Вадим Денисов - Стратегия. Колония
Большую часть бухты составлял необыкновенно белый пляж.
Тот самый, что преследует нас в тревожных снах после трудного зимнего дня, тот, что завораживает нас на ярких страницах туристических фирм, что отложился раз и навсегда в наше воображение развратным придыханием красавиц из рекламных роликов. Здесь надо снимать «Голубую лагуну» и бить баклуши, чтоб я лопнул! Баклуша должна быть большая, мягкая и бархатистая на ощупь. Я сразу не вспомню, что это такое, но пусть она будет рядом в тот миг, эта Баклуша. И вот… лежишь ты на белом, чуть шипящем от ленивых движений песочке, и в страшный лом тебе бить ту Баклушу палисандровой бейсбольной битой, которая почему-то лежит рядом.
И ты лишь лениво толкаешь на всё согласную Баклушу сухой голой пяткой. А та мягко пыхтит, мол, отстань, чувак, я загораю… Впрочем, вполне может быть, что Баклуша — это что-то отечественное, деревянное, твёрдое и тупое. Никак не подходящее к образу такого «сейшельского» пляжа. Эх…
— Катрин, доклад…
— Всё спокойно, командир, гаруда ушла куда-то. Ногами.
— Принял.
Пальмы на берегу стояли ровной стеной. Можно применить к пальмам слово «матёрые»? Пожалуй, что нет, это чтто-то сибирское, лесорубное. Хорошо, тогда так — солидные «передовые» пальмы. У нас в бухте Южного Форта тоже есть свои пальмочки, коими гордится весь анклав, но эти гораздо круче. На переднем плане стояли высокие, странным образом как бы надломанные у вершины деревья, синхронно покачивающие длинными изумрудными листьями. Здесь у них нет необходимости перехватывать океанские ветра. Согласно розе ветров штрома чаще всего летят с запада, а с той стороны бухту надёжно прикрывают зелёные холмы.
У подножий наверняка водятся местные рептилии, и самые банальные ящерки будут накачанными, гигантскими, как и гекконы.
Пальмы были нескольких видов, одни — точно кокосовые, другие не узнал, может, там и финиковая есть. Нужны нам финики? И какое время сбора урожая кокоса на местных плантациях, не осень ли? Хотя, кто его знает, экзотику эту, может, они тут круглогодично растут, как помидоры в китайских теплицах. А орешки-то большие, это видно хорошо, обязательно наколотим. Чуть выше пальм и ближе к холмам лежала узкая полоска смешанного леса, даже не леса, скорее, а высокого кустарника — можно разглядеть папоротник и лавр. Вот там босиком ходить не рекомендуется, это не пляж: и змеи могут быть, и тарантулы какие-нибудь, упаси господи. Выше начинались те самые невысокие ели и сосны канарского типа, которые своими иглами длиной до тридцати сантиметров словно «прочёсывает» туман и таким образом возвращает влагу в почву.
Особого богатства местной фауны мы не ожидали. Видовой состав островов всегда беден и является результатом случайного занесения некоторых видов, обычно птиц, рептилий, насекомых. Крупная зверушка сюда не приплывёт.
— А как же пещерник! — возмутился на одном из штабных заседаний Гоблин. — Тут что, ему не в масть? Могут скидывать.
— Если такое десантирование на островах и происходит, к чему я пока не нахожу никаких оснований, то вряд ли Смотрящие выберут столь не соответствующую среде модель «Пещерник», — усомнился профессор.
— А какую выберут? — осторожно спросил я, предчувствую нехорошее.
— Кого-то из кошачьих, — легко предположил Гольдбрейх. — Да, да, крупную кошку с повышенными боевыми возможностями! Это будет очень интересно, непременно сфотографируйте и опишите!
Утешил, ёлки!
— Саблезубого тигра скинут, — с мрачным видом помог чрезмерно увлёкшемуся учёному Костя. — Махайрода поддутого с восемью клыками…
Что же, и к такому мы готовились, да.
Сталкеры уже два раза выскакивали на берег, ненадолго уходили в заросли, осматривали местность. И каждый раз я садился к «максимке», подстраховывая группу, напугал всех чёртов профессор своим «махайродом». Пока разведка никаких значимых открытий не принесла, вокруг была только девственная природа. И Боцман, достаточно вышколенный на учениях, ни разу не залаял. Мы терпеливо ждали — торопиться некуда, сегодня «Клевер» дальше не пойдёт, заночуем тут, согласно первоначальному плану экспедиции. Юре Вотякову с Хвостовым ещё предстоит, выбрав удачное место, установить связь с Входным или Штабом и, если успеем сегодня, запустить чудо-шар — по погоде и свету…
От первоначально запланированной установки на пустом острове радиомаяка отказались после долгих споров — по соображениям стратегическим. Коллегиально решили, что выдавать место расположения архипелага есть то же самое, что подарить его кому-нибудь активному селективному кластеру, не имеющему карты, аналогичной нашей. Сажать же тут людей на постоянное или вахтенное проживание перед зимним штормовым сезоном просто опасно — им никто не сможет помочь, в случае чего. Решили так: если острова обжиты, имеют постоянное население, то маяк будем ставить, по договорённости. Хотя я не представляю, кто тут согласится жить, кроме людей, самой своей природой готовых к одиночеству.
— Дядя Федя! — раздалось снизу слева громким свистящим шёпотом.
Я резко развернулся на крыле мостка, опустил голову и сразу ухватил взглядом настороженные пацаньи глазёнки.
— Можно я выйду? Вопрос есть…
— Поднимайся.
Курточка у парня чистая, переоделся, руки помыл, и даже причесался. Тимуровец, да и только, красного галстука не хватает.
— Чего хотел?
— Дядь Федь, я уже того, на два раза там всё отпида… аж блестит, — почти вовремя спохватившись, доложил штрафник.
— Ты жало-то прикуси, юнга. Материться на судне можно только старшему командному составу и сталкерам. Продолжай.
— Разрешите на борту постоять! — мальчишка вытянулся в струнку. А глаза косят так, что один смотрит на меня, а другой — на вожделенные пальмы и белый песок сувенирного пляжа. — Ну, дядя Федя, пожалуйста… Я тихонечко!
Как ему хочется приключений! Дай сейчас команду — на танк побежит без гранаты, причем, от танка болты полетят. Он именно ради этого удрал из России — ради этих романтических островов и кругозоров с вершины холма, трапециевидных листьев пальм, криков взволнованных чаек над головой, взлетающих над акациями вьюрков и поджидающих в кустах махайродов.
— Товарищ командир, очень прошу… Я потом ещё раз всё помою, добровольно!
Есть такие моменты, когда важное для судьбы человека необходимо сделать правильно и быстро, за секунды… Первый раз отец взял меня с собой в таёжную экспедицию, когда мне не было и восьми лет. Страшно представить, что бы с ним сделала мать и вышестоящее начальство, случись со мной что-нибудь в тех непролазных дебрях Подкаменной Тунгуски. Но он взял, придав тем самым мощное ускорение в реальном начале моего жизненного пути, каждая секунда которого мне дорога и пересмотру не подлежит. Каждого из нас надо вовремя пнуть под задницу, вот что я вам скажу.
— Нож с собой, воин?
— А как же без ножа-то, Фёдор Дмитриевич, вы же сами учили, — значительно надул губы мальчишка, воображулисто доставая из многокарманных полотняных штанов складной титановый TiMil, как Том Сойер свой «настоящий Барлоу».
— Стой тут.
Пш-шш…
— «Кастет» — «Тунгусу».
— В канале, командир. Что случилось?
— Давайте сюда, подходите к левому борту, дело есть.
Только что закончившие очередную вылазку сталкеры быстро забрались в лодку, Кастет, пользуясь моментом, от души выкрутил ручку газа, сразу поднимая застоявшийся «Зодиак» на реданы. Они долетели за секунды и закачались возле борта, бросив конец Хвостову.
Открыв дверь, я зашёл в рубку, под удивлённым взглядом Маурера снял с креплений на стене «хаудах» с подсумком и протянул пацану.
— Владей. Назначаешься учеником в группу сталкеров. Наставник — Гоблин, то есть, Сомов Михаил. Уяснил?
Данька аж затрясся.
— Дядь Федь, спасибо! Я честно, я же теперь по-взрослому…
Да зачем по-взрослому… Не торопись, пацан, впитывай всё открыто, пока глазёнки горят.
— Костя! — крикнул я в лодку, теперь уже сам торопливо отводя глаза от счастливых мальчишеских слез. — Принимайте пополнение в группу, мужики, ученик у вас, уважаемому товарищу Сомову на воспитание!
И легонько, больше символически, пнул пацана по заднице, помогая тому слететь со ступенек.
— Прыгай, давай, шкет, не сцы! Дядя Гоблин тебя быстро нехорошему научит, — пробасил Сомов, подхватывая худенькое тело в воздухе и опуская его рядом с собакой. — Принял! Погнали, Костя. Хаз-зку!
Нос «Зодиака» вздыбился, «эвинруд» выбросил пенный бурун, лодка стрелой помчалась к берегу.
— Не рано ли вы, Фёдор Дмитриевич, мальчика в дело определили? — проворчала Светлана в наушниках. — Как бы он не простудился на сквозняке, после трюма.
— Взаперти такой быстрей заболеет, — отрезал я.
Сашка же даже взглядом не повёл, безразлично мазнув по мне взглядом. Ему всё это сталкерство пофиг, для бадхи «Клевер» это всё. Лишь бы конкуренты рядом не отсвечивали…
