Герой из героев. Попытка не пытка - Елена Тихомирова
– Ого, серьёзно? Достал-таки? Откуда?
– Повезло.
– Действительно повезло! У нас уже шестой год земляничного куста с целыми ягодами не встретишь. Мхоборы1 подчистую объедают.
– Значит, вдвойне повезло.
– Втройне. Я такой редкостью обязана поделиться.
– Зачем? – не понял я. – Ты же не так давно была недовольна объёмом Брианны.
– Видишь ли, хранить теперь смысла мало. Всё равно настала пора вещи паковать и уходить отсюда. А пить в одиночестве? Скучно.
Резон в её словах имелся. Меня тоже часто тянуло поговорить с кем-либо после распития алкоголя. Правда, моему обществу мало кто был рад, но раз уж это меня просили составить компанию.
– Не хочу злоупотреблять добротой мадам Матильды, поэтому как насчёт встречи завтра? День должен быть ясным. Можно будет посидеть у реки сразу за деревней, мне там понравилось.
– Завтра будет даже лучше. Только давай с северной стороны и чуть подальше? У старой ивы.
– Я туда ещё не ходил.
– За пасекой будет тропка к реке. По ней иди, а как кончится, то налево вдоль берега. Первая ива, она же единственная на всю округу, будет нужной. Я приду за пару часов до полудня.
– Самое солнце.
– А я люблю жару, – улыбнулась она и как-то зловеще прошептала. – В холодной сырой могиле успею належаться.
***
Мадам Матильда посмотрела на меня с укором, но когда я завязал разговор о том, чтобы материально поблагодарить её за услуги, то от вознаграждения напрочь отказалась и сказала, что помогает отнюдь не из-за денег. Возможно, мне стоило вместо монет предложить ей помощь по хозяйству, но я знал, что ничего такого не умею. А потому, стиснув тайком полешко из поленницы, вернулся в комнату и приступил к своему излюбленному занятию – вырезанию поделки. На этот раз мне захотелось запечатлеть в дереве лицо заботливой женщины.
Элдри проснулась, едва я приступил к работе. Она была очень слаба, но её аппетит говорил, что это ненадолго.
– Завтра переоденешься, – я похлопал рукой по свёртку с одеждой.
– Угу.
Ответ меня устроил, но вместо того, чтобы заняться делом, я принялся довольно созерцать, как она жадно глотает мятую отварную картошку. Мысли при этом вылились в такое вот поучение:
– Впредь не стоит вновь так сильно простужаться.
– А если я заболею, – Элдри жалобно посмотрела на меня, – ты снова приведёшь маму?
– Маму? – сперва удивился я, а затем понял. – Нет, ты спутала. Тебя лечила Ванесса, она совсем другая женщина.
Ложка упала в миску, и миска скатилась у девочки с коленей. Куски картошки покатились по полу.
– Я хочу маму! – захныкала Элдри. – Маму! Маму!
Не знаю, что на меня нашло. Может, мне вспомнилось, как некогда я сам горько рыдал, а мастер Гастон был рядом? Сложно ответить, но я сел подле девочки и неуклюже прижал её к себе.
– Не всё бывает так, как хочется. И кое-что уже нельзя исправить. Никогда. Как бы ни хотелось иначе.
– Но если ты знал, что ничего нельзя исправить, то зачем ты убил их?
Светлые глазёнки уставились на меня, как будто бы в ожидаемых от меня словах должна была содержаться истина, раскрывающая как минимум никому неизвестную тайну создания мироздания.
– Потому что иногда выбор ведёт нас к тропам судьбы, ступая на которые выбора больше не остаётся. Я ведь на самом деле никогда не желал твоей матери и сестре зла.
– Ты убил их.
– И буду помнить об этом до конца своих дней.
– Я тоже этого не забуду.
Несмотря на произнесённую угрозу, Элдри прижалась ко мне. Я машинально погладил её по спутанным грязным волосам, словно собачонку, но тут же поморщился и отстранился.
– Фу! От тебя совсем несносно пахнет! Пойду договорюсь с кем‑нибудь, отведу тебя в баню. И пока не вымоешься, не переодевайся! А то всё стирать придётся.
***
Утром я решил, что хватит Элдри валяться в постели, а потому вознамерился взять её с собой к реке. Мадам Матильда заметила, что мы собираемся уходить, и высказала свой упрёк. Но я преподнёс ей подарок, и все аргументы кончились. Деревянный миниатюрный бюст самой себя привёл женщину в неописуемый восторг, и на этой воодушевлённой ноте испарились все её претензии. Она под не особо довольный взгляд мужа с энтузиазмом сунула мне четыре только что испечённых пирожка с морковкой и улыбнулась на прощание.
Коня я оставил в стойле. Девчонке следовало самой двигаться, а до места встречи с Ванессой было не так далеко. Правда, поначалу Элдри немного пошатывало. Её походка была неуверенной, но вскоре детский интерес и задор исправили это. Она то подражала птичке, махая крыльями, то начинала жужжать, изображая пчелу. Я не делал никаких замечаний, хотя местные на неё косились неодобрительно. Если честно, мне было безразлично как поведение девочки, так и отношение к нему селян. Она мне не мешала. Они тоже.
Ванесса уже поджидала меня, хотя приподняла брови, заметив Элдри. В руках женщина держала объёмную корзинку, прикрытую толстым покрывалом.
– Хочешь пирожок? – предложил я ей, чтобы избавиться от ноши.
Узнав, что внутри варёная морковь, Элдри напрочь отказалась от выпечки. Я же и так плотно позавтракал. Съеденные два угощения явно были лишними, а оставшиеся мешали свободе рук.
– А с чем он?
– С морковкой.
– Ненавижу морковь. Но давай расстелем покрывало и положим к моей снеди? Может, твоя девочка съест?
Да. Видимо, морковью здесь питался я один.
– Я не зайчик морковку есть! Я белочка! Я люблю орешки!
Мы устроились в тени дерева. Приятная прохлада и запах воды действовали расслабляюще. Элдри, правда, порывалась искупаться в реке, но я твёрдо стоял на своём, а потому бдительно следил за соблюдением указа не трогать воду. Вроде бы дитя меня слушалось и только игралось с песком. Ванесса открыла корзинку, в которой принесла с собой немного лесных ягод, хлеба, сыра и фундука. Они скрасили распитие крепкой, но чрезмерно приторной настойки.
– Я всё вспоминаю, как ты себя вёл в трактире. Со стороны выглядело так, будто тебе прекрасно известно, чем я занимаюсь. У тебя был знакомый маг-лекарь?
– Да.
– Хороший?
– Полагаю. Я именно как лекаря знал её очень недолго.
– Ясно. Сам-то не пробовал так лечить?
– Нет, исцеление не по моей части.
– У-у-у, – протянула магичка с неприкрытым скептицизмом. – Не по твоей части, говоришь? Ха, в тебе же вообще силы нет!
Она рассмеялась, желая этим смехом досадить и сделать мне больно. Но у
