло, что ни мне, ни моим «морпехам», которые уже поджидали эвакуирующуюся команду «Абдул Кадира» у переходов и благополучно ее паковали партиями, отправляя на «Одинокий», особо трудиться не пришлось. После того, как с людьми из штаба Гуля и остальными, кто создавал видимость переезда, было покончено, «покончено», конечно же, в хорошем смысле этого слова. Дорохов и его ребята растеклись по палубам линкора и принялись «зачищать» его от оставшихся членов экипажа, завершив данную операцию намного раньше запланированных мной тридцати стандартных минут.

Последним оказался самый недогадливый из команды, а также самый вредный и крикливый. Я, конечно, имею в виду Аркадия Эдуардовича Гуля, который, когда за ним пришли, а этим занималось как раз отделение под командованием младшего сержанта Яценко, упирался и кричал во все горло, сначала не понимая, что происходит, а потом, наконец, догадавшись, стал угрожть мне скорой и жестокой расправой…

— Заткни чем-нибудь ему рот, Поля, — попросил я, казачку, устав слушать визг Аркадия Эдуардовича, который цеплялся руками и ногами за все что только мог, лишь бы остаться на мостике, в то время как «морпехи» пытались вежливо его выпроводить в коридор.

Полина, долго не думая, как всегда улыбаясь и шутя, напялила на голову контр-адмирала Гуля свой же шлем с закрытым забралом и выключенным голосовым микрофоном, отчего Аркадий Эдуардович голосил уже в замкнутом пространстве сферы, не раздражая своей истерикой меня и остальных.

— Как рыба моей мечты, — усмехнулась Поля, показывая на Аркадия Эдуардовича, с выпученными глазами, беззвучно и смешно открывающего рот…

— Спасибо, — поблагодарил я Полину за оперативность. — Передай Дорохову, что я через пять минут жду здесь на мостике офицеров его саперных команд…

— Слушаюсь, господин контр-адмирал, сейчас сделаем, — кивнула сержант Яценко, вытаскивая буквально на себе, в коридор упирающегося и машущего руками Гуля.

Отлично, первая часть операции проведена на отлично, — похвалил я сам себя, садясь в кресло капитана и принимаясь за вторую. Я самостоятельно, так как на мостике «Абдул Кадира» после проведенной людьми Дорохова «зачистки» никого, кроме меня не осталось, вышел на канал связи с линкором «Паллада» и снова предстал перед угрюмой и недовольной Хромцовой.

— Что тебе еще надо, ренегат? — буркнула она, скорее обреченно, чем зло, похоже, уже смирившись с поражением.

— Несколько секунд помолчите, Агриппина Ивановна, и дайте мне объяснить, что произошло, происходит в данный момент и произойдет в ближайшее время, — улыбнулся я, начав свой рассказ…

Закончив беседу с Хромцовой и присоединившимися к нам остальными дивизионными адмиралами, раскрыв перед ними все тайны и козыри, я облегченно выдохнул, и выключил канал, как это я любил, заранее, до того момента, когда на мои слова и предложения начнется шквал реакции. Я не собирался сейчас уговаривать своих