Евгений Лотош - 4-02. Ripresa allegro mosso
– Вот здесь и здесь нет ощущений, – Кирис ткнул пальцами в точки на бедре и левом запястье. – А здесь, – он провел большим пальцем по ребрам, – постоянно болит, только несильно. И пальцы на левой ноге все еще плохо работают.
– Ну вот, лишь остаточные нейропатические боли и онемения, и те, думаю, пройдут со временем, – Абеллина развела руками. – Рефлексы полностью в норме, двигательные тесты аномалий не выявляют. Что самое удивительное, повреждения спинного мозга, как видно по последним снимкам, полностью пропали, и даже трещины больше не видны.
– Понятно… – Карина задумчиво прицокнула языком. – Историю болезни вели?
– Разумеется. Вот, – врач извлекла из папки несколько мелко исписанных листов. – К сожалению, по правилам я не могу ее отдать…
– И не надо. Можно, я просто взгляну? – Карина приняла листы и быстро просмотрела их. – Все, я сняла копию, и со снимков тоже. Кир…
Она явно заколебалась.
– Координатор напоминает, что еще несколько минут – и вы точно опоздаете на самолет. Но я боюсь отправлять тебя в дальнюю дорогу просто так. М-м… сними рубашку, пожалуйста, и ляг на живот.
Ну вот. Врачам только дай до тебя дорваться, и Риса туда же. Кирис посмотрел на Фуоко (ничего, она уже видела его голым), стащил рубаху через голову и улегся на кушетку на брюхо. Карина подошла к нему.
– Кир, – она коснулась его шеи твердыми горячими пальцами. – Я хочу проверить твой спинной мозг. Сейчас я введу в него электроды. Она настолько тонкие, что ты ничего не почувствуешь. Но мне придется действовать вслепую, так что не шевелись. Хорошо?
– Ладно, – пробурчал Кирис, внутренне напрягаясь. Опять иголки? Вот блин!
– Положи голову на руки… вот так. Замри.
Твердые пальцы опять коснулись позвонков на шее и между лопатками. Ой-ё, сейчас как кольнет… Боли, однако не чувствовалось, лишь легко щекотало. Минуту спустя Карина легонько щелкнула его по затылку.
– Вставай, герой, и расслабься. Одевайся.
– Ну и что? – почему-то полушепотом спросила Фуоко. – Сильно плохо?
– Загадочная картина, – Карина покачала головой. – Я прозондировала около полусотни нейронов, на большее времени не хватает. Некоторые демонстрируют нормальную проводимость, кое-где сниженную процентов на пять-десять, что не критично. Но вот сверх того… как бы сформулировать получше? Некоторые аксоны демонстрируют явно заметную задержку прохождения импульса, время его путешествия процентов на сорок-пятьдесят выше, чем у других. Причем наблюдается задержка лишь в месте травмы. Выше и ниже все в порядке. Такое впечатление, что аксон резко удлинился, словно в месте ушиба дополнительный кусок вшит. Дэйя Абеллина, вы понимаете, что происходит?
– Нет, – врач развела руками. – Ни малейшего представления. Только вот…
Она достала из конверта еще пару пленок.
– Я до сих пор не уверена, что их стоит кому-то показывать, но… Возможно, вы знаете, о чем речь? Район верхнего средостения, сердечной сумки и верхушки легких – я сначала решила, что там опухоли. А потом я еще раз внимательно взглянула на снимки шеи… в общем, смотрите сами.
Она протянула пленки Карине, и та взглянула на них против света.
– Так… – задумчиво проговорила Чужая. – Кир, скажи, рискнул бы ты рассказать дэйе Абеллине о себе все?
Все? И о том, что он эйлахо? Кирис внимательно посмотрел на врача. Ну, Белла хорошая тетка. Сколько времени с ним возилась, и ни разу даже не раздражалась. Пусть. Тем более что он вот-вот уедет.
– Ну, да, в общем, – неохотно ответил он, преодолевая внутреннее сопротивление.
– Хорошо. Дэйя, дело в том, что Кир – эйлахо.
Глаза врача изумленно расширились.
– Затемнения в грудной клетке и шее – не опухоли. Мы условно называем их "псевдоэффектором" – примерно то же самое, что знакомые вам волюты. Как мы полагаем, они напрямую с волютами связаны, но точных данных нет. Энергоплазма… я имею в виду, похожее на слизь псевдовещество, ее составляющее, непрозрачно для электромагнитного зондирования. А темные участки в спинном мозге… Я просто затрудняюсь ответить. Раньше я их не замечала…
Карина замолчала.
– Дэйя Абеллина, прошу нас простить. Время вышло полностью. Мы должны немедленно уйти. Простите, что вышло скомканно, но мы позаботимся о Кире. Если окажется возможным, мы проинформируем вас о результатах. Спасибо за заботу. Я возвращаю куклу координатору.
Ее черты лично снова потекли, трансформируясь.
– Нам пора, дэйя, – прежний невзрачный мужчина наклонился и подобрал с пола сумку Кириса. – Выражаю признательность за ценную информацию. Дэйя Винтаре, дэй Сэйторий, мы уходим.
– Всего хорошего, дэй, – кивнула Абеллина. – Кир, ты уж там поаккуратнее. Помнишь, что я говорила? Поостерегись резких движений, и уж точно не ныряй вперед головой в ближайшие полгода как минимум. И… спасибо за доверие. Я никому про тебя не расскажу.
– Да, дэйя Тапас, – Кирис низко поклонился. – Прощайте.
В последний раз взглянув на женщину, он повернулся и вышел вслед за паладаром.
Уже в машине, стремительно удаляющейся от базы по лесному серпантину, он вгляделся в мелькающие меж стволами деревьев очертания базы "Дельфин", стараясь навсегда запомнить длинные приземистые здания и ангары, взлетно-посадочную полосу, вращающуюся антенну радара, пирсы с лежащими рядом тушами подводных лодок и стремительными корпусами эсминцев… Вот и все. Только-только он начал привыкать к новому месту, и вот теперь снова срываться и в дорогу. Однако впереди – Хёнкон. Академия, паладары – и Фучи, что сейчас подводит ресницы, сосредоточенно смотрясь в зеркальце. На очередном повороте, в который машина вписалась с трудом, взвизгнув тормозами, девушку прижало вплотную, но она не отстранилась. Наоборот, поудобнее устроившись у него на плече, она убрала зеркальце и тушь и чувствительно ткнула локтем в бок.
– Ну, а теперь, – грозным тоном потребовала она, – рассказывай, что за тетка, с которой ты целовался!
04.02.1232. Ценгань, Шансима
– Следующий!
Один из людей на террасе махнул рукой, когда сидящий перед ним молодой мужчина поднялся и попятился к выходу, мелко кланяясь. Мань, перешагнув черту ожидания, торопливо пошел, почти побежал к вербовщику, чувствуя спиной внимательный взгляд охранника. Он чувствовал, как от пота и высокой влажности рубашка и штаны липнут к телу: за три года, проведенных в Шансиме, он так и не привык к местному климату. Уроженец материкового южного Ценганя, он предпочитал более прохладную и сухую погоду, но выбирать не приходилось. Строительному рабочему, даже опытному, нынче нелегко найти работу, а Шансима, быстро растущая в последние годы благодаря гибели Хёнкона, принимала всех. Пусть и за гроши, но работу здесь найти можно всегда. А теперь, если ему повезло, удастся заработать гораздо, гораздо больше. Мань не знает, кто такие паладары и на самом ли деле они хотят захватить всю Паллу, как шепчутся вечерами в грязных портовых лапшичных, но ему наплевать. Главное, чтобы взяли на работу. Ведь его возьмут, о великий Вегешот? Гадальные кости утром совершенно определенно подтвердили: впереди большая удача. Гадалка не может солгать! Если его возьмут, он наконец-то сможет отправить старшего сына учиться в колледж управлению, чтобы тот когда-нибудь стал хозяином большой фирмы. А еще он выдаст замуж двух старших дочерей. Ох, как все-таки обременительно иметь большую семью!
– Ты Мань Хо Сима-тара? – спросил его вербовщик еще до того, как Мань успел раскрыть рот. – Добрый вечер. Садись, пожалуйста, – он указал на стул.
– Да-да, атара! – поспешно поклонился мужчина. – Мань Хо Сима, строительный рабочий. Четыре дня назад я…
– Мань-тара, я знаю, кто ты такой и когда подал заявку, – перебил вербовщик. Тоны его катару звучали сухо, четко и безупречно, словно у правительственного диктора по радио. – Прошу прощения за невежливость, но мы не можем задерживать очередь. Видишь, сколько людей ожидает?
Мань невольно оглянулся. К террасе, бывшему портовому кафе, тянулась длиннющая, несмотря на вечерний час, очередь, теряющаяся между складами. В ней находилось, наверное, человек пятьсот. Или тысяча. Неужели он отстоял ее всю? Ага, пришел утром, когда солнце только-только встало, а сейчас уже закат. Как бы напоминая о времени, желудок свело голодной судорогой. Ну да, он ведь не ел весь день.
– Мань-тара, прошу прощения, что сразу перехожу к делу, – продолжил вербовщик. – Ты прошел проверку в полиции Ценганя, и ваши навыки подтвердил ваш последний работодатель. Мы предлагаем тебе работу на стройках Хёнкона. Испытательный период три декады с последующим заключением трудового контракта на срок от тридцати до пятидесяти декад или иного в зависимости от ситуации. Ты меня понимаешь, Мань-тара?
– Да-да, – закивал Мань. – Хорошо понимаю. Вы меня берете, атара?
– Да, Сима-тара, мы тебя берем. Но тебе нельзя привезти семью, ее следует оставить здесь. Ты сможешь переводить родным жалование полностью или частично. Ты согласен с условиями?
