Алексей Евтушенко - Минимальные потери
– Смотря что таковой называть, – сказал я. – На моем счету, к примеру, за два года боев тридцать девять побед в воздухе. Не считая уничтоженных целей на земле. Это можно назвать интеллектуальной деятельностью?
Он только фыркнул и тут же пояснил, что правилу «золотого сечения», когда целое относится к большей части, как большая к меньшей, подчиняются не только великие произведения искусства и архитектуры, но даже и пропорции человеческого тела, а также иных живых существ.
– О чем это говорит? – вопрошал он, пока мы шли к кораблю, чтобы затем с помощью все тех же генераторов гравитационного поля буквально вознестись на борт «Нибелунга». И сам же себе отвечал: – В первую очередь о том, что этот корабль построили разумные существа, которым так же, как нам, людям, не чуждо чувство прекрасного. А с учетом изображений, обнаруженных нами на борту, и некоторых, уже расшифрованных записей, и вовсе можно сделать вывод, что эти существа, по сути, и являлись людьми. Возможно, даже нашими далекими-предалекими предками. Во всяком случае все указывает именно на это.
– Предками? – переспросил я. – Как это может быть?
– А каким образом, по-твоему, на Земле появился человек? – задал он встречный вопрос и снова продолжил сам, не дожидаясь ответа от меня: – Очень может быть, люди явились из космоса и постепенно населили всю Землю. Например, с Марса. И этот корабль – лишь одно из подтверждений данной гипотезы.
Наверное, на моем лице отразилось такое неподдельное изумление, что Вилли засмеялся и добавил:
– Крепись, Гюнтер! Мне поначалу тоже все казалось, что я сплю. А потом ничего – привык…»
– Ахтунг! – рявкнул динамик внутренней связи.
Эрика захлопнула дневник и, не глядя, сунула его на место. Кажется, начинается.
– Старт через тридцать секунд! Пилотам «космических охотников» приготовиться к отражению астероидной атаки сразу по выходу линкора на орбиту. Повторяю. Пилотам «космических охотников» приготовиться к отражению астероидной атаки сразу по выходу линкора на орбиту. Внимание, начинаю обратный отсчет. Десять, девять, восемь…
«Снова астероидная, – подумала Эрика и прикрыла глаза. – Надоело. И хуже всего, что это никогда не кончится. Если, конечно…»
– … два, один, старт! – проорал динамик и умолк.
Она знала, что бронедиафрагма базы уже разошлась в стороны, открывая путь. Медленно и неудержимо, включив генераторы антигравитации и опираясь на плазменные струи планетарных двигателей, с каждой секундой увеличивая скорость, линкор двинулся вверх.
Глава 6
Луна. База «Римский лагерь»
Борт патрульного космокрейсера «Неустрашимый»
Пилот спейсфайтера В-910 «Бумеранг» ст. лейтенант Сергей Тимаков
На борту СЛК – специального лунного курьерского я наконец-то выспался. Удалось мне это только лишь потому, что мой спутник Питер Уварофф тоже уснул, как только мы вышли на орбиту, а затем легли на курс к Луне. Укатали сивку крутые горки, а то я уж было начал подозревать в господине Генеральном инспекторе биомодификата – человека с измененными ради достижения каких-то высших целей функциями организма. В просторечии таких людей зовут биомодами и не слишком привечают. И это вполне объяснимо. Тут, на старушке Земле, люди разного вероисповедания или цвета кожи до сих пор друг дружке глотки режут, а что говорить об отношении к какой-нибудь разумной, биомодифицированной амфибии, устроившей себе дом в прибрежных водах теплого моря и требующей законодательно убрать общественные пляжи, как минимум, на три километра в обе стороны. Потому что ближе, видите ли, они мешают ее, амфибии, досугу! И это только один пример. А расплодившиеся в последнее время гермафродиты? Кошмар в чистом виде. Они, видите ли, никак не могут определить для себя, к какому полу относятся. И на этом основании биологически изменяют свой организм таким образом, чтобы тот мог выполнять как мужские половые функции, так и женские. Знаю, что многим тесное общение с подобными… э-э… созданиями даже нравится, но лично мне… нет уж, увольте, я лучше древним проверенным способом – с женщинами. Желательно молодыми и красивыми.
Или взять тех же «бессонных», внедряющих себе дельфинью программу сна и бодрствования. Как известно, одна половина мозга дельфина всегда бодрствует, пока вторая спит. Затем они меняются местами, а уж потом бодрствуют вместе. Вот и «бессонные» поступают так же, и выходит, что они как бы никогда не спят. По мне – это идиотизм, поскольку мы все-таки люди, а не дельфины. Но «бессонные» так не считают. Как, впрочем, и амфибии, и гермафродиты. Да и бог с ними. И не только с ними – других разных биомодов тоже нынче хватает и с каждым годом становится все больше. Нет, я понимаю, что прогресс не остановить, человек должен приспосабливаться под изменяющиеся условия и все такое прочее, да и к биомодам в целом нормально отношусь, но с трудом представляю ситуацию, при которой сам согласился бы им стать. Ну разве что в каком-нибудь уж совсем экстремальном случае, когда пришлось бы выбирать между жизнью и смертью или за такие деньги, которые мне и не снились-то пока ни разу.
Вообще, попал я с этим господином Генеральным инспектором, ничего не скажешь. Знал бы – держался подальше. На всякий случай. То есть мне известна масса людей, которые многое бы отдали за подобное знакомство, но я к таким не отношусь. Наверное, я не характерный военкосмолет. По мне – чем дальше от любого начальства, тем лучше. И поближе к кухне, понятно. Бытовая философия солдата, но никак не офицера. Потому что ни один нормальный солдат в наше время давно уже не мечтает стать генералом. Ибо хлопотное это дело, а солдата на контракте и так неплохо кормят, не говоря уже о том, что год службы в боевой части за два года работы на гражданке идет. А вот офицер мечтает. И прекрасно знает: первое, что для этого необходимо – быть на виду. Грудь колесом, вид молодцом. Так было, есть и будет. Аминь. Я же – не хочу. Что толку стремиться вверх по служебной лестнице, если на всю Солнечную у Земли один-единственный космокрейсер, несущий аж целых шесть (девять в перспективе) спейсфайтеров-истребителей типа В-910 «Бумеранг»? Ну дослужусь я, если очень уж повезет, до командира звена (это три «Бумеранга» и звание капитана) или даже всей боевой корабельной группы, получу майорские звезды, дальше что? Разница в пенсии не так уж и велика, чтобы рвать жилы и лизать начальству задницу. Лучше просто хорошо летать, что я и делаю с удовольствием. К тому же реального противника что-то не видно, а без него перспективы расширения военного космического флота Земли проблематичны. Так и останется наш крейсер всего лишь дорогостоящим экспериментом. В самом лучшем случае.
Вот примерно с такими мыслями я и ступил на борт родного корабля. И тут же, не успев еще доложиться командиру о прибытии, наткнулся на своего механика, вольнонаемного Николая Богдановича Гордеева или, как звали его все наши пилоты, дядю Колю.
Было дяде Коле немного за пятьдесят, и он обладал всеми качествами образцового механика из какого-нибудь художественного произведения, будь-то книга, фильм или вирт – не важно. Килограмм двадцать лишнего веса, хрипловатый голос, ходит вразвалочку, не дурак выпить и незамысловато пошутить, руки золотые.
Облаченный в рабочий комбинезон, поверх которого был нацеплен плотно набитый твердым и железным инструментальный пояс, механик, не торопясь, шествовал по коридору с видом хозяина корабля. Изо рта у него торчала вечная трубка. Без табака, понятно, на борту корабля курить запрещено под страхом немедленного морального четвертования лично капитаном с последующим увольнением. Но само наличие трубки, пропахшей свежевыкуренным табаком, свидетельствовало о том, что дядя Коля находится не в самом благостном расположении духа.
– Привет, Серега! Как дорога? – поздоровался он со мной за руку и в рифму.
– Твоими молитвами, дядя Коля. А ты чего такой веселый наоборот?
– Чему мне радоваться? На борту чистый шухер под видом Генерального инспектора СКН. Слыхал о таком?
– Мало – слыхал. Я с ним, считай, от самого Иркутска лечу.
– Да ты что? – удивился дядя Коля. – И как?
– Что – как?
– За каким рожном он к нам приперся?
– Не знаю, дядь Коль, честно. Знаю только, что зовут его Питер Уварофф, по национальности он вроде бы немец, но в предках у него есть русские. И еще он военный летчик в прошлом. Говорит, даже встречался с нами когда-то в бою.
– Это когда ж, интересно… – задумчиво прищурился дядя Коля. – Сколько ему лет?
– За семьдесят по виду.
– Ага. Значит, наверное, когда хохлы турков били, а мы помогали.
– Угадал. Тридцать девять лет назад.
– Хорошо, что он бывший военный летчик, – вздохнул дядя Коля. – Но нам это все равно не поможет.
– Что ты хочешь сказать?
– Как только где-то появляется инспектор, жди усиленного начальственного пыла. А уж если инспектор Генеральный, то и пыл будет соответствующий. Куда там протуберанцу. Да что я тебе тут рассказываю, будто салаге какому, сам все знаешь.
