Гордон Диксон - Солдат, не спрашивай
— Кажется, Клетус, вы хотели поговорить с Дау де Кастрисом. Сегодня он закончил дела с моими людьми. Вон он стоит с Мелиссой.
— Да, вижу… — кивнул Клетус. Он оглянулся на Вефера и Ичан Хана. — Я как раз собирался подойти к ним, если джентльмены меня простят.
Он простился с Вефером, дав обещание позвонить ему при первой же возможности. Поворачиваясь, он заметил краем глаза, как Мондар легко прикоснулся к руке дорсайца и отвел его в сторону для разговора.
Клетус похромал туда, где все еще стояли Дау и Мелисса. Когда подполковник приблизился, они одновременно повернулись к нему. Накрашенные брови Мелиссы нахмурились, но губы Дау растянулись в искренней улыбке.
— Ну, подполковник, — сказал он, — я слышал, сегодня утром вас всех обстреляли по дороге из космопорта.
— Думаю, именно этого и следовало ожидать здесь, в Бахалле, — заметил Клетус.
Оба они непринужденно рассмеялись, и едва заметная складка между бровями Мелиссы разгладилась.
— Извините меня, — повернулась она к Дау, — мне кажется, отец хочет мне что-то сообщить. Он мне машет. Я скоро вернусь.
Она ушла. Взгляды двух мужчин скрестились.
— Итак, — сказал Дау, — вы вышли из переделки с развевающимися флагами, в одиночку расправившись с отрядом партизан.
— Не совсем так. Еще был Ичан и его пистолет. — Клетус наблюдал за собеседником. — Хотя Мелиссу могли убить.
— Могли, — согласился де Кастрис. — И это было бы ужасно.
— Безусловно, она заслуживает лучшей участи.
— Люди обычно получают то, чего они заслуживают. Даже Мелисса. Но я не думал, что ученые интересуются судьбами отдельных людей.
— Они всем интересуются, — заметил Клетус.
— Да, я вижу… И ловкостью рук тоже. Знаете, я ведь заглянул-таки под среднюю чашку — и нашел там кусочек сахара. Я сказал об этом Мелиссе, и она ответила мне, что вы положили сахар под все три чашки.
— Боюсь, так оно и было.
Они снова посмотрели друг другу в глаза.
— Это хороший фокус. Но не из тех, которые срабатывают дважды.
— Нет, каждый раз фокус должен быть другим.
Улыбка де Кастриса напоминала оскал хищника.
— Вы не похожи на человека, любящего отсиживаться в башне из слоновой кости, подполковник. Не могу отделаться от мысли, что вам нравится теория меньше, а практика больше, хотя на первый взгляд кажется иначе. Скажите мне, — его глаза под прямыми бровями насмешливо прищурились, — если придется выбирать, не поддадитесь ли вы соблазну заняться практикой вместо проповедования?
— Без сомнений, — ответил Клетус. — Но быть ученым — значит работать на будущее. И через много лет, когда эти новые миры смогут без вмешательства Земли свободно определять свою судьбу, наши теории будут иметь больший эффект, чем наши практические действия.
— Я уже слышал об этом от вас на борту корабля, — произнес де Кастрис. — Вы утверждали, что миры, подобные Культису, избавятся от влияния как альянса, так и коалиции. Вы по-прежнему чувствуете себя в безопасности, говоря подобные вещи здесь, в месте, где полно ваших соглядатаев?
— В достаточной безопасности, — подтвердил Клетус. — Ни один из них не поверил бы этому больше, чем вы.
— Да, боюсь, что и я не верю.
Де Кастрис взял с маленького столика, рядом с которым стоял, бокал вина и посмотрел сквозь него на свет, медленно поворачивая между пальцами. Затем опустил бокал и снова взглянул на Клетуса.
— Но мне было бы интересно знать, как, по-вашему, это произойдет.
— Я рассчитываю немного подтолкнуть этот процесс, — признался Клетус.
— Правда? Но, похоже, у вас нет для этого ничего, что могло бы помочь: фондов, армий или политического влияния. Я же, например, все это имею и, следовательно, нахожусь в более выгодном положении. Если бы я думал, что можно добиться значительных перемен — конечно, в свою пользу, — я бы попытался каким-то образом изменить надвигающиеся события.
— Ну, — заметил Клетус, — мы оба можем попробовать.
— Конечно, — Де Кастрис посмотрел на Клетуса поверх бокала. — Но вы не сказали, каким образом собираетесь это сделать, — свои же средства я вам перечислил: деньги, войска, политическая власть. Что есть у вас? Только теория?
— Иногда достаточно и одной теории, — ответил Клетус.
Де Кастрис медленно покачал головой, поставил бокал обратно на столик и слегка потер кончики пальцев, державших ножку, один о другой, словно пытаясь избавиться от чего-то липкого.
— Подполковник, — спокойно сказал он, — вы либо какой-то новый тип агента, которого альянс пытается мне подсунуть, — в этом случае я узнаю правду, как только получу ответ с Земли, — либо что-то вроде интересного сумасшедшего. Во втором случае вас разоблачит сама жизнь. И на это потребуется не больше времени, чем на ожидание сообщения с Земли.
Секунду он наблюдал за Клетусом, который сохранил безмятежный вид.
— Извините, что я так говорю, — продолжал де Кастрис. — Но ваши речи все больше и больше походят на речи сумасшедшего, а жаль. Если бы вы оказались агентом, я бы предложил вам лучшую работу, чем та, которую вы имеете в альянсе. Но я не хочу нанимать сумасшедшего — он слишком непредсказуем…
— Но… — остановил его Клетус, — а что, если я окажусь удачливым сумасшедшим?
— Тогда, конечно, все было бы по-другому. Но надежда слишком призрачна. Вот и все, больше мне нечего сказать. Извините. Я предполагал, что вы не разочаруете меня.
— Похоже, я имею привычку разочаровывать людей.
— Как тогда, когда вы сначала решили рисовать вместо поступления в академию, а потом в конце концов бросили живопись ради карьеры военного? — задумчиво пробормотал де Кастрис, — Я тоже немного разочаровывал людей таким образом. У меня огромное количество дядюшек и двоюродных братьев в мире коалиции — все они удачливые руководители, бизнесмены, как, например, мой отец. Но я выбрал политику…
Он смолк, заметив подошедшую к ним Мелиссу.
— Ничего серьезного… О, Клетус, — она взглянула на него, — Мондар сказал, что, если он вам понадобится, вы найдете его в кабинете. Это отдельная постройка за домом.
— Как туда пройти? — спросил Клетус.
Девушка показала на огромный проем в дальней стене комнаты.
— Под арку и налево, — пояснила она. — А коридор приведет вас к двери в сад. Его кабинет сразу же за садом.
— Благодарю. — Клетус слегка наклонил голову, прощаясь, и направился к выходу.
Он прошел по коридору в сад, разбитый на небольших террасах. Верхушки деревьев покачивались от жаркого влажного ветра. Но ничего похожего на здание не было видно.
Однако почти в следующее же мгновение, как раз когда Клетуса начало одолевать сомнение, за деревьями впереди он увидел слабое мерцание. Он пересек сад и оказался на открытом месте, у низкого, похожего на гараж строения, которое так естественно вписалось в окружающую его зелень, что казалось, будто оно тоже растет из земли. Низкие, завешенные плотными шторами окна пропускали лишь слабый свет — его-то и заметил Клетус. Он постоял перед дверью, затем шагнул к ней — и она бесшумно отворилась. Он вошел внутрь, дверь так же тихо затворилась.
Комната, освещенная мягким светом, по виду напоминала скорее библиотеку, чем кабинет. Воздух здесь казался странно разреженным, сухим и чистым, как на высокой горной вершине. На книжных полках, занимающих все четыре стены, размещалась удивительно большая коллекция старых печатных книг. Пульт для занятий и система поиска книг находились в углах комнаты. Мондар сидел в стороне от них, на чем-то вроде широкого, без подлокотников кресла, скрестив ноги, словно Будда в позе лотоса.
И все выглядело вполне обыденно — не считая позы Мондара, однако едва лишь Клетус вошел в дверь, как внутри у него словно прозвенел сигнал опасности, заставив его замереть на пороге. Он вдруг почувствовал напряжение, пронизывающее воздух этой комнаты, — мелькнуло ощущение мощной невидимой силы, застывшей в хрупком равновесии.
На секунду его сознание затуманилось. Затем все прошло. За одно мимолетное, но показавшееся ему бесконечным мгновение он увидел то, что было в комнате, — и то, чего не было.
Его глаза зафиксировали как бы два различных варианта одной и той же сцены, наложенные один на другой. Первый — обыкновенная комната и сидящий Мондар. Во втором присутствовала та же комната, но все в ней было абсолютно иным. И Мондар не сидел, а парил над креслом. А перед ним и за ним выстроился ряд повторяющихся отображений, полупрозрачных, но узнаваемых; и в то время, как ближайшие к нему, и спереди и сзади, казались отражениями его самого, те, что находились подальше, имели другие лица — лица экзотов, но других людей. И передний, и задний ряды тянулись вдаль, исчезая из виду.
У Клетуса тоже — он это понял — были подобные отображения, расположившиеся на одной с ним прямой. Он видел их впереди себя и каким-то образом чувствовал те, что стояли сзади. Перед ним был Клетус с двумя здоровыми ногами, но за ним и за двумя другими Клетусами находились еще люди. Всех их связывала общая нить, пульсы их жизней соединялись с его пульсом, и через него нить тянулась к человеку без левой руки, затем все дальше и дальше, через жизни остальных. Заканчивался ряд властного вида стариком в рыцарских доспехах, сидящим на белом коне с жезлом в руке.
