Антон Парамонов - Поднебесье
— Кейн…, — женщина запнулась, ком встал в горле, лишив возможности говорить.
Предательская резь в носу настигла и Кортеса. Он поднялся на ноги, прекратив чесать пса за ухом, неуверенно улыбнулся и выдавил:
— Да, мама, это я…
4. За свой мир. История Кортеса
Кортес проспал до следующего утра. Усталость сломила его окончательно, а ночь наградила крепким сном и хорошим отдыхом.
— Я уже думала, ты не вернёшься никогда, — с едва заметным волнением проговорила мать, разливая по чашкам кипяток. — Ты так неожиданно ушёл… А ведь мир вокруг слишком опасен и мы с отцом очень волновались за тебя.
Она поставила чайник на горелку и достала три ложки из выдвижного ящика.
— Я много где был и многому научился, — ответил Кортес, закусив губу.
Мать с улыбкой на лице кивнула, села на сколоченный отцом табурет. А отец сидел рядом, в его взгляде можно было прочесть только одобрение, что сын вернулся домой после стольких испытаний. Он не мог ничего сказать против моих поступков, потому что сам когда-то был таким, сам принимал решения и учился жить.
— Так ты был за перевалом?
— Да, — помедлив, выдохнул сын.
— И как там? — тут же перехватил отец.
Кортес отпил чая из кружки. Чай был таким же ароматным и бодрящим, каким он привык его пить ещё в детстве. Как приятно, что он всё-таки дома…
— Нам так и не удалось ничего разузнать, вернулись с пустыми руками.
Кортес не стал говорить об истории с Леоном, незачем было разводить суматоху, когда ничего толком и не известно.
— Я учился военному искусству в Кратере, работал наёмником, охранником, даже приходилось быть шахтёром, — Кортес опустил взгляд на столешницу, ему было неприятно говорить, что он вдруг вспомнил о доме за такой период времени. Он помнил о нём, каждую минуту, но как это будет звучать. — А после я отправился за перевал, и вот вернулся оттуда, решил прийти сюда.
— И правильно сделал, — перехватила мать, кивая мне в поддержку.
Да, Кортес увидел, как на её глаза наворачиваются слёзы, слёзы радости и счастья. Наверное, сыновьям этого никогда не понять, такие уж мы. А о чём тут говорить, ведь каждый, кто вырос с заботой своих матерей, знает, как они порой ведут себя. Как они плачут порой, как они молчат и как они смотрят. Ты чувствуешь их настроение, их чувства…
И она смотрела на Кортеса, тая во взгляде радость и счастье. И как ни выкручивайся, каким бы ты плохим не был, тебе всё равно хочется обнять мать в такой миг. Просто обнять.
— Мы рады тебя видеть, сын, — хлопнул по плечу отец, растянувшись в улыбке. — Тебя жизнь научила и я вижу, что ты вернулся совсем другим.
— Спасибо, я тоже доволен, что когда-то ступил на этот путь.
Они пили чай втроём, как это было всегда.
— Мы знали, что ты когда-нибудь, а вернулся бы в родной Рио-Ланде, потому что ты был воспитан хорошим сыном, — отрезал отец.
— Да, я много думал о доме, о вас. Мне было очень неприятно осознавать, как я поступил. Взял и всё бросил.
Отец хмыкнул в ответ, но ничего не сказал.
— Будешь булочки? — спросила мать и потянулась к хлебнице. — Вчера наша соседка принесла булки, мужа поминать.
— Да, я с удовольствием поел бы, — согласился Кортес.
Отец чесал бороду, она отросла у него достаточно сильно для того, чтобы можно было за неё ухватиться. Наверное, он трепал её невзначай, по привычке.
— Ты не был в Адаране?
— Нет, не приходилось, — помотал головой Кортес, а затем добавил, — у меня там есть друзья, так что может быть и выберусь. А у вас тут как дела?
Мать с отцом переглянулись. Ничего особенного в этом не было, определяли говорящего, можно сказать. Заговорила мать:
— Да у нас всё по-прежнему, люди вот только с Рио-Ланде уезжают в более крупные города, хотя и к нам много кого прибывает. Многие покинули этот мир, то болезни, то налёт был год назад, кто своей смертью. И ничего с этим не поделаешь, остаётся вот только жить и не тужить. Видел же, как Брут подрос? Вечно голодный, есть просит.
— Да, большой стал проказник, — засмеялся Кортес. — А вы где работаете, всё так же?
— Отец твой на заводе сейчас, всё на том же, ремонтно-оружейном. А я всё в больнице, лечим людей, хотя в последнее время животными занимаемся.
Отец развёл руками в знак поддержки.
— Я видел, городок начинают реставрировать, где заборы новые ставят, где дома улучшают и достраивают, — заметил сын.
— Да, Рио-Ланде не беднеет, просто провинции уже не привлекают столько людей. Вот друзья твои разъехались, кто куда, искать работу и строить будущее. Мало кто остался, но ещё больше понаехало с других провинций.
— Хм…, — опешил Кортес, забегав взглядом по потолку.
— Ещё ходят слухи, что есть великолепный город, который никто не может найти, — отец был серьёзен, а может, просто сыну так показалось. — Это место называют Поднебесьем, где нет всего этого бесчинства, несправедливости и оружия.
— Я думаю, что всё это сказки…
— Все так думают, но некоторые верят и пускаются в поиски, — поддержала мать.
Глаза Кортеса не выдавали особой заинтересованности.
— И кто-то уже побывал в этом месте?
— Говорят, что было пару человек, один живёт в Адаране, другой чуть восточнее, но он сошёл с ума. Ещё есть один, но я о нём ничего не слышал, — отец на секунду замолчал, но как только Кортес хотел задать логичный вопрос, то опередил его. — Почему они там не остались? Они мало кому об этом говорят, да и привыкли они к этому миру, наверное…
— К этому миру нельзя привыкнуть.
Кортес улыбнулся, ведь он попал в точку, к такому миру невозможно привыкнуть. Он будет твоим домом, но в этом доме везде будут расставлены ловушки.
Зачем он вернулся? Разве его так тянуло домой, или потому что он привык к этому месту? У Кортеса вовсе не в этом была потребность, тем более он привык к дороге, она всегда приносила в жизнь новых знакомых, новых друзей, чувства и приключения. После нескольких лет скитаний, новой жизни он вернулся в то место, где когда-то начинал свою жизнь.
Друзья… Что значит это слово? Для кого-то это человек, поддержавший тебя в трудную минуту, для кого-то соумышленник, для кого-то колодец для излития души. Для Кортеса друг — это тот человек, которому он может доверять и ожидать от которого может помощи в любой ситуации. Человек, которого он чувствует нутром. Было ли у него много друзей? Нет, конечно, у кого бывает много друзей? Было много товарищей, знакомых, но друзья — было только двое: Николас, которого он не видел с того времени как ушёл. И девушка, которую он любил и которую смог назвать своим другом. Больше никого, никого. А зачем он вернулся? Его вернули чувства, и в глубине души он пришёл за тем, чтобы вернуть всё то, что потерял несколько лет назад.
— Ты, наверное, хочешь спросить за Эмму? — опередил его отец и встретил облегчённый взгляд. — Тогда я не буду медлить, а скажу, что она уехала в Колосс.
— А Николас? — Кортес взглянул на мать и заметил, как она отвела взгляд в сторону.
Ответил отец:
— А Николас погиб, нам очень жаль, — таким же ровным, как по радио, голосом проговорил он. — Они погибли во время налёта, когда вели караван с Колосса.
Кортес замолчал на пару секунд и, почувствовав нависшую тяжесть и боль, решил как-то удержаться и продолжил:
— Он всегда был хорошим человеком.
Да, ему стало тяжело, но за проведённое время в пустыне, он терял друзей и теперь, он уже знал цену этой потери. Но в какой-то степени у него поменялись взгляды на мир, на людей, на потери за последние годы. Может, он почувствовал цену настоящей дружбы, настоящей потери.
Ему было тяжело расставаться с Николасом, но за эти годы он отвык от друга и за всё это время они уже стали другими. Может поэтому, когда отец сказал ему о смерти друга, Кортес не шелохнулся, хоть это и доставило ему боль, но не такую, чтобы сломить и заставить человека страдать. Ему бы было намного больнее, если бы он потерял ещё одного друга, которого оставил здесь. Почему? Потому что второй друг не был для него просто другом.
— Вы не будете против того, что я покину вас не надолго и проведаю знакомые места? — Кортес кашлянул в кулак, видно булочка соседки оказалась немного жестковатой.
— Ты направишься в Колосс?
Вопрос отца заставил сына замешкаться, как чётко он чувствовал сына. Кортес и впрямь очень хотел направиться в Колосс, он преследовал своё прошлое и не хотел его отпускать. Может, ему и хотелось побыть дома, но подсознание гнало его туда, чтобы раз и навсегда расставить точки в этой истории. Каждый знает, как тягостно ожидание, особенно в вопросах небезразличных тебе людей.
— Наверное, да.
Мать снова улыбнулась, но уже как-то устало, смиренно.
Так они сидели ещё около получаса, говорили о мелочах, вспоминали нелепые истории и просто говорили о жизни. Мать собирала сыну в дорогу рюкзак, будто он собирался находиться в пустыне месяц. До Колосса тут рукой подать, всего четыре дня пути. Но мать сделала так, как должна была.
