Кирилл Алейников - Тени прошлого

— Ты так и выглядишь — лет на восемнадцать-девятнадцать, — констатировал Шон.

Продолжая улыбаться, Кей комично сжала губы.

— Слушай, можно выключить автопилот? Я порулить хочу.

Все антигравы, тем более относящиеся к службам и подразделениям Военных, управляющие органы имели перед обоими передними сиденьями. Вести летающую машину могли попеременно оба пилота. В отличие от флаеров, производители автомобилей — разумеется, не «раритетных», а новейших, менее дорогих, но пользующихся бешеной популярностью даже у чужих, — были более консервативны: управление осуществлялось только с места водителя.

— Конечно, — кивнул головой патрульный, — только не гони слишком быстро.

Немного вильнув и чуточку присев над дорогой, флаер перешел на ручное управление. Мелкие капли дождя продолжали орошать чем-то похожее на них по форме детище разума — эту бело-синюю полированную каплю патрульного транспорта.

Держась правой рукой за штурвал, Кейси щелкала левой по клавишам терминала, сверяя курс. Заодно она протестировала все системы машины и, удовлетворившись результатом, толкнула терминальную панель. Та с тихим жужжанием въехала в приборный щиток.

Шон вопросительно грянул на напарницу:

— Может быть, заедем куда-нибудь, перекусим?

— Уже хочешь есть? Хотя ты прав, обеденное время наступило, — хмыкнула в ответ Кей, бросив взгляд на наручные часы — дешевые пластиковые «Саньямо» с маленьким электронным таблом-циферблатом.

Кейси снова потянулась к панели приборов, чтобы вызвать только что убравшийся терминал и набрать запрос о ближайшем бистро, но Шон её остановил:

— Я покажу, как ехать. Мы с моим бывшим напарником всегда там обедали.

Слегка наклонившись в сторону поворота, патрульный антиграв, сверкая полированным корпусом и полосой проблесковых маячков, свернул на широкий проспект и тут же вклинился в плотный поток транспортных средств, катящихся и парящих по своим делам в большом городе.

ЭПИЗОД 7

Туристический лайнер «Метрополия».

Орбита планеты Офелия.

Двух стройных, симпатичных и очень похожих одна на другую девушек проводили в шикарный номер-люкс, освобождённый несколькими часами ранее.

Одеты девушки были в черные, плотно облегающие тело комбинезоны и накинутые поверх жилетки, что простительно было бы пассажирам третьего класса, но никак не верхней палубы, где подобная одежда попросту запрещена. Деликатно сообщив это, провожающий их матрос-швейцар поставил две абсолютно одинаковые спортивные сумки на пол в центре комнаты и удалился по своим матросско-швейцарским делам. Автоматическая дверь за ним с тихим шипением опустилась.

Номер оказался действительно шикарным.

Огромные по меркам космических кораблей комнаты, стены которых обиты красным бархатом, а бархат увешан большими картинами, преимущественно объемными пейзажами. Некоторые картины были написаны настоящими масляными красками и являлись копиями великих произведений прошлого. Хотя, не исключено, что среди них присутствовали и подлинники — туристическая компания, которой принадлежал лайнер, наверняка могла себе это позволить.

Люстры из зеленого венерианского хрусталя таинственно сверкали тысячами искр и россыпью кидали их вокруг. Полы во всех комнатах были устелены мягчайшими коврами, по которым, тем не менее, удавалось свободно ходить, не утопая в их густом ворсе. В гостиной перед имитацией камина лежали три шкуры настоящих уссурийских тигров Земли. Огромные обзорные иллюминаторы из полутораметрового бронестекла были завешаны белыми и красными шелковыми шторами от потолка и до самых ковров. Мебель из марсианских молодых дубов, инкрустированная золотом и казавшаяся неимоверно тяжелой, придавала номеру-люкс вид шикарных императорских хором, репродукции которых видела как-то по ТВ Лика. Повсюду стояли разнообразные позолоченные торшеры причудливых форм. В спальне, занимая всю центральную часть комнаты, возвышалась необъятная двухместная кровать с балдахином, обшитая всё тем же красным бархатом и черно-белым шелком. Именно в эту кровать не замедлила упасть лицом в подушки Тина, после чего блаженно застонала, и стон её длился добрых полминуты.

Санблок этого номера трудно было называть санблоком. Из небольшой комнатки, в которой находилась хромированная, стерильно-чистая раковина для умывания, шкафчик со всякими шампунями-кремами и широкое зеркало в человеческий рост, выходило три двери: одна, собственно говоря, в номер, другая в «туалет типа сортир», где было почему-то два унитаза — с опять же девственно-чистой «блестизной» хрома, — а третья дверь выходила в сауну с большой ванной-джакузи, в которой без труда поместилось бы пять-шесть человек. Ещё в комнате с джакузи была душевая кабинка и паровая баня.

Из столовой, где, помимо большого лакированного стола, главенствующее место занимал ещё и бар с весьма изысканным ассортиментом, было сквозное окно и дверь, ведущие в кухонный блок.

Итак, люкс первой палубы туристического лайнера «Метрополия» имел три больших комнаты: гостиную, спальню и столовую. Помимо этого были кухонный и санитарный блоки. Общую площадь номера девушки боялись подсчитывать, так как не могли понять, как уместился такой шикарный люкс в космическом корабле. Пусть корабль и огромен сам по себе.

— Не знаю, как ты смогла достать билеты в первый класс, дорогая, но я тебе безгранично благодарна, — продолжая валяться на кровати, но уже лицом вверх, проговорила-простонала рыжеволосая девушка.

— Что ты сказала?

По-видимому, другая девушка её не услышала. Она шелестела полиэтиленовыми пакетами в гостиной, очевидно, пытаясь найти что-то в своей сумке.

— Спасибо за отпуск! — крикнула рыжеволосая и улыбнулась. Потом встала с кровати, с явным сожалением встала, и вышла в гостиную.

— Искупаться не хочешь, Тинка? Я вот, например, планирую несколько часов просидеть в ванной, выпить бутылку шампанского, а потом пойти погулять. — Девушка и вправду потрошила свою сумку, а когда вошла Тина, она как раз извлекала со дна объемистого баула округлую бутылку:

— Настоящее офелианское. Самое дорогое, между прочим.

Офелианские вина славились не только приятнейшим ароматом розаира — цветов, из которых они делались, генетически измененных земных роз, — но и состоянием, кое наступало после принятия хотя бы глотка. Настоянные на лепестках прекраснейшего цветка Офелии, вина давали не только легкое алкогольное, но и наркотическое опьянение.

— Откуда у тебя такие деньги, ума не приложу, Анжелика, — приняв бутылку из рук блондинки, задумчиво сказала Тина.

— Ерунда. Достать эту бутылку было гораздо проще, чем пронести её на лайнер, — беспорядочно запихивая какие-то пакеты обратно в сумку, отмахнулась Лика.

— Ну… если учесть, что ты пыталась пронести её в этой сумке. Кстати, ты ведь не покупала шампанское?

— Нет.

Весело хмыкнув, рыжеволосая произнесла:

— Этот номер вроде два солидных мужика занимали. Мне кажется, что такой люкс больше для влюбленной парочки подходит.

— А может они и есть влюбленная парочка? Более того, я уверена в этом, — подойдя к маленькому столику у дивана и взяв с него два длинных бокала, сказала Лика. — Всё, я пошла купаться. Ты как, идешь?

Распуская свою экстравагантную прическу, рыжеволосая шутливо ответила:

— Ты не думаешь, что двух девушек, купающихся вместе, тоже могут принять за любовниц?

Анжелика, мягкой походкой направляясь в сторону санблока и покачивая плавными линиями бёдер, бросила через плечо:

— Мы больше чем любовницы, подруга. Мы в одной связке. Вино захвати.

Несколько секунд Тина стояла и смотрела ей вслед, любуясь грациозными движениями молодого, сильного и красивого тела, а затем пошла в ту же сторону, держа в одной руке зеленую бутылку дорогущего офелианского вина, а другой расстегивая молнию блестящего комбинезона, под которым больше ничего не было.

Блаженно жмурясь, как сытые кошки в лучах солнца, девушки лежали в воде, бурлящей от множества воздушных пузырьков, и получали истинное наслаждение от жизни. Над пенной поверхностью воды были видны только их головы с завернутыми в целлофановые пакеты волосами. Рядом с ванной джакузи стояла полупустая бутылка офелианской «шипучки» и два бокала.

— Как ты думаешь, Тинка, почему человек так любит роскошь?

Слова проговаривались медленно и лениво — горячая вода и слабое алкогольно-наркотическое опьянение разморили и тело, и разум.

Не поднимая длинных ресниц, рыжеволосая ответила:

— Роскошь даёт иллюзию защищенности. И собственной значимости, важности.

Протянув изящную ручку за бокалом, Анжелика сказала:

— Вспомни Верховный Совет Земли: каждый из его членов имеет собственный боевой корабль — роскошь, но в пределах разумного. Разве такой корабль — лишь иллюзия защищенности? А об их собственной значимости для людей и вопросов нет.