Я не желаю нагибать! - Альберт Беренцев
Но трупов снаружи не оказалось — ни одного. Собственно, снаружи вообще никого не оказалось — ни живых, ни мертвых. Орки, видимо, свалили, а может их всех увели в плен.
Большая часть шатров в лагере исчезла, остался только один остов от самого громадного шатра-мегаполиса, с которого явно в спешке стащили полог. Так что теперь шатер напоминал скелет — от него остался только каркас, который, видимо, второпях не успели собрать. От двух самых крупных командирских шатров сохранились такие же каркасы. А еще орки оставили в изобилии следы, мусор, волчье дерьмо и выгребные ямы. Земля на месте лагеря была утоптана и загажена до состояния площади крупного села.
Я быстро прошелся по пустому лагерю. В воздухе еще витали ароматы орков и костров, но сами костры были наспех потушены, над некоторыми из них еще клубился дымок.
Загон с волками сохранился частично, но самих волков не было.
Никаких следов боя я не наблюдал, так что логично было предположить, что орки просто ушли. Но ушли в дикой спешке, побросав все свои самые крупные конструкции.
Я увидел, как по реке проплывает крупное корыто, явно тоже забытое второпях, и тогда до меня наконец дошло. И когда дошло — я в истерике расхохотался.
Да они же просто сбежали!
Орки просто трусливо сбежали, от одного меня! Усыпили меня своими благовониями, как усыпляют тигра в зоопарке, чтобы войти к нему в клетку, а потом разбежались!
Многотысячное племя орков свалило от меня одного, так и не решившись меня убить!
Это… странно. Я даже на секунду ощутил нечто вроде гордости. Вот так меня раньше никто в жизни еще не боялся. Неужели я настолько страшный? Судя по всему — да.
Ну а раз я страшный — значит, пора мне уже начать отыгрывать роль мирового суперзла.
Я пошарился по брошенному лагерю в поисках полезностей, но обнаружил только одну горелую лепешку в погасшем костре. Лепешка была такой твердой, что я едва не переломал себе зубы об неё, но я все равно позавтракал. Неизвестно, когда я теперь еще добуду еду.
А вот оружия я не нашёл совсем. К оружию орки относились достаточно ответственно, чтобы не забывать его даже во время панического бегства.
Вот это меня уже напрягло. Я остался совсем один-одинешенек, в чужом и явно враждебно настроенном ко мне мире.
Это чувство одиночества сейчас, в пустом лагере, навалилось на меня особенно жестко, всей своей массой.
Я понятия не имел, куда идти и что делать. Я даже уже тосковал по вчерашнему дню. Орки, конечно, были не слишком вежливы со мной и возможно, собирались меня убить, но с ними я чувствовал себя спокойнее.
Теперь же я совершенно свободен, и эта свобода давит. Я никогда не оставался один в лесу, в горах, чтобы ни одного человека или орка не было на расстоянии десятков километров вокруг. Я жил в городе, в деревне, но рядом постоянно был хоть кто-то. Было, где купить еду, и куда обратиться за помощью.
Куда идти? Искать людей? Или наоборот отправиться вслед за орками, подальше от людей? Вообще я понятия не имел, как отнесутся ко мне местные люди-отморозки, если я найду их.
Человеку, конечно, логично искать других людей, но ведь местные люди — не чета нашим. У местных людей со мной разговор наверняка будет коротким, они скорее всего сочтут меня слабаком, а то и опасным чужаком, а то и вообще неведомой зверушкой, жалким подобием человека…
За лесом на горизонте вздымались громадные горы, вершины которых тонули в облаках. Но до этих гор явно топать не один день, а еды у меня нет.
Я оглядел утоптанную землю, вот в чем был плюс огромного орочьего стада — они оставляли за собой просто уйму следов на местной почве. Эта почва была местами каменистой, но в других местах она была вполне себе жирной и мягкой, так что отпечатки волчьих лап были видны во всей красе. Судя по этим отпечаткам, орки явно поехали не к горам, в а противоположную сторону. Вонь, которую оставили за собой ушедшие орки и волки, говорила о том же самом.
Насколько я понял, жили местные орки в основном грабежами. Они кочевали по окраинам мира и грабили другие расы, которые, как и сами орки, сбежали сюда от человеческой тирании.
Так что логично было предположить, что и сейчас орки уехали грабить. А раз они уехали грабить — значит, там есть кого грабить. Хотя, даже если они ушли не к поселениям, идти по их следу будет логично: вонь орков точно распугает лесных хищников, и идти за ними вариант получше, чем отправляться в любую другую сторону.
Вот почему я решил пойти по орочьему следу, а не к горам — я рассчитывал, что встречу другие разумные расы. Возможно, кто-то из них поможет мне в моём затруднительном положении. Ну или просто убьет меня — в моем случае это тоже выход.
Главное: не стоять на месте. Чтобы просто выжить, мне надо бешено бежать вверх по этому эскалатору судьбы, который везет меня прямо в могилу.
Уже совсем рассвело, день обещал быть жарким, так что я снял пальто и свитер, оставшись в одной футболке, набрал себе воды из реки в найденную орочью флягу, а потом потопал вслед за столь позорно сбежавшими от меня орками.
Я надеялся, что выйду к цивилизации, но догнать орков не рассчитывал. Ибо был уверен, что орки снова меня видеть будут совсем не рады.
Глава 5
На второй день пути я уяснил, что дойти куда-то в этом мире — нетривиальная задачка. Просто потому, что этот мир огромен, а вот с плотностью населения тут явные проблемы. И думаю, проблемы эти появились не без помощи людей.
Лес кончился под вечер первого дня, дальше начались бескрайние степи, местами перемежающиеся перелесками.
Ночи были прохладными, а днём нещадно жарило солнце. Все лучше, чем если бы сейчас была зима и я бы замерз насмерть, конечно. Но все равно неприятно.
Шёл я, судя по Солнцу, на восток, а не на юг, тем не менее, чем дальше я шёл — тем суше и жарче становилось.
Хвоя сменялась листьями, трава становилась больше и ярче, а вот деревьев попадалось все меньше. Орочий след я очень скоро потерял, так что дальше брёл просто наугад в пустоту и неизвестность.
К вечеру второго дня пути я смертельно устал и оголодал. О том, чтобы встретить живых и разумных тварей, я уже даже не мечтал. Мне бы с голоду не сдохнуть. В степи обитали огромные тушканы, я видел их издали пару раз, но о том, чтобы поймать одного, не могло быть и речи. У меня не было с собой ни огнестрела, ни лука, вообще ничего не было.
А бегать за этими тушканами было бесполезно, при моем приближении они растворялись в своих норах. Я попытался раскопать одну из нор, но только сорвал себе ноготь на руке, и ни до какого логова гигантских тушканчиков так и не докопался.
В небесах кружили какие-то крупные птицы, но до них тем более не добраться. Птицы, как и обитатели степи, тоже были огромными, сначала я даже принял их за драконов и, перепугавшись, минут двадцать пролежал в траве. Но птицы мною не заинтересовались, я не был для них добычей, как и они для меня. Так что вскоре я привык к ним и продолжал свой скорбный путь.
Воду я нашёл только однажды — степь пересекал какой-то мутный ручей: слишком мелкий, чтобы в нем водилась рыба, и слишком грязный, чтобы из него пить. Но я все равно напился и даже наполнил свою флягу. Все лучше, чем подыхать от жажды.
К концу второго дня пути я едва стоял на ногах. Да и передвигал ноги не без труда — один мой ботинок порвался и уже просил каши, а ноги устали настолько, что я ощущал, как организм с трудом толкает по ним кровь, пытаясь заставить перетруженные мышцы работать.
Футболку я снял и повязал себе на голову, чтобы не скопытиться от солнечного удара. Это сработало — от солнышка я не вырубился, зато голые плечи и торс у меня обгорели местами до волдырей.
Я проклинал все на свете, прежде всего, конечно, призвавших меня орков, но и себя самого тоже, когда вечером второго дня устраивался на ночлег.
Местность здесь как будто изменилась. Степь переходила в странный низкорослый лесок. Радоваться этому или горевать —
