Максим Хорсун - Пусть всегда будут танки
Сначала мы подошли к нашей «Осе». На корме сразу отыскались три вмятинки. Мягкие учебные болванки валялись неподалеку. Снаряды легли кучно, Горобец с завистью поцокал языком.
– Снайпер работал! – определил он.
Затем мы собрались возле неопознанной машины. Вблизи сходство с консервной банкой на колесах было еще более заметным. И тем не менее некоторые конструкционные элементы поражали технологичностью. Несколько антенн, одна из которых, как на «Осе», – остронаправленная, какие-то непонятные приборы, вынесенные на корпус в передней части, телефотокамеры, закрытые металлическими створками. Даже колеса, и те были необычными – три обода, покрытые сеткой из стали и снабженные грунтозацепами.
Болванка, выпущенная сдуру Горобцом, вскрыла машине борт. Сквозь пробоину виднелась сложная электронная начинка.
– Это луноход, – сказал Черников. Он легонько пнул одно из сетчатых колес, и над машиной поднялась, словно крышка рояля, скругленная панель солнечной батареи. – Рудимент мирной программы освоения космоса. Под эгидой Академии наук построили три такие машины, они должны были исследовать Луну. – Он хмыкнул и удрученно договорил: – А теперь мы отправляем на Луну танки.
Послышались голоса, зашуршал гравий под каблуками.
– Вот и ваши коллеги. – Черников приосанился. – Прошу любить и жаловать… Если не любить, так хотя бы иметь в виду.
К нам направлялась группа из семи человек. Шестеро носили спортивные костюмы, как и мы. «Спортсменов» сопровождал человек в цивильной одежде. Его я несколько раз видел в «ОКБ-1». Наверняка это был куратор вроде нашего Черникова. Командир экипажа тоже определялся навскидку. Это был низенький, щуплый, рано начавший лысеть малый в очках с круглыми стеклами и со скучающим взглядом. И он первый обратился к нам.
– Мии называеммса «Красный Прорыв», – протянул он с отчетливым прибалтийским акцентом. – Мии вас очень грубо сделать сзади! – Он ухмыльнулся, при этом в глазах его застыло все то же скучающее выражение. А стоящие за его спиной «спортсмены» с готовностью захихикали.
Таким было первое знакомство с коллегами, со вторым экипажем, который тренировали параллельно с нами.
В спортивках, слегка «расслабленные» нашим особым, привилегированным статусом, – со стороны и мы, и они походили, наверное, на уличную шпану из конкурирующих районов. Вот сейчас сойдемся, слово за слово, потом жди мордобой и поножовщину.
Но мордобоя не случилось. Мы сдержанно пожали друг другу руки.
– «Пятерку» небось получили за нашу тушку, – сказал, глядя сверху вниз на командира «Красного Прорыва», Прокофьев.
Прибалт задумался. Затем за стеклами очков вспыхнуло понимание.
– Мии получилли пять баллов! – подтвердил он.
Апакидзе толкнул меня в бок.
– Похоже, в голове у него такая же малокадровая система, как и на «Осе»!
Я прыснул, представив, как в мозгу командира одна картинка натужно, с тормозами сменяется другой. Щелк-щелк!
Черников кашлянул в кулак, переглянулся со вторым куратором и сообщил:
– Завтра начнем совместные тренировки. Выйдете друг против друга, а потом вместе – против «Хаундов».
Биться с «Хаундами» было интересно. Хотя, по сути, они не были настоящими «Хаундами», а только репликами – ходовыми макетами штатовских танков. Макетами разрешали порулить инженерам – из числа разработчиков «Осы». Черников, например, мог сесть за джойстик. Но соль была в том, что «Хаундам» предоставлялось заведомое преимущество: их телесистемы передавали картинку в режиме реального времени, нам же приходилось довольствоваться «слайдами» с «Осы». Для одних это было вроде развлечения, с нас же семь потов сходило. Но было увлекательно.
– Ты. – Командир «Красного Прорыва» ткнул пальцем Прокофьеву в живот. – Ты придуммать имя своей комманнде!
Глава 4
Дед, конечно, был совком и ватником. Упрямый и неуживчивый старикан мог спровоцировать скандал на пустом месте. Временами они тихо ненавидели его всей семьей. И все же Антон торопился сообщить новость в первую очередь именно ему.
И не потому, что питал какие-то особенно теплые чувства к деду, не потому, что нуждался в советах или просто не с кем было поговорить. И поговорить было с кем, и Антону давно не требовались какие-либо консультации, тем более касательно того, как ему строить карьеру.
Но все же заслужить доверие старого морщинистого динозавра было серьезным достижением. Почти таким же, как завоевать «золото» на Олимпиаде. По крайней мере для Антона – уж точно.
Антон небрежно бросил берцы в угол прихожей, надел стоптанные тапочки и пошел сразу к деду. По пути заглянул в зал: отец смотрел телевизор, сидя на диване. Батя подкатил штанины спортивок так, что были видны обе культи. Беспокойные отсветы плазменной панели лежали на лице, половина которого была обезображена ожогом. Перед отцом стоял журнальный столик, усыпанный хлебными крошками и шкурками от вареной колбасы. Пара пустых пластиковых бутылок из-под «Балтики» валялась на пузырящемся линолеуме. Был прайм-тайм, и по телику выступал Дональд Макаров. Говорил он, что россиянам надо потуже затянуть пояса, что кризис – явление временное, вызвано оно тем, что мировая энергетика проходит болезненную переориентацию с углеводородов на изотоп гелия; что США и ЕС обещают выделить для либеральной, прошедшей «перезагрузку» России значительные кредиты и что скоро все будут как сыр в масле кататься, потому что европейцы и американцы приедут и сами обустроят нашу страну.
Дед был у себя в комнате: сидел за видавшим виды компом и что-то проворно барабанил на клавиатуре, низко наклонив лысую, в пигментных пятнах, голову. В дедовой каморке, как обычно, пахло крепкими сигаретами, сердечными лекарствами и свежим чаем. И как всегда, ярко светила лампа без абажура.
– Чего строчишь? – с ходу спросил Антон; он устроился в дверном проеме, привалившись спиной к косяку.
– Что надо, уорент-офицер? – буркнул дед, не отрывая взгляда от экрана. «Уорент-офицер» он всегда произносил с издевкой, презрительно кривя губы.
– Побазарить хотел, – миролюбиво ответил Антон.
– О чем? – Дед продолжал пялиться в монитор, хотя больше не стучал по клавишам. – О варягах в правительстве? О переиндексации пенсий? Или, может, ты хочешь переехать жить к своему командиру?
Антон подавил сиюминутное раздражение и лишь фыркнул.
– Слюни не разбрасывай! – тут же среагировал дед.
– Я на Луну лечу, – тогда сказал Антон.
Дед замер, только нижняя плохо выбритая губа мелко задрожала. Через миг он перевел взгляд на Антона. В желтых выцветших глазах читалось недоверие. Антон от сих и до сих знал дедову историю. Как тот мечтал попасть в отряд космонавтов, как рвался на Луну, когда там заварилась каша. Дед вдоль и поперек изъездил Океан Бурь на допотопной «Осе» без модификаций. Дед видел больше Луны, чем кто-либо другой в его время, но через телекамеры танка, Антон же увидит своими глазами.
Антон знал: дед все равно обрадуется, ведь нерадивый внук сделает то, что не удалось когда-то ему. Даже если старикан не подаст виду, его все равно будет распирать от гордости. Это в точности, что он так любит – преемственность, когда от поколения к поколению передается нечто зыбкое вроде идеалов и целей. И когда цель достигается…
Может, хоть тогда он спокойно умрет?
– Ишь ты… – пробормотал дед. – Небось вместо Белки и Стрелки тебя засунут? – Он пытливо прищурился.
– Нет, – отрезал Антон. – Вместо танкиста. Точнее, в качестве танкиста, охранника территорий «Гелий Про».
– Да как такое может быть? – всплеснул руками дед. – С каких это пор уорентов пускают в космос?
– Мне летеху дали, – улыбнулся Антон. – Отличился я вчера. Отбил нападение на НИИ. Всю роту повысили в звании и дали допуск на космос.
– А-а, – протянул дед, откидываясь на спинку кресла. – Понятно-понятно. А чье нападение было?
– «Селеннафтагаза», – ответил Антон. – Они многих из наших профи перекупили, укропы. Пришлось валить мужиков… А когда-то из одного котла жрали.
Дед, казалось, только этого и ждал.
– Вот именно! Друг друга убиваем, как дурачье, а пиндосы руки потирают от удовольствия.
Антон отмахнулся.
– Да, людишек хлебом не корми – дай в горло ближнему своему вцепиться! Всегда так было! Вы убивали из-за политики, мы – из-за бизнеса! Суть-то одна, все равно кровь, что вода, льется. И вообще ты со своей американофобией достал!
– Американофобия, говоришь? – Дед нервозно поерзал в кресле. – В мой Фейсбук загляни, нуб! Сейчас в друзьях все, против кого я когда-то сражался! Да я и с Армстронгом пил! И с Бином! И с Олдрином!
– У-у, как вообще не спился… – покачал головой Антон.
– Сильного соперника надо уважать! – Дед хлопнул ладонями по подлокотникам. – Сильный соперник не позволяет превратиться в тряпку! Сильный соперник – это гроссмейстер, которого нужно переиграть! А ненавидеть… – Дед посмотрел в сторону, пожевал губами. – Ненавидеть надо предателей. Тех, кто за гроши готов слить тебя, меня, наш город, округ и так далее, братец, ради тех самых бизнес-интересов, о которых ты говоришь. И они сливают! Сливают! Киевский «Селеннафтагаз» пришел на нашу территорию, и вы перебили их людей. Браво! Молодцы! Идиоты! Мы обескровим друг друга. А потом – бац! – Дед хлопнул ладонями и замер с открытым ртом и выпученными глазами. Антон подумал, что деда хватил удар. Но нет, увы, – старик «отмер».
