Юрий Бахорин - Соломон Хук. Дилогия
— Четыре недели, Сол, и… спасибо за уроки рукопашного боя.
— Не за что, дружище! — откликнулся Хук.— Надеюсь, на обратном пути продолжим?
— Обязательно,— заверил его пилот.— Ваши вещи уже внизу, Соломон.
Сол ступил на трап и обвел взглядом освещенное светом прожекторов окружающее пространство — никто его не встречал.
— Ничего не скажешь, гостеприимная планетка,— полуобернувшись, заметил он и направился вниз по трапу.
Он услышал, как закрывается люк за спиной, и, не удержавшись, посмотрел еще раз на доставивший его к Яну транспорт.
Огромный корпус планетолета выглядел жуткой развалиной. Изрытый оспинами И бороздами от попадания микрометеоритов, он представлялся Солу древним, уставшим от кочевой жизни старцем, решившим в последний раз пройти дорогами юности.
Ничего удивительного — этот полет завершающий. Хук знал, что по возвращении на Землю «Неудержимый» встает на капитальный ремонт, и все равно не мог понять, как пустота космоса может так изранить легированный стальной корпус планетолета. Он показался Акселю не существующим в объективной реальности, а картинкой, вырезанной из учебника истории развития космонавтики и наклеенной на стереоснимок ночного неба. Даже не верится, что это едва ли не дырявое корыто способно передвигаться от планеты к планете. Его передернуло от мысли, что и сам он недавно путешествовал в чреве летающего гроба.
Хук сошел с трапа, остановился между чемоданами и осмотрелся. Космодром «Рудный» отличался от всех, посещенных им ранее. Черное небо над головой недвусмысленно указывало на близость космического пространства, в то время как яркий свет прожекторов внушал мысль о гостеприимстве. Однако никто его не встречал, и первое впечатление взяло верх над вторым, практически убив его. Тем более что дул пронзительный ветер, который на Земле может разгуляться разве что на тысячемильной равнине. Сол чувствовал себя странно: слишком непривычно выглядел этот симбиоз дня, ночи, бескрайнего простора и пространственной ограниченности обитаемого мирка. Подхватив чемоданы, он шагнул по блеснувшей золотом поверхности планетоида и только в этот момент заметил спешивший навстречу электрокар.
— Альфредо Кампо,— выскочив из двухместного экипажа, представился человек, в котором нетрудно было признать испанца.
Он носил щегольские усики и вообще имел вид отъявленного сердцееда. Непонятным оставалось только одно — как он попал сюда и что вообще делает в этой Богом забытой дыре.
— Инженер-электронщик и программист,— продолжал рекомендоваться встречающий. И, поморщившись, сообщил: — Здесь у нас несколько… скучновато.
Он с интересом посмотрел на гостя, как на давно ожидаемого массовика-затейника.
— Надеюсь, мы с вами подружимся,— добавил Альфредо.— Позвольте, я помогу уложить ваш багаж.
— Конечно,— кивнул Сол.— Быть может, немного просветите меня? Как вы здесь существуете? — Вовремя вспомнив о своей роли специалиста, прибывшего на смену раненому геологу, поинтересовался он, усаживаясь на соседнее с водительским кресло.— Я только что прилетел, но мне уже кажется, что понимаю вас — здесь и впрямь можно сойти с ума от скуки… если до этого не сдует ветром.
Аксель выразительно обвел взглядом освещенное прожекторами пространство и черное небо, нависшее над головой. «Сто кубических километров»,— всплыло в памяти. Слишком много объема для базы, но непозволительно мало для обитаемого мира.
— Вы не далеки от истины, мистер…
— Хук. Соломон Хук. Для друзей — просто Сол.
— Я рад, Сол, что вы решили помочь скрасить нам досуг,— радостно сообщил Кампо.— Хотя и не могу представить, что могло привлечь сюда такого человека, как вы. Вот Рой Спаркс, наш кок и по совместительству радист, просто создан для подобного местопребывания,— сообщил он, направляя машину ко входу в жилой модуль.— Иногда мне кажется, что он просто робот, созданный с единственной целью — разнообразить жизнь окружающих его людей. Правда, робот скверный,— тут же поправил он себя.— Порой я думаю, что основное его состояние — летаргия, в которую он неизменно впадает всякий раз, как только удается отделаться от очередного собеседника. А что касается ветра… Садящийся планетолет выжигает массу кислорода из атмосферы, а объем ее и без того невелик. Чтобы восполнить потерю и удалить токсичные выбросы двигателя, приходится форсировать регенератор.
— Неужели здесь не с кем побеседовать? — выразил удивление Сол, в основном для того, чтобы поддержать разговор.
— Я не стану вас разочаровывать, мистер Хук,— заметил Альфред,— просто потому, что очень скоро вы сами убедитесь в справедливости моих слов. Ветер уляжется часов через восемь, а скукой вам предстоит насладиться незамедлительно.
— Так вы остались на базе вдвоем? — будничным тоном поинтересовался Хук.
Очень уж не вязалась болтливость испанца с описанной ему на Земле ситуацией на Яне. Поведение Спаркса более понятно — он мрачен и неразговорчив. Так и должен вести себя человек, в короткий срок лишившийся многих соратников.
— Нет, почему же? — на мгновение помрачнев, возразил Кампо.— Есть еще трое: Нэш, наш экзобиолог и по совместительству геолог. Не знаю, зачем он сюда прилетел — ныть о несправедливости судьбы мог бы и на Земле, дома. Впрочем, говорят, он талантливый изыскатель,— после непродолжительного раздумья добавил испанец.— С другой стороны — зачем тогда прислали вас? — Он натянуто улыбнулся.— Познакомитесь и с Ларри Хоупом, ядерщиком. Он мог бы стать неплохим собеседником, но обществу людей предпочитает источающего радиацию монстра.
— Если я правильно понял, мистер Хоуп — трудяга?
— Трудоголик, да,— с готовностью согласился спутник Сола,— он относится к той категории людей, что готовы полировать поверхность вверенного его заботам оборудования, несмотря на реальный риск протереть дыру. Точно таков и наш радист-кок Рой Спаркс.
— Тем не менее мне они по вашему описанию понравились,— заметил Хук.— Энергичные и дело свое знают.
— Мне они тоже нравятся,— с готовностью отозвался Альфредо,— но что с того? Взять, к примеру, Спаркса. Более скучного в общении человека я в жизни не встречал. Верный и исполнительный, он был бы хорош в роли швейцара или посыльного. Впрочем, и на своем месте он идеален. Не удивляйтесь. Здесь у нас, знаете ли, избыток свободного времени и недостаток развлечений, а в такой ситуации любая мелочь приобретает значение.
Хук пожал плечами и— промолчал, предпочитая слушать.
— Вот когда попробуете его стряпню,— заметил испанец,— поймете, что я имею в виду. Вы найдете в блюдах все положенные по рецепту ингредиенты и долго будете ломать голову над вопросом — зачем он их испортил? А главное — как ему это удалось?!
Аксель по-прежнему молчал, несмотря на риск прослыть еще одним молчуном, коих так не любит Альфредо.
Да, нелестные характеристики выдает своим товарищам мистер Кампо. Не говоря уже о том, что в сложившейся обстановке ведет себя, мягко говоря, странно — ни единого слова о происшедшей трагедии. Море улыбок и океан оптимизма. Словно ребенок-несмышленыш — вокруг гуляет смерть, а он знай себе смеется, роняя игрушки. Если уж искать виновного, то программист — кандидат номер один. Стоп! Сол хмыкнул. Больно просто все получается. Неестественность поведения Кампо может, конечно, означать очень многое, но скорее всего — ничего, кроме глупой бравады.
— Ну вот и приехали.— Испанец легко спрыгнул со своего места и подошел к освещенной мягким светом лампы двери. Хук последовал его примеру и, подхватив с заднего сиденья свои чемоданы, шагнул к входу.— Я покажу ваши апартаменты.
С мягкой улыбкой Кампо открыл перед Акселем дверь.
Глава вторая
Уходя, Альфредо известил нового товарища, что обед по случаю прибытия мистера Хука состоится в кают-компании через час. Оставшись в одиночестве, Сол открыл чемодан и задумался. Какие же они кретины: Мтомба, Токадо, а главное, он сам! Казалось, обо всем подумали, все предусмотрели, кроме одного — в чем Аксель собирается ходить! В смокинге от Аманьяди? Он снял свои драгоценные одежды, достал из чемодана тройку из супермодного сейчас на Земле и необыкновенно дорогого пластволокна, армированного углеродом с перестроенными мезонными связями и носившего поэтичное название — уплавол. Ткань отличалась несминаемостью, невероятной прочностью и эффектно выглядела, меняя цвет в зависимости от угла падения светового луча. В условиях рассеянного освещения угольно-черное полотно эффектно искрилось. Именно неповторимые звездчатые переливы способствовали рождению названия торговой марки фирмы-изготовителя — «Звездная Бездна». Сол облачился в роскошный костюм, выглядевший все-таки менее официально отвергнутого смокинга, и посмотрелся в висевшее на стене зеркало. Элегантная тройка идеально облегала его могучий торс, ненавязчиво подчеркивая мужественность пропорций. В таком обличье не стыдно показаться в любом обществе. В любом, кроме янского. М-да. Настоящий геолог!
