Ричард Лупофф - Гибель солнца
— Прошу прощения, — ответил Дэниел. — Я не знаю японского. Послушайте, мистер Хасегава, вы говорите по-английски? Это единственный язык, который я знаю, не считая языков программирования вроде Кобола или Сисгена. И немного эсперанто. Ми паролас эсперанто. Ми паролас мулта бритиа. Ми не паролас Джапания.
Хасегава шумно вздохнул.
— Мой дед из другого времени. Вы мужественно боролись за свою жизнь и предоставили вашим потомкам возможность… возможность оказать вам должное уважение.
Он снова поклонился. На нем было надето кимоно, шаровары и перчатки. Из-под кимоно выглядывали ножны церемониального меча.
Дэниел полагал, что ножны были чисто декоративными и торчащая из них рукоятка не принадлежала настоящему мечу.
— Странная ситуация, сэр.
— Пожалуйста, — Хасегава отвесил легкий поклон. — Я младший, и вы не должны называть меня сэром, дедушка.
— Подождите. Вы выглядите старше меня. Мне только тридцать… — Дэн замолчал. — Подождите. Если я пробыл без сознания восемьдесят лет, то мне сейчас сто четырнадцать. Когда произошла авария, мне было тридцать четыре.
— И я ваш внук.
Дэниел прищурился.
— Сколько вам лет, мистер Хасегава?
Хасегава опять поклонился.
— Мне пятьдесят пять земных лет, дедушка. На Хоккайдо у нас есть возможность регулировать продолжительность года. Обычно мы предпочитаем оставаться на стационарной солнечной орбите, чтобы пояс астероидов вращался позади нас. Таким образом обеспечивается. максимальный доступ к природным ресурсам.
— Уф, — Дэниел прикоснулся рукой ко лбу, думая, что вспотел. Конечно, нет. — Послушайте, мистер Хасегава, за последние несколько месяцев мне пришлось переварить огромное количество информации. С тех пор, как я пришел в себя и обнаружил, что представляю собой лишь пару оптических датчиков, вмонтированных в переднюю панель компьютера.
— Конечно.
«Какого черта этот парень кланяется при каждой фразе!» — подумал Дэн.
— Я хочу сказать, что испытываю странное чувство. Я понимаю, что являюсь вашим дедушкой. Доктор Ройс сообщила мне о смерти вашей бабушки и вашего дяди Роберта. Поверьте, это явилось для меня тяжелым ударом. Известие о том, что ваша мать и вы еще живы, доставило мне огромную радость.
Хасегава поклонился.
— Дедушка оказывает мне честь.
«Не собираюсь я кланяться каждые несколько секунд!»
— Но послушайте, ведь мне чуть за тридцать. По крайней мере, я сам так себя ощущаю. Даже это тело — я знаю, что наполовину робот, — Дэниел протянул вперед руки, даже это тело. Они правильно придали ему внешность тридцатилетнего человека. А вы… Я понимаю, что биологически вы мой внук, Йеясу. Но вы старше меня. Во всех отношениях. По возрасту вы годитесь мне в отцы. У вас есть семья?
— Да, — Хасегава наклонил голову, его движение можно было принять либо за энергичный кивок, либо за легкий поклон. Дэниел предпочел бы первое.
— У меня есть жена, две наложницы и много детей.
— О Господи!
— Так принято на Хоккайдо.
— Знаете… — Дэниел почувствовал желание сделать глубокий вдох, а затем медленно выпустить воздух через вытянутые губы. Он мог слышать легкое гудение расположенного в груди насоса, который качал кровь к небольшой оставшейся у него части органического тела.
Йеясу Хасегава вежливо ждал.
— Прошу прощения, Йеясу. Я еще не совсем привык к этому, — он коснулся рукой лба.
Хасегава стоял, внимательно слушая.
— А ваша жена не возражает? Я хочу сказать… можно понять, что вы не святой. Но так открыто… — он покачал головой — в конце концов, ему удалось это сделать.
Йеясу наклонил голову.
— Оджии-сан. Уважаемый дедушка. Возможно, вам доставит удовольствие прогулка по парку. Если, конечно, ваше состояние позволяет, — он вопросительно посмотрел на доктора Ройс.
— С вами будет все в порядке, мистер Китаяма. Я отсюда могу контролировать ваше состояние. В любом случае, вам уже пора выходить, мистер Хасегава, ваш дедушка, возможно, гораздо сильнее и выносливее вас. Но все равно, будьте к нему внимательны.
Она посмотрела на часы.
— Уже почти вечер.
Дэниел взглянул в окно. Снаружи все купалось в солнечном свете. Он раньше не обращал внимания на то, что происходит за окном, и не знал, когда должны наступить сумерки.
— Если вы подождете следующего дня, — предложила доктор Ройс, — то тогда…
— Мое инфракрасное зрение будет работать снаружи?
— Конечно.
— Тогда мы пойдем. Кажется, у меня внезапный приступ клаустрофобии.
Дэн направился к выходу. Его последнее замечание было шуткой. Но вдруг он осознал, что испытывает непреодолимое желание выйти из комнаты, оказаться вдали от этого здания с его пультами управления и экранами, мониторами и клавиатурами, его светящимися осциллоскопами и мерцающими индикаторами. Его нога не ступала на траву уже много месяцев или десятилетий, смотря как считать восемьдесят лет беспамятства, — и он очень хотел вновь испытать это ощущение.
Выйдя из здания госпиталя, он в сильном нетерпении, почти бегом, пересек мощеную площадь и тротуар. Он прыжком преодолел последние пятьдесят сантиметров до газона и потерял равновесие. Дэн рефлекторно оперся одной рукой о землю, чтобы не упасть на колени.
Он поразился быстроте своих рефлексов. Как только его рука коснулась травы, он остановил свое падение, опершись на ладонь, затем перенес вес на пальцы, рывком выпрямился и стоял, улыбаясь, у кромки сочной травы, прежде чем внук успел подбежать к нему.
— Оджии-сан, — сказал Хасегава.
Дэниел оглянулся. Здесь росли дубы, клены и эвкалипты. Он скользнул взглядом вверх по сильным грациозным стволам огромных быстрорастущих эвкалиптов к распростертым высоко над землей ветвям.
Сквозь листья он мог видеть легкие облака в верхних слоях атмосферы, а за ними — яркое солнце, ласкающее его своими теплыми лучами. Дэниел подставил лицо и руки солнцу. Его искусственное тело было снабжено различными датчиками, заменяющими нервные окончания фотоэлементами, оптическими сенсорами, датчиками давления.
Его глаза закрыты, искусственные веки прикрывали оптические сенсоры, и солнечные лучи проникали сквозь них, вызывая ощущения мягкого естественного света. Своей искусственной кожей он чувствовал приятное тепло.
Дэниел услышал голос Хасегавы.
— С моим уважаемым дедушкой все в порядке? Может быть, позвать доктора Ройс?
Дэниел опустил лицо и открыл глаза.
— Все хорошо, Йеясу, все отлично. Это лучшее из того, что я чувствовал последнее время. Как будто я опять на Земле!
— Но мы не на Земле.
— Понимаю. Похоже, первоначальный проект постройки Островов воплотился в жизнь. Если мы проткнем этот слой земли… — он погрузил свой искусно сделанный палец между стебельками травы в жирную, почти черную почву, отковырнул маленький комочек, положил на ладонь и принялся внимательно рассматривать. — Если мы проткнем верхний слой, то что обнаружим? Ведь не застывшую магму Земли?
— Нет, дедушка. Мы обнаружим металлические плиты корпуса станции.
— Пойдемте, я хочу прогуляться.
Дэниел двинулся вперед легким, как он полагал, шагом. Почти сразу же он заметил, что Йеясу Хасегава вынужден перейти на бег, задыхаясь и не успевая за ним.
— Извините, — сказал Дэн, — Я не собирался идти так быстро.
Хасегава стоял, ловя ртом воздух.
— Может быть, мы лучше присядем и поговорим? Или я могу попробовать идти медленнее.
Через несколько минут они наши выход из положения. Хасегава на велосипеде ехал по ровной тропинке, а Дэниел без всякого напряжения шагал, рядом по траве.
— Надеюсь, вам так удобно, Йеясу. В вашем возрасте не стоит перенапрягаться.
— Благодарю вас, — кивнул Хасегава. — Мой дедушка чрезвычайно внимателен.
Дэн подумал, не прозвучала ли в этих словах ирония.
— Как наступают сумерки? — спросил Дэниел. — Я никогда не углублялся в подробности функционирования Островов. Я был слишком занят там, внизу. Это входило в обязанности других.
Йеясу остановился.
— Думаю, сейчас самое время, — он посмотрел на часы. — Здесь прекрасный вид. На Хоккайдо мы возродили искусство дзукуми, дедушка.
— Что?
— Можно назвать это созерцанием Луны.
Высоко над ними солнце внезапно померкло, Казалось, начинается затмение. Тень пробежала по его поверхности, как будто кто-то задергивал шторку. За несколько мгновений солнце исчезло, и в парке воцарилась странная тишина.
Откуда-то сверху послышался крик птицы, затем еще один.
Солнечный свет сменился серебристым сиянием, и температура заметно понизилась.
Сквозь сеть ветвей эвкалипта Дэниел увидел Луну, гораздо большую по размерам, чем он когда-либо наблюдал с Земли.
— На Хоккайдо мы Лишены возможности наслаждаться подобным зрелищем, оджии-сан. Но у нас есть собственное дзукуми, когда мы любуемся поясом астероидов. Хотя…
