Лев Пучков - К-55. Обманувшие смерть
Последнем во всех смыслах, по безопасности, удобству и протяжённости: через Старые Рудники.
– Плохой маршрут, – покачал головой Мусаев.
– Точно, – подтвердил Говоров. – Лёша, дрянь-маршрут! Оставайтесь, сделаем связь, дождёмся подкрепления, тогда уже будем думать. Может, другие варианты образуются…
– Ну уж нет, – решительно возразил Панин. – Понятно, что Старые Рудники – не магистраль, но… сами видите, это единственный путь. И надо отправляться как можно быстрее, пока Реконструкция не очухалась и не перекрыла нам этот путь.
– А что там не так, в этих Старых Рудниках? – заинтересовался Вадим.
– Там всё «не так», – зловеще прищурился Говоров. – Там «техников с Восьмого» едят живьём!
Зловещий прищур лейтенанта показался Вадиму театральным, и он вопросительно посмотрел на Мусаева.
Сержант коротко пояснил, что Старые Рудники в самом деле не магистраль, это правильно Панин сказал, и там может случиться всякое.
Если промедлить, есть вариант напороться на реконов, либо просто перекрывающих вероятные пути отхода, либо отправленных для создания вспомогательной ударной группы – основная приедет по «железке».
Кроме того, Старые Рудники – они реально старые, их давным-давно никто не обслуживает, и во многих местах там запросто можно угодить под обвал.
Ещё там шастают разные мутные типы, ничем не лучше реконов, а порой и хуже, причём как люди, так и не очень, то есть не совсем люди.
– Ну и в самом деле, если уж совсем не повезёт, могут и съесть…
– А вот это уже в самую последнюю очередь, – уверенно заявил Панин. – От этого нас надёжно защищает наука.
Насчёт «не совсем люди» и кто там может кого-то съесть в этих рудниках Вадим ничего не понял, но с ходу уточнить не получилось, поскольку руководство принялось горячо спорить по поводу численного состава экспедиции.
Панин требовал добавить исследовательской группе дополнительный конвой в составе как минимум пяти бойцов.
Говоров, проявляя несгибаемую последовательность, сердито орал про жадных загребущих лабораторных крыс, которые всё норовят подмять под себя, и мало того что не собирался никого добавлять, но ещё и хотел сократить группу до критического минимума.
Пока непримиримые сверстники спорили, практичный Мусаев нашёл несколько чистых листов, заточил карандаш ножом и занялся примитивной картографией.
Обстоятельно и неспешно, уверенными штрихами сержант чертил схему маршрута, сверяясь с атласом и иногда вздевая очи к закопчённому потолку, словно бы пытаясь освежить в памяти некие картинки.
– А вам доводилось бывать в этих рудниках? – поймав паузу в споре оппонентов, спросил Вадим.
Мусаев односложно ответил «доводилось».
Вадим спросил, по какому поводу доводилось и как часто в этих рудниках случаются трагические события, связанные с гибелью либо пропажей людей… но сержант почему-то нахмурился и отвечать не стал.
Вадим раскрыл было рот, чтобы повторить вопрос, однако Панин прервал на полуслове умнейшее изречение и предупредительно нахмурился, а Говоров запрещающим жестом показал «остановись, не развивай эту тему».
Вадим кивнул: «Понял, не буду».
Очевидно, в этих пресловутых рудниках случилось нечто такое, о чём сержанту не хочется говорить.
Эта маленькая заминка сбила накал полемики, и стороны наконец-то пришли к соглашению.
Дополнительного конвоя не будет. Плюс к тому Говоров оставляет ассистентов Панина, поскольку в рудниках они не нужны. Если придётся воевать, толку от них немного, а здесь каждый специалист на вес золота.
Когда уже обо всём договорились, Говоров вдруг мечтательно заметил, что, в принципе, Мусаев со своими бойцами запросто обошёлся бы без Панина. И если Панин останется здесь, это значительно ускорит ремонтно-восстановительный процесс. Значительно!
Учёный желчно ответил, что Мусаев для организации обороны пригодится куда как больше, чем он, Панин, для ремонтных работ, да и бойцы его лишними не будут… И почему бы в таком случае не отправить Вадима в рудники одного?
– Отличная идея! – обрадовался Говоров. – А что? Запросто ведь доберётся! Парень толковый, не робкого десятка, вон как работал…
– Саша, ты совсем дурак?! – взвился Панин. – Это был такой сарказм, неужели непонятно?
Тут полемика возобновилась с прежним накалом, и неизвестно, к чему бы привела, но Мусаев закончил чертить схему и прикрикнул на резвящееся начальство:
– Вам что, заняться больше нечем? Как дети малые… Готовьтесь к выходу, выдвигаемся через десять минут. Сань, выдели нам сухпай на пару дней. Лишним не будет.
– На пару? Там краулеров полно, с голоду не помрёте…
– Сань, не жмись. Тут у вас жратвы хватает, а десять сутодач ничего не решают.
– Ладно, уболтал.
– Да, и вот ещё что, – Мусаев дорисовал на одной из схем атласа три кружка и в каждом поставил восклицательный знак. – Это люки северного коллектора. На схеме они не обозначены, а коллектор выходит за линию сектора. Их надо заварить.
– Надо – заварим, – небрежно махнул рукой Говоров. – Как техники освободятся, отправлю.
Мусаеву такая легковесность не понравилась.
– Саша, мы сюда влезли через такие же люки, только в другом квадрате. Намёк ясен?
– Да заварим, заварим, не волнуйся! – Говоров вырвал у Мусаева карандаш, обвёл кружки и размашисто начертал: «Заварить, б…!!!»
– Вообще, неплохо было бы на все люки «сюрпризы» приспособить, – добавил Мусаев. – На худой конец «сигналку» установить.
– Сделаем, – кивнул Говоров. – Как техники освободятся, сразу отправлю.
– Да не «как освободятся», а надо прямо сейчас…
– Ильдар, что ты со мной, как с маленьким?! Это я тут командую, а не ты! Ты вон на прогулку намылился, так и чеши себе…
– Саша, в такой ситуации любая помощь лишней не будет, – серьёзно заметил Мусаев. – Мы уйдём, а ты останешься, так что соображай за троих.
– Я справлюсь, – заверил Говоров. – Да и не один я тут, головастых товарищей хватает.
– Хорошо. Давай паёк, да пойдём уже…
Глава 3
Старые рудники
Говоров вызвался проводить группу до западного шлюза, хотя в этом не было никакой необходимости.
Путь к шлюзу пролегал через станцию «железки» с пассажирским перроном и грузовым пакгаузом.
Станция была небольшая, её протяжённость позволяла вместить всего-то лишь мотовоз с тремя грузовыми платформами. Причём корма мотовоза практически упиралась в отбойник, в то время как край третьей платформы отчасти был в тоннеле.
Убегавший во тьму тоннель, забранный в чугунные тюбинги, был похож на тоннели метро в Новосибирске и Москве, где Вадиму доводилось неоднократно бывать. Отличие заключалось в том, что здесь отсутствовал контактный рельс и не было ни одного плафона освещения.
По крайней мере, в той части тоннеля, что была видна со станции, ни контактного рельса, ни светильников не было.
Да и шпалы были сплошь бетонные – ни одной деревяшки.
А ещё здесь по-другому пахло, не так, как в обычном метро.
В метро пахнет множеством людей, дезинфектом, креозотом, горелой тормозухой и ещё парой десятков сложных составляющих, которые и образуют уникальный и неповторимый «метрошный аромат».
Здесь пахло машинным маслом и соляркой: все прочие оттенки терялись в этом доминирующем амбре.
За рельсами, напротив пассажирского перрона, располагался грузовой пакгауз со стационарным краном грузоподъёмностью в десять тонн.
На станции готовили оборонительные позиции.
Пленные под руководством бойцов Профилактики укладывали на перрон и на грузовую платформу мешки с песком и волокли в тоннель разные штуковины технологического характера.
Солдаты обеих армий были одеты в одинаковый камуфляж «Бутан» ещё советского производства и различались только по оснащённости амуницией: у бойцов-победителей были автоматы в положении «за спину» и разгрузочные жилеты с экипировкой, а пленные работали налегке.
Судя по тому, что в уголке на перроне были аккуратно сложены несколько автоматов и экипировка, которую охранял часовой, некоторые солдаты Профилактики работали наравне с пленными.
Интересно, как они в бою различают, где свой, где чужой? Ну ведь абсолютно всё одинаковое! Надо будет потом спросить сержанта…
В тоннеле, метрах в десяти от платформы, трое техников прутьями стальной арматуры заваривали наспех сваленную баррикаду из бочек, балок, железнодорожных колёс и разного хлама, который удалось собрать в ближайших окрестностях.
Искрила сварка, душераздирающе скрежетало ржавое железо, слышался забористый мат и крики.
Что-то там у них не ладилось.
На перроне группа ненадолго задержалась.
Говоров вполне ожидаемо возбудился безалаберным армированием баррикады, пробурчал:
