Ма Лернер - Дорога без возврата 3
– Что значит приемный сын? – спросила Таня вполголоса, поворачиваясь ко мне.
– То и значит, – пожав плечами, отвечаю тоже тихо. Особых тайн я не выдаю, но лишние подробности посторонним знать тоже не к чему. Соседи, они соседи и есть. Сегодня здесь, завтра уедут, пойдет потом лишний звон по зоне. – У нас сирот не бывает. Если родители погибли ребенка непременно возьмут к себе родственники, а если их нет или по каким-то причинам не могут, старший в семействе. У них точно такие же права и обязанности как у родных. Бывает, что приемный ближе родного становится.
У нас вообще очень сложная система родственных связей. Куча всяких близких которые по вашим понятиям вообще совершенно посторонние. Максимум вместе воевали или троюродный брат твоего хорошего друга. Есть несколько глав семейств, вот я к таким отношусь и у меня в подчинении почти две тысячи взрослых разумных. Они мне все вроде как родственники, хотя и не кровные. А есть семья. И в это понятие вхожу не только я и моя жена с детьми, а у меня тоже есть приемный сын, но и добровольно признавшие меня своим старшим братом две сестры и два брата. И у каждого свои семьи и дети.
– Ничего не поняла, – созналась Таня. – Как это – добровольно признавшие старшим братом?
– Ну, что такое побратимство понимаешь?
– Ага, – согласилась она, – так уже лучше. Смешать кровь и все такое.
– Вот что-то вроде, – согласился я. – А я считаюсь младшим братом для Алексея, хоть и на пару лет старше по возрасту, поэтому для его сына я не посторонний дядя, а родственник – Первый Дядя. В русском языке для половины названий кто кому кем приходится, нет соответствия. Мы тоже не идиоты и чтобы не путаться, а главное не продемонстрировать, что совершенно не помнишь, как зовут младшего сына двоюродной тетки второго мужа матери, так и говоришь – Третий сын Тетки. Раньше было проще, мы жили небольшими группами и все друг друга с детства знали, как в деревне. Теперь деревня стала большая – свыше шести тысяч только взрослых, пять отдельных поселков, не считая еще двух, которые находятся очень далеко, но входят в Клан, и все вроде как родня.
Это и есть Клан. Семейно-территориальное объединение, не племя. Мы принимаем посторонних в свои ряды. А вот кровный родственник, как ты, членом Клана не является. Вот и Рафик тоже, – добавил я подумав. – Мы таких соседями зовем. Работать можно вместе, но некоторые стороны жизни отдельно, они и живут в отдельном поселке. Так что это не ущемление каких-то прав. Скорее наоборот, больше свободы. Старшего над тобой нет, но не рассчитывай на помощь от Клана. Сам решил жить отдельно, крутись, как можешь.
– И как тогда отличать кто в Клане, а кто нет? – недоуменно спросила она.
– Легко. Нас еще не слишком много и друг друга помним в лицо, а для тех, у кого девичья память на верхней одежде непременно эмблема имеется. Сразу глаз цепляется. Красная ладонь. Вот, – я показал на бляху на ремне.
– Тогда, – после паузы, спросила она, – что-то значат и рисунки на майках? Вот у Неждана волк нарисован. На шее у волка эта самая ладонь на цепочке, а в руке гаечный ключ. А у Серого экскаватор с человеческим лицом, а никакой ладони нет.
– На самом деле это больше выпендрывание друг перед другом, но смысл есть, просто не нужна тебе сейчас лишняя информация – запутаешься.
Ну, про вторую форму ей пока знать рано. Некоторые вещи лучше узнавать дозировано. Пока достаточно, что я ей предварительно объяснял про разумных говорящих зверей. Слушать слушала, да не очень поверила. – Это неофициальные рисунки, – поясняю. – Вроде аватар в Интернете. Моя внутренняя сущность. А Серый действительно не в Клане. Его семья соседи.
Машина перевалила пандус и выехала из коридоров на улицу, развернулась и Серый, не дожидаясь от меня указаний, повел ее по дороге вверх. Есть и другая, но там надо через жилой район ехать, так что он тем самым мимоходом подтвердил, что прекрасно знает, как мне не хочется светиться на глазах у прохожих. Распустил язык Неждан, надо ему серьезное наказание придумать.
Здесь наш водила лихость показывать не стал. Медленно, не торопясь, завернул на дорогу к роще. У нас тут не ГАИ, права не спрашивают. Кто экзамен сдал, на возраст не смотрят, достаточно, чтобы ноги до педалей доставали. Но вот будешь носиться, взяткой не отделаешься. И по шее непременно дадут, и за руль больше не пустят. Одного случая сбитого машиной хватило всем.
– А у тебя на майке ничего нет, – вопросительным тоном сказала Таня, – я помню.
– А мне не надо. Какая я сволочь и так все прекрасно знают. Так что в нарисованных оскаленных зубах не нуждаюсь. Если требуется, я скалюсь вполне натурально.
– А, – нерешительно спросила она, – ты много убивал?
– Ты сначала осмотрись по сторонам, – ответил я, задавив желание рассмеяться, – а потом насчет нашего морального облика беспокойся. Это не Земля, а мы не вполне люди. Даже те, кто родился еще там. Все эти странные способности... Экстрасенсы, ведьмы и прочие маги у нас бродят табунами. Я, если честно, вообще не уверен, что привезти тебя сюда хорошая идея, но что сделано, то сделано.
– Остановись, – сказал я, наклоняясь вперед, к Серому. Он послушно затормозил у вышки и развернулся на площадке, чтобы лучше обзор был. Сообразил.
– Вот, – показывая в открытое окно, сказал я, – здесь мы живем. Машина стояла на плоской вершине холма, под которым находились центральные подземелья. Самое лучшее место для обзора местности, еще в самом начале поставили вышку, и до сих пор воздушный шар с камерой постоянно торчит наверху, контролируя окрестности. Лет через надцать построят здесь аттракцион и будут деньги брать за осмотр острова.
Далеко внизу медленно текли реки, наталкиваясь на остров, они меняют направление течения, разливаясь по котловине, образуя немаленькое, вытянутое почти на 20 километров, озеро. В месте слияния Правой и Левой за века образовалась треугольная коса, вытянутая в направление острова, из отложения песка, глины, мелких камней и разного мусора, принесенного с гор водой во время половодий. От нее до пристани Поста всего метров триста, а других удобных мест для высадки не имеется. Еще через пару тысяч лет превратится остров в полуостров, но мост придется строить гораздо раньше.
Крутые обрывистые берега как будто специально приспособлены для обороны, что, впрочем, совсем не удивительно при наличии подземелий построенных предками. Нет в этом ничего странного, если остров изначально был намечен под военную базу. На песчаной косе, по соседству с опорами рухнувшего в неизвестные времена моста, мы в свое время поставили паромную пристань и несколько домов и складов, а теперь по соседству вырос и поселок приматов. Многие из них работают на острове, но основным занятием по-прежнему является скотоводство.
Темная вода отблескивала на Солнце, с прозрачностью здесь не ах, несет с юга после дождей всякую муть. На поверхности воды мелькали мелкие лодки, с которых ловили рыбу, и величаво плыл в нашу сторону забитый каким-то грузом большой паром. По обеим берегам высокие деревья и полное отсутствие следов цивилизации. Разве что небольшое стадо пасется на виду, но с такого расстояния толком не разглядишь. Красивое зрелище – полдень в деревне, так и просится на картину местного Левитана.
– Вот, – радостно сказал Серый, добыв бинокль из металлического ящика на полу. Шустрый малый, даже просить не надо. Для меня он так не старается.
– Спасибо, – рассеяно сказала Таня, внимательно рассматривая окрестности.
– Итак, – тоном экскурсовода в музее, сообщил я, – смотри вниз. – Она послушно повернулась. – Это пристань. Построена в давние времена и не нами, но используется по прямому назначению. Сейчас там торчит только одна баржа, но бывает и несколько приходит, тогда там большая суета начинается, не то, что сегодня. Множество народа занимается погрузкой-разгрузкой и тащит все привезенное прямо через площадь в точно такое же помещение, как то, где мы только что были. Там у нас склады и мастерские, выпускающие продукцию для собственного потребления и на продажу. Коридоры и помещения тянутся на многие километры, и есть где разместиться.
Численность у нас пока не очень большая, поэтому выпускаем... как бы это сказать... эксклюзивные вещи. Ценой подороже, количеством не очень массово, зато качество обязательно очень высокое. А для своих есть постоянный маршрут развозки. Вон та баржа, что стоит у пристани, регулярно ходит по рекам с определенным графиком и развозит то, что на месте сделать не могут. В принципе каждый поселок сам себя обеспечивает продовольствием и всякими необходимыми вещами, но есть кое-что, что в кузнеце сделать невозможно. Патроны например. Так что по заказам в основном работает, как передвижной магазин.
С левой стороны от пристани хорошо видно несколько десятков строений. Это поселок соседей, тех, кто приглашался нами как специалист или самостоятельно перебрался, обнаружив, что можно неплохо заработать. Просто так там поселиться нельзя, я сам решаю, кто нам нужен, а кому здесь не место.
