Олег Верещагин - Горячий след
Вблизи река выглядела ещё шире, но перестала быть пугающей. После жаркого воздуха степи вода показалась холодной, но лишь в первые секунды. Олег наплавался, потом попил, ныряя у берега и хватая зубами найденные ногами роднички — там, где ступню начинало щекотать ледяными струйками. Сходил за фляжкой, набрал её. Прополоскал носки, потом — трусы, выжал как следует и то и другое, повесил на несколько подобранных палок плавника у разгоревшегося тем временем огня — ясно было, что коряжина будет гореть до утра. Подволок ещё одну — почти такую же большую, положил, как экран или спинку дивана. И сел на вытащенную из рюкзака прокладку, накинув куртку на плечи. Комаров не было, но так казалось удобнее и спокойнее. Достал из рюкзака, не глядя, консервы, колбасу, пресные галеты. Начал есть.
Стемнело окончательно, полностью. Но ненадолго, на несколько минут — большущая синеватая луна, какая-то одурелая, неестественная, встала над лесом. В её сиянии растаяли почти все звёзды, но на том же берегу подальше загорелись огоньки — целая россыпь. Олег подумал, что и его костёр там, наверное, виден, но это его не обеспокоило. Пусть…
Прошёл поезд. Совершенно отчётливо, там, над обрывом. Протарабанил колёсами по стыкам, потом — уже где-то далеко — дал гудок. Грохнула на реке играющая рыба. Коряжина горела ровно, но, наверное, можно было бы обойтись и без неё — ночь стояла тёплая.
Олег задумался. И с трудом очнулся, когда уловил — уже совсем близко — шорох шагов по песку. Песок вообще съедает все звуки. Хорошо ещё, что мальчишка не глядел в огонь, а луна продолжала шпарить вовсю…
Он не стал браться за револьвер или нож, хотя и придвинул ближе кобуру, пальцем сбросив ремень с курка «гнома». И смотрел, как человек подходит всё ближе.
Это был мальчишка — помладше Олега, кажется, но плечистый, длинноволосый (волосы стянуты повязкой), в коже — в куртке и узких штанах. Мягкие сапоги болтались через левое плечо, над правым виднелась завязка дорожного мешка. На широком поясе с большой пряжкой висели длинный прямой нож и небольшой колчан, а на правом бедре — простой арбалет.
Парень остановился в нескольких шагах, щурясь на огонь. Он оказался сильно загорелый, черноволосый, но глаза — вроде бы светлые. Этими глазами парень рассматривал Олега — в упор, глаза в глаза, но без враждебности или насмешки, просто с любопытством.
— Можно переночевать у огня? — спросил он. Олег мотнул головой — можно было поклясться, что он сказал не это, слова были не такие… но Олег понял. Просто — понял, и всё тут.
— Садись, — Олег пододвинул ближе недоеденное на бумажной салфетке. — Вот, ешь, если хочешь. Это колбаса, это рыба… А вот сухари.
Мальчишка тоже понял. Кивнул, сел, скрестив ноги — причём скрестил их, ещё садясь, так ловко… Снял пояс, скинул арбалет и мешок. Раздёрнул горловину, вынул половинку большой круглой лепёшки, несколько больших вобл:
— У меня только это, возьми, — он протянул еду Олегу.
— Я только что поел, — покачал головой Олег и сам наконец-то поразился тому, насколько всё необычно и буднично. Ещё более необычно и буднично, чем в прошлый раз — там, по крайней мере, было узнаваемое прошлое своей страны, знакомые места… — Ты не с поезда?
Глупый был вопрос. Мальчишка, если и сошёл откуда-то, то с боевой колесницы. Но черноволосый покачал головой, как ни в чём не бывало:
— Нет. Поезд ушёл дальше, — он махнул рукой, на которой обнаружился узкий витой браслет. — Я видел его.
Он достал откуда-то из ножен небольшой нож и, не церемонясь, начал быстро есть, ловко орудуя листообразным клинком. Олег, откинувшись на бревно, смотрел на реку и лениво думал, что надо бы всё-таки лечь спать… Черноволосый между тем сходил к реке, напился, набрал в круглую фляжку воды. Олег предложил:
— Искупайся, вода отличная.
— Я не умею плавать, — мальчишка сел рядом, вытянул ноги и устроил затылок на деревяшке. — Там, откуда я родом, нет рек. У нас даже слова такого нет — река. Вся вода только в степных родниках и колодцах.
— Плохо, — посочувствовал Олег. Темноволосый пожал плечами. Потом повернул голову, секунду смотрел на Олега и подал руку:
— Меня зовут Димма-ро. Димма-ро сын Даймона внук Тэнги Лошадиной Маски из клана Северного Ветра.
— Олег, — Олег пожал ладонь мальчишки. — Просто Олег… А ты… ты кого-то ищешь здесь?
— Что-то, — поправил мальчишка. — Вещь, давно потерянную, но по-прежнему нужную нашему клану. С нею ушло наше счастье, и то — вина моего отца Даймона сына Тэнги Лошадиной Маски внука Димма-ро из клана Северного Ветра. Но отцу уже не исправить его ошибки, он ускакал с ветром. Пришлось делать мне. И сейчас я не знаю, куда идти. Я даже коня потерял.
— Я тоже не знаю, куда мне идти, — вздохнул Олег.
— Может быть, расскажешь о себе? — осторожно предложил Димма-ро. — Если не очень устал…
… — Ну что ж, — черноволосый мальчишка вздохнул. — Это знакомо нам. У нас тоже пропадали дети. Жрец сказал, что это дело рук жителей холмов. Но сам я не видел их никогда, да и было это ещё до моего рождения… впрочем, что такое время — здесь?
— Что это за место? — спросил Олег. Димма-ро пожал плечами:
— Путь. Место такое. Ну… я не знаю. Путь, и всё. Иногда можно идти неделями — и всё. А иногда шагаешь прямо туда, куда тебе нужно. Я вот немного заблудился.
— А у вас… — осторожно спросил Олег. — У вас торгуют людьми?
— Нет, — отрезал Димма-ро. — Боги ветров карают того, кто вздумает отнять у человека свободу. Лучше отнять жизнь… Хочешь, я дам тебе совет? — Олег рассеянно кивнул. — Просто иди. Иди и думай о своём деле. Тогда быстрей откроется нужное место. Я знаю, что говорю.
— Ну что ж, — сказал Олег. — Я так и сделаю… А пока — давай спать?
* * *Олег проснулся, когда солнце осветило пляж и пригрело. Привстал на локтях.
На воде играли блики. На той стороне, в лесу, пели в лесу птицы, и мир казался свежим и умытым. Коряга почти догорела. Ночного гостя не было и в помине, но на рюкзаке Олега лежали три воблы, а рядом был нарисованы на песке знаки: — раскрытая рука и какие-то штрихи, похожие на руны.
Олег улыбнулся. Ладонь была раскрыта для рукопожатия. Что означали чёрточки — он не знал, но, конечно, что-то доброе.
Он поел, напился из реки, выкупался, помахал рукой ещё одному пароходу (с палубы тоже помахали какие-то люди), оделся, собрал вещи и полез на обрыв вчерашним путём. Если честно, он почему-то боялся, что железная дорога пропала, но она отыскалась почти сразу — такая же, как и вчера, так же таявшая невидимыми концами в знойном воздухе.
И он снова зашагал по насыпи.
* * *С полудня (солнце всё-таки двигалось, хотя и странновато, можно было кое-как определить здешнее время) и до вечера Олег шёл по туннелю. Дорога внезапно и довольно резко пошла под уклон, врезалась в землю и пропала под высокой аркой, выложенной блоками алого гранита. Олег сперва остановился — идти туда было жутко, в голову сразу полезла всякая чушь. Он даже обошёл эту дыру и прошагал метров сто, но потом решительно вернулся и, включив фонарик, вытащенный из рюкзака, двинулся в туннель.
Первые полкилометра и правда было темно, но тихо — никаких угрожающих звуков, даже вода не капала. А потом неожиданно появились частые световые окна — свет падал откуда-то с боков, слишком высоко, чтобы можно было заглянуть. Ничего необычного или мрачного в туннеле не было, имелись даже частые ниши в стенах, в которых виднелись вделанные скамеечки. Олег заопасался поезда, но ничем таким тут не пахло, хотя туннель и не выглядел заброшенным.
Так он и шагал. Дважды выходил на подземные станции. Первый раз это просто был двусторонний перрон, выложенный кафелем, с левой стороны — лестница уводила наверх, над ней была надпись:
С 04.00 ДО 01.00
Ради любопытства Олег вылез на перрон и поднялся по лестнице, но она оканчивалась глухой металлической дверью. Олег приложился ухом — тихо, как в сейфе — и вернулся обратно на рельсы.
А вот второй раз он оказался в огромном зале, стены которого покрывали разноцветные геометрические узоры из камня. Мягко горели большущие люстры на полсотни лампочек каждая. Ряды скамеек чередовались с вделанными в стену киосками, над которыми тянулись надписи на непонятном языке, хотя и латинскими буквами — и вполне понятные рисунки: сигарета, газета, бутерброд… Пустые широкие ленты эскалаторов — по три штуки с каждой стороны — тоже вели наверх, но упирались в совершенно такие же двери. Олег вернулся вниз, поел и попил, сидя на скамейке, потом вздремнул и проснулся от звука проходящего поезда. Правда, открыв глаза, ничего не увидел, но осталось какое-то ощущение — как будто он спал не в пустынном зале, а в оживлённом месте — ходили и разговаривали люди, останавливались поезда…
