Игорь Минаков - Обмен мирами
– На Обероне? – переспросил профессор. – Да вы с ума сошли, Артур! Усиленные термоэкраны не выдерживают там более нескольких часов. О каком участке вы говорите? Если на этой чертовой луне даже твердая поверхность – весьма условное понятие.
– Но ведь элизиум добывали на Обероне как минимум дважды! – возразил авантюрист. – Сначала экспедиция самого Ловелла, а затем – его дочь в компании старых межпланетников!
– Это все байки! – отмахнулся щупальцем нептунианин. – Никто не видел возвращения «Метеора». Скорее всего, эти отчаянные смельчаки сгорели в Пламенном Океане.
– Не видел, потому что ребята оказались умнее, чем о них думают, – сказал Бердо. – Они вернулись с неплохой добычей, но не стали трезвонить об этом на весь свет, а потихоньку перевели элизиум в наличные. К нашему счастью, эти идеалисты не застолбили участок. Да и денежки, добытые с таким риском, они потратили на благотворительность.
– К чему все эти разговоры? – пробормотал профессор Стросс. – Все равно без настоящего Джо Бастера нам не найти карты.
– А-а, я вижу, вы не такой уж и бессребреник, док! – возликовал авантюрист. – Правильно, не люблю бессребреников. Что скажете, господин Стросс, насчет возвращения в Диктаун?
– Вы хотите совершить обратный обмен! – догадался нептунианин. – Мысль великолепная, но учтите: придется брать городок штурмом. Он полностью контролируется популяцией.
– Прорвемся! – заявил легкомысленно Бердо. – Ничего не стоит нанять лихих ребят за умеренную плату. Да и пустынники нас поддержат. У меня с их вождем трогательная дружба.
– Хм… – Профессор поскреб концом щупальца морщинистое темя. – Ну, если вы беретесь все организовать…
– Берусь! – пообещал авантюрист.
Омал внимательно слушал их разговор. Его отнюдь не удивило, что эти двое быстро сговорились. Что с них взять, с межпланетных авантюристов? Похоже, они быстро поняли друг друга. Однако облапошить себя он им позволить не мог.
Омал незаметно извлек из подмышечной кобуры атомик и, внимательно осмотрев его вороненый ствол, оснащенный округлой насадкой охладителя, сказал:
– Все это прекрасно, господа, но вы забыли об одном обстоятельстве. – Он выдержал эффектную паузу. Стросс и Бердо не сводили с него глаз. – Обо мне! Я заключил контракт с «Бюро Обмена» на целый месяц приключений, а вы собираетесь выпихнуть меня обратно всего после двух суток поверхностного знакомства с Марсом! Так не пойдет, господа. Я намерен использовать отпущенный мне срок на всю катушку… И потом, пусть я не обладаю памятью Бастера в полном объеме, но есть еще и так называемая память тела…
– К чему ты клонишь, Джо? – заинтересовался Бердо.
– Ну, например, я хорошо помню, как пользоваться этой штуковиной, – ответил Омал, покрутив тяжелый атомик на указательном пальце. – Не исключено, что если я посещу места, где бывал Бастер в последние годы, то какие-то звуки, запахи, сочетания красок, тактильные ощущения могут подсказать мне, где он спрятал карту месторождения.
– В словах Омала есть резон, – согласился профессор. – Может, стоит попробовать, а, Артур?
– Пожалуй, – проговорил авантюрист. – Во всяком случае, эта затея мне нравится больше, чем штурм Диктауна.
Браслет из элизиума
1
Омал ворочался с боку на бок. Сна не было ни в одном глазу. Блондинка храпела, как грузчик, да и в комнате было слишком душно. Вентилятор напрасно перемешивал под потолком запахи пота и перегара, воздух от этого свежее не становился. Омал поднялся, попытался открыть окно, но металлические ставни оказались заперты. Он дергал их и так и эдак, они не шелохнулись. Омал постоял, прижавшись лбом к раме окна, прислушиваясь к тихой, полной печали мелодии, которая просачивалась снаружи. Она не походила на те, что до полуночи извергал музыкальный автомат. Тонкая, прерывистая, она проникала в самую душу, звала в неизъяснимую даль…
Стараясь не скрипеть ступенями, Омал спустился на первый этаж, пересек на цыпочках опустевший бар, отодвинул засов и вышел на улицу. Было довольно холодно, с Гамильтон-канала тянуло сыростью. Увлекаемый мелодией, Омал, словно сомнамбула, сошел с крыльца. Миновал стоянку пескоходов, которые казались дремлющими в полумраке чудовищами. Поднялся на плавучую пристань. Обошел надстройку, встал у борта, облокотился на перила. Вдохнул воздух Марса полной грудью. Восхитительно свежий, он подействовал на утомленный бурной ночью организм сильнее венерианского снадобья Бердо.
Мелодия окрепла, но стала не намного громче. Она доносилась откуда-то издалека и казалась Омалу квинтэссенцией одиночества.
Впервые после переселения в тело Джо Бастера он остался наедине с собой. И с этим причудливым миром…
Странная мысль посетила его, что будто бы Марс на самом деле безжизнен: мерзлая каменистая пустыня, потухшие вулканы, исполинский каньон, где нет ничего, кроме пыли. И только она нарушает покой красной планеты. Текучая, как вода, пыль легко струится в сверхразреженной атмосфере… Нет, нет, здесь все иначе. Города и каналы в песках, четверорукие аборигены верхом на многоножках и упрямые броненосные невидимки. И наверняка многое другое, чего он пока не видел, о чем не читал в книжках и что даже представить себе не мог…
Накануне Артур и Стросс азартно обсуждали дальнейшие планы. Мелькали какие-то имена, названия, цифры. Профессор сетовал, что на нормальную экспедицию нет денег и придется рисковать. Авантюрист уверял, что ради солидного куша лично он готов рискнуть. Омал мало что понял из их разговора. Да и прислушивался вполуха, думая о своем…
…Пускай себе мечутся по Вселенной в поисках желанного сокровища, он, Омал Мохо, родом с Земли, с удовольствием будет сопровождать их. И если сможет, найдет пресловутую планетографическую карту. Ему не жалко. Он даже не претендует на большую долю добычи. Все равно эти миллионы солларов пока еще призрачны. А вот впечатления – нет!
Он просто обязан увидеть и прочувствовать как можно больше. Пропитаться воспоминаниями насквозь, чтобы после, изнывая от скуки в офисе, протискиваясь в переполненный вагон вакуум-метро или пялясь на объемный экран старенького видеопласта, отдаваться этим воспоминаниям, словно любимой женщине. И когда-нибудь в стеклобетонных теснинах мегаполиса он будет тосковать по лунам, что гуськом восходят сейчас над дальним берегом, по двойной маслянистой дорожке на волнистой глади канала, по заунывным звукам, которые примешиваются к плеску волн, печальному посвисту ветра в снастях и скрипу весел в уключинах…
…Омал встрепенулся. Кажется, он начал задремывать. Так и в воду свалиться недолго… Протерев глаза, он всмотрелся вдаль. В лунном мерцании отчетливо виднелся черный изгиб носовой фигуры и светлые прямоугольники парусов. Длинные серебристо-белые весла вонзались в темную воду. Громада неведомого корабля приближалась к пристани. Омалу стало вдруг неуютно на берегу. Захотелось немедля вернуться в душную комнату и снова завалиться под теплый бок Новы.
2
Он проснулся оттого, что ослепительный солнечный луч коснулся лица. Омал отодвинулся, но луч продолжал преследовать его. Пришлось сесть на постели, остервенело протирая кулаками веки. Когда растаяли красноватые пятна перед глазами, Омал осмотрел комнату. Ставни были открыты. В воздухе танцевали пылинки. На столе лежали аккуратно сложенные шмотки Джо Бастера. Блондинка пропала. На краешке зеркала висела забытая ею подвязка для чулок.
Вчерашняя ночь была как в тумане. Омал сладко потянулся, зевнул. Слез с кровати, высунулся в окно, за которым шумело жаркое утро. Посвистывая атомными движками, грузовые пескоходы один за другим покидали парковку. На пристани толпились люди и марсиане. Люди казались сущими карликами по сравнению с верзилами-аборигенами.
Омал увидел ночное судно, причаленное к берегу. Паруса были свернуты, весла уложены вдоль бортов. По легким сходням сновали туда-сюда грузчики. Они выгружали тюки непонятного материала, напоминающие рулоны стекловаты, а на борт поднимали что-то вроде великанских коконов. При свете дня судно не казалось таким громадным и таинственным, каким пригрезилось ночью. Обыкновенная парусно-весельная посудина, вроде драккаров или средиземноморских галер.
«Значит, это не сон, – подумал Омал. – Ночь, луны, паруса, тоскливая музыка…»
Ему захотелось немедленно выйти на улицу, смешаться с толпой, поглазеть и послушать. Он кинулся в душевую, наскоро ополоснулся тепленькой водичкой. Почистил зубы при помощи странного приспособления, сочетающего в себе щетку и тюбик, а потом принялся одеваться. Кто-то успел выстирать, просушить и даже погладить белье и вычистить запыленные в пустыне кожаные доспехи. И Омал с удовольствием облачился в них, не забыв портупею с кобурой. Вспомнил о деньгах, которые вручил ему вечером профессор, похлопал по карману. Денег не было.
