Валерий Вайнин - Разрушь преисподнюю!
– Загляни туда, не бойся, – предложил Глеб.
Выйдя с кухни, Даша опасливо приоткрыла дверь ванной и включила свет… Из груди ее вырвался возглас, не поддающийся описанию. Понять ее было можно, ибо зрелище оказалось не для слабонервных.
Ванна до краев полна была ограненными драгоценными камнями всевозможных цветов и оттенков: от черного до фиолетового. А размеры камней… Господи! Самые мелкие были с грецкий орех. И сверкало все это так, что глазам было больно. Будто завороженная, Даша протянула к сокровищам руку.
– Что это? – бестолково спросила она.
Глеб не ответил: он печатал на машинке.
Даша проорала:
– Что это такое, морда?!
Стук машинки примолк.
– Только бриллианты, рубины, изумруды и сапфиры, – отозвался голос Глеба. – Загляни в туалет.
Даша выполнила это указание. Затем издала нервный смешок, перешедший в хохот. Унитаз, насколько Даша понимала в семечках, был из чистейшего золота и по окружности инкрустирован все теми же драгоценными камнями.
Сгибаясь от смеха, Даша кинулась на печатающего Глеба.
– Убери это, засранец! – колотила она его по спине. – На них же задницу расцарапаешь! Верни фарфоровый унитаз!
Глянув на часы, Глеб присвистнул.
– Все, помчались! Не то Зинаида в асфальт меня закатает.
– Любовь моя, убери все на фиг! Или я засуну тебе эти бруллики…
Возникший шум был теперь едва слышен.
– Убрал, Даш. Бежим. – Глеб ринулся в прихожую и надел куртку.
Даша, однако, заглянула в туалет и в ванную. Убедившись, что все вернулось на свои места, она посмотрела мужу в глаза.
– Ты ведь знаешь, что я пошутила.
Глеб кивнул.
– Разумеется. Я лишь укрепил твой дух.
– Дух?! – Смеясь, Даша вышла на лестничную площадку. – Это называется «укрепить дух»?!
Глеб подтолкнул ее к лифту.
– Шевелись. Опять опаздываем.
Когда они вышли из подъезда и сели в «жигуленок», Даша произнесла со вздохом:
– Знаешь, чего мне жаль?
– Чего?
– Что Сычовой ни камушка не досталось. Могла бы, дура, хоть ведерко ей насыпать.
Выехав из подворотни, Глеб сказал:
– Дело поправимое. Может, и насыпешь к Рождеству.
2На одном из московских задворков капитан Сычова и майор Калитин затаились в красном «Москвиче». Сутулясь за Рулем, Калитин поглядывал на часы.
– Уверена, что не кинет?
Упираясь коленом в «бардачок», Светлана отмахнулась.
– Не дергайся, Леш. Раз он сам на меня вышел, значит, какую-нибудь информацию сольет.
– Думаешь, дельное что-то?
– Ой, Калитин, нам бы хоть шерсти клок! На месте топчемся!
– Это верно, – вздохнул Алексей. И в «Москвиче» повисла тишина.
Вскоре, однако, из-за контейнеров с мусором вынырнул небритый субъект в спортивном костюме и вязаной шапочке. Двигался он крадучись, будто в шпионском боевике. Светлана перевела дух.
– Вот он, птенчик мой.
– Я от него торчу. – Алексей приоткрыл заднюю дверцу.
Субъект юркнул в «Москвич» и просипел, запыхаясь:
– Сычиха, ты обещала приехать одна.
Светлана и Алексей, обернувшись, смотрели на него в упор.
– Мой напарник майор Калитин, – пояснила Светлана. – Расслабься: он в порядке.
Субъект мотнул вязаной шапочкой.
– При нем разговора не будет.
Серые глаза Светланы блеснули сталью.
– Клоп, ты обкурился?
– Пусть он выйдет, – настаивал информатор. – Если он гнилой мент, мне кишки на шею намотают.
Перегнувшись через сиденье, Светлана сгребла его за грудки.
– Ты что, гнида, тут гонишь?! Если он гнилой мент…
– Капитан Сычова, без рук, – изобразил строгость Алексей.
Но Светлана так трясла информатора, что голова его болталась, словно у тряпичной куклы.
– Если он гнилой мент – твоя песенка, Клоп, уже спета! Ведь братва по-любому узнает про наши с тобой встречи! Просекаешь, членосос?!
Пытаясь вырваться из цепких ее пальцев, Клоп просипел:
– Лады, убери грабли.
Однако отпускать его Светлана не спешила.
– А если ты, клоповья рожа, вздумал нам тут впарить по дешевке фуфло, я тебе не то что кишки…
– Лады! – заорал информатор. – Сычиха, отцепись!
Светлана брезгливо отряхнула руки.
– Ну?
Информатор поправил пропотевшую шапочку.
– Про гараж Волобуева слыхали?
Алексей и Светлана обменялись взглядами.
– Ремонт иномарок, детали и узлы можно заказать, – уточнил Алексей и назвал адрес. – Этот, что ли, гараж?
Кивнув, информатор съежился и зыркнул в окошко.
Светлана гаркнула:
– Колись, Клоп! Не разыгрывай тут робкого фраера!
Клоп полоснул ее взглядом, но тотчас опустил глаза.
– Волобуев, – просипел он, – взорвал салон «Фольксваген». Вместе с лохом Лепко.
Алексей и Светлана вновь переглянулись.
– Что ты нам лепишь? – выдохнула Светлана.
– Сычиха, пошла ты!.. – обозлился информатор. – Хочешь – ешь, хочешь – плюй!
– Погоди, – вмешался Алексей. – Волобуев – заказчик или исполнитель?
Клоп скорчил рожу.
– Размечтался! – просипел он ехидно. – Может, тебе еще папку с доказательствами да прямо в суд?! Заказчика им подавай! Ну, блин, менты…
– Захлопни пасть! – осадила его Светлана. – Давай линяй. Свободен.
Приоткрыв дверцу, информатор обернулся.
– Как насчет моего брата? Сычиха, ты обещала.
Алексей поинтересовался:
– Что у него с братом?
– Квартирная кража. – Светлана сверлила информатора взглядом. – Если твоя наводка не фуфло – подумаю, что можно сделать. Веди себя правильно, Клоп.
Информатор вышел, и красный «Москвич», развернувшись, укатил. Клоп с прищуром смотрел вслед, и на небритом его лице змеилась ухмылка. Не таясь больше и не озираясь, он обогнул мусорные контейнеры, пересек задворки и подошел к белому джипу. Из джипа вылез круглолицый амбал и пробасил:
– Ну че, сработало?
Клоп кивнул с ухмылкой.
– Заглотили.
– Не заподозрили?
– Кого, блин? Куроеда?
– Не называй имен! – Амбал продемонстрировал пудовый кулачище. – Приключений ищешь?!
Клоп обиженно выпятил губу.
– Да тут же ни собаки… – Он махнул рукой. – Лады. Дело сделано, давай бульон.
Амбал уселся в джип, захлопнул дверцу и в приоткрытое окно просунул пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью.
– Веди себя правильно, Клоп, – наказал он и уехал.
Прижав бутылку к груди, информатор усмехался. По своему разумению, он всегда вел себя правильно.
3На другом московском задворке, возле подворотни, стоял черный «Мерседес». Место водителя пустовало, а на заднем сиденье расположились двое: длинноволосый толстяк Куроедов и щеголь с тонкими усиками, поглаживающий свою прическу. Трепались они о пустяках, не произнося ничего такого, что стоило бы запомнить, однако напряженно посматривали в окошко.
В подворотне между тем бойко шла торговля пластиковыми бутылочками с бесцветной жидкостью, визуально неотличимой от воды. Покупатели (от школьного возраста до пенсионного) с оглядкой подходили, платили деньги и, пряча вожделенную бутылочку, спешно убирались прочь. Торговец, одутловатый блондин, только успевал отшвыривать пустые ящики. Двое вооруженных качков сурово следили за порядком. А пожилой начальник куроедовской охраны, растопырив уши, осуществлял, так сказать, общую инспекцию. Время бежало быстро.
Щеголь в «Мерседесе» взглянул на часы.
– Долго они телятся.
– Нервничаешь, Юрий Васильевич? – подмигнул Куроедов. – Зря, тут все схвачено.
Приятным дикторским баритоном Юрий Васильевич произнес:
– Слишком на виду. Смените место.
– Кого бояться-то? – усмехнулся Куроедов. – Ментов, что ли? Пусть берут на анализ. Ничего не обнаружат, сам знаешь.
Щеголь жестко на него посмотрел.
– Володь, смени место. Не зарывайся.
Куроедов поднял руки вверх.
– Хорошо, хорошо. Сам-то, Юрик, попробовать не желаешь?
– Уволь. – Глядя в зеркальце, Юрий Васильевич провел расческой по идеально уложенным волосам. – Такие эксперименты, Володь, не по мне.
Во взгляде Куроедова мелькнула неприязнь.
– Осторожничаешь? Напрасно, Юрик. Ощущения, поверь, упоительные. Бешеная сила, легкость, реакция… Даже болячки заживают.
Щеголь с усиками продолжал причесываться.
– Болячек у меня и так тьфу-тьфу. А насчет силы и всего прочего… Тренажеры, Володь, тоже неплохо помогают.
– Сравнил! – Куроедов скривил губы. – Спорим, я тебя с твоими тренажерами одной левой сделаю. Особо не напрягаясь.
Возразить или согласиться щеголю не пришлось: из подворотни вдруг донесся шум и показалось густое облако пыли, внутри которого смутно мелькали ноги и руки дерущихся. Юрий Васильевич вперил взор в Куроедова.
– Что у нас, Володь? Классические проблемы организации? Так я не играю.
Глаза Куроедова покраснели и набрякли. Он в ярости приоткрыл дверцу.
– Мудаки!
Приятель ухватил его за переливчатый плащ.
