Баллада об атлантах - Олег Геннадиевич Белоус
Свежий соленый ветер, пропитанный запахом гниющих водорослей, уже коснулся разгоряченных лиц беглецов, когда в затылок пахнуло жаром. Бомани повернулся. В лярах тридцати позади на мостовой стремительно проступило красное пятно. "Неужели не успел?" Обдало сухим жаром.
— Бежим, — отчаянно крикнул, и побежал, увлекая случайную подругу с собой.
Раскаленная порода пятна обвалилась, из ямы полетели раскаленные камни словно выброшенные адской катапультой. "Кажется это называется вулканические бомбы!" — совершенно некстати подумал мужчина, изо всех сил увлекая подругу вперед. "Не ошибся отец, а вот нам кажется конец!" Вокруг царил хаос: люди, с дикими криками, которые заглушал рев новорожденного вулкана, бежали куда глаза глядят; воздух, наполненный запахами серы и дыма, прорезали вулканические бомбы, некоторые размером с колесницу, в десятках мест разгорались пожары, а позади рос конус вулкана, подталкивая беглецов в спину сухим жаром.
И тут ни с того ни с сего обрушился дождь.
Хотя нет, назвать это "дождем", неправильно. Это походило на океан, который осторожно подкрался к острову атлантов и внезапно обрушился на головы разумных под немыслимым давлением. Вы скажете "лило как из ведра". Я скажу "лило, как будто над головой раскрылся портал в глубины океана!" Последние несколько ляров беглецы преодолели согнувшись пополам, под адский грохот взрывающихся от соприкосновения с водой вулканических бомб, почти ничего не видя. Если бы не помощь юноши, Зерин смыло бы.
Протянутая вперед рука Бомани нащупала дверь, он рванул ее и втянул за собой девушку. Дверь бесшумно закрылась. Беглецы оказались в кабине электрической колесницы. Эти последние несколько ляров дались им не легче, чем воину выстоять целый день на поле боя.
Кое-как Бомани завел экипаж, на полной скорости экипаж помчался в порт.
Прошло десять дней. Беглецы из гибнущей страны Атлантов построили хижину далеко в горах, где по расчетам Бомани вода не должна была достать. Им было хорошо вдвоем. Никогда еще он так истово не любил, никогда еще женщина с такой страстью не отдавала себя. За дни после бегства мужчина понял, что Зерин это его судьба и, если им суждено выжить, то в мире после атлантов он не найдет подруги лучше. Выживут они, погибнут? Они не знали, но эти дни их и только их!
Ранним утром он проснулся и вышел на площадку перед хижиной и замер, глядя вниз. Солнце еще не встало, но уже достаточно рассвело. Стали видны альпийские луга на фоне нависших черных туч, серый, липкий туман, поднимающийся над оловянной гладью горной речушки, седую от водяной пыли траву.
Тишина, недобрая, напряженная. Словно сама природа застыла, напряглась перед тем, что ей предстоит испытать. Если отец не ошибся, все должно случиться сейчас. Он услышал позади шуршание, не оборачиваясь, понял, что это Зерин.
— Ты говорил, что все должно начаться сегодня? — теплое женское дыхание защекотало ухо.
— Да, — слова падали в тишине подобно каменным глыбам, — если отец не ошибся. Мы скоро узнаем это.
Все произошло совершенно неожиданно. Вначале на горизонте появилась узкая, толщиной с нить синяя полоска и пришел низкий, вибрирующий гул. Такой, наверное, могли издавать в неистовом гневе на людской род боги Преисподней. Полоса стремительно росла ввысь и приближалась, вздымаясь в небо, выше самой высокой пирамиды, созданной человеком или атлантом.
Бомани повернулся, обхватив подругу за талию привлек к себе. Огромными сухими глазами женщина смотрела на с каждым мгновением приближающуюся смерть.
Мужчина запел негромко;
Струна запела под рукой,
О Посейдонис, мой Посейдонис
Прощай отец, прощай и мать!
Другая вторит ей струна,
О Посейдонис, мой Посейдонис
Прощай любимая и друг,
Выживу я иль погибну — это неважно отныне!
Гигантская волна, высотой больше километра, ударила в побережье острова, круша и сметая на пути все. Суша вздрогнула, прогнулась от неистового удара миллионов тонн воды. Разлетались, словно спички, леса, миг и побережье скрылось под водой. Небольшой городок — колонию атлантов, смыло в мгновение ока.
Круша и сметая все на пути и, лишь немного уменьшив высоту, цунами с огромной скоростью ворвались внутрь острова, помчалась ввысь по горному склону к застывшим от ужаса людям…
Масштаб постигшей планету катастрофы возможно понять, только наблюдая с орбиты.
В стране Атлантов проснулось множество вулканов, в клочья разорвав каменный панцирь Земли языками пламени и магмы, остров затрясся в пароксизме безостановочных землетрясений. Рушились, словно картонные, разлетаясь осколками камней и дерева стены, тысячи людей и атлантов погибли от пожаров и задохнулись в дыму и ядовитых газах.
Казавшаяся нерушимой земная твердь начала стремительно опускаться, прибрежную часть страны, включая Посейдонис, затопило. Океан хлынул в проснувшиеся вулканы. Вода соприкоснулась с кипящей магмой, и грянул взрыв, какого еще не знала мир. Планета пошатнулась. Океан породил воронку, обнажая дно, затем эта воронка взорвалась водяным вихрем, поглотившим небо.
Колоссальной высоты волна, какой еще не видела Земля, доставшая, казалось, до облаков, обрушилась на континенты, сметая леса и горы, уничтожая корабли и цветущие прибрежные города. Они пропали, не оставив даже следа, даже воспоминания. Волна цунами трижды обогнула планету, разрушив все, до чего только дотянулась.
Прошло четыре дня.
Двое на вершине горы — Бомани и его подруга, глядели на побережье, заваленное месивом из камней, бревен и миллионов трупов животных и людей. Горизонт черен, вдалеке небо с грохотом стегало молниями море.
Весь этот апокалипсический вид внизу, грохотание грозы, боль в сбитых ногах — вызвали в девушке такое острое и щемящее чувство потерянности, жалости к самой себе, что она едва не разрыдалась.
— Ты… если бы не ты, я бы погибла… — девушка подошла к мужчине и склонила голову ему на плечо.
Бомани, не глядя, обнял девушку за талию.
К прежней жизни возврата нет, неожиданно понял он и даже замер, пораженный ясностью и обжигающей правдой этой мысли. Но они выжили и это главное. И неважно, что море поглотило их хижину с припасами и инструментам, а им пришлось убегать от настигающих волн. Главное — они выжили.
И тучи, вдруг расступились, давая путь солнечным лучам, высветлившим мужчину и женщину на вершине горы.
Бесплотный голос искусственного интеллекта номер 228/ 15 прошелестел:
— На планете уцелели только горстки людей. На восточном континенте горные племена диких цахел, несколько тысяч людей — кроманьонцев и горстка полуатлантов. Из атлантов не уцелел никто, но и паразиты — магоно эо, не выжили. Род человеческий понес катастрофические утраты и был отброшен на долгие тысячелетия в дикость, но избежал участи домашних животных.
