Ольга Швецова - Стоящий у двери
Доронину показалось, что это он в противогазе плохо расслышал слова, но здоровяк уже снимал и мешок. Лысый на самом деле не собирался идти дальше. Страх ли в этом виноват, или просто ему захотелось цену себе набить, командир пока не понял, настолько был не готов к такому повороту событий. В голове крутились пока самые прозаичные мысли: если груз амбала распределить по отряду, пожалуй, они его не унесут. А заставить изменить решение этого будет сложнее, чем мелкокалиберного Глюка по снегу повалять.
И потому, пока сталкер еще путался в лямках рюкзака, Доронин направил ему в голову ПМ. Терять нечего: утрата основной тягловой силы означала практически провал операции, и командиру было все равно, в каком виде Лысый покинет отряд, живым или мертвым. Буквально затылком он ощутил, что за спиной собрались несколько человек. Конечно же, Пищухин. Ильяс. И мстительный Глюк, верно определивший, на чьей стороне сейчас сила.
– Или ты идешь вперед, или останешься здесь. На принятие решения даю тебе минуту.
Рука Дредда не дрожала. Не составляло проблемы удержать пистолет на весу в течение шестидесяти секунд.
Денис пытался подавать знаки Лысому: отступись, командир знает, что делает! Но в темноте за спиной здоровяка до самого горизонта, не очень-то далекого, просматривалась голая равнина. Как тарелка, на которую им предстояло самим забраться. Отряд открыт для любого нападения, никакая круговая оборона не спасет при атаке с воздуха, некуда убежать, негде укрыться или окопаться. Только черный камень под ногами, поблескивающий в мутном свете луны и командирского фонаря, как стекло. Луч от него не слепил глаза Лысому, светил вниз.
Бежали секунды. Денис не верил, что командир способен выстрелить, но понимал, что такое вполне возможно! Потерять рядового в бою тяжело, но вот убить его собственноручно… Поэтому отряд собран из чужаков, и чужой его возглавляет, чтобы не жалеть никого и думать только о цели. А цель сейчас поставлена под угрозу. Под сомнение. И авторитет командира тоже, об этом Доронин заботится не в последнюю очередь.
– Я боюсь. Там вообще стен нет! – Сталкер, кажется, не хотел умирать, но решимость продолжать путь еще не появилась. Он сомневался. Страх был слишком силен, так быстро не принять решения.
– От агорафобии еще никто не умирал, а вот от пуль – очень многие. Секунд двадцать у тебя еще есть.
– Я слишком большой, любой мутант с крыльями меня заметит!
– Ты еще скажи, что самый вкусный! – усмехнулся командир. – А мы что, несъедобные, что ли? Вот рядом с тобой Мухин стоит – он один этот путь прошел. Один! И не боялся.
Судя по лицу проводника, он боялся, и еще как! Но что-то заставило его преодолеть опасное место. Интересно, что? Об этом Денис еще не задумывался.
– И что, значит, Мухин сильнее тебя? Получается, что так.
На «слабо» возьмешь не каждого, флегматичный Лысый мог и не поддаться. Для него это просто информация к размышлению. Думал сталкер медленно, поэтому пришлось забыть о времени. Доронин просто держал пистолет на уровне его головы, чтобы поторопить мыслительный процесс.
Страшно умирать, наверное. Но страх появляется только перед самым концом, когда понимаешь его неизбежность. А если ужас прорастает в душе заранее, когда еще ничего и не случилось, есть только два пути: жить с этим страхом и умереть с ним или преодолеть его, а там – как кривая вывезет! Сталкер решил положиться на удачу, потому что подобрал пулемет, ощутив в руках его весомую боевую мощь, и закинул на плечо.
– Все равно, жуткое место. Мурашки бегут.
– Кто бы спорил? Но кто боится, со станции не выходит. А если вышел, то бояться поздно.
Несколько осторожных шагов по гладкому камню, и отряд привычно выстроился цепочкой. Но в небо каждый стал поглядывать чаще, не надеясь на бдительность остальных. Доронин, пропустив всех вперед, пересчитал оставшихся и пошел последним. Сил на бег уже не было, но бойцы постепенно прибавили скорости – хотелось скорее пересечь опасное место, даже подгонять не пришлось.
Денис видел последствия взрывов: оплавленные ямы, разрушенные высотные дома, куски которых разлетались на сотню метров, вдавленные в стены автомобили. Но даже не представлял такой воронки, которая бы непонятно где начиналась и заканчивалась. Одно ясно: ее край они уже давно прошли и не заметили. Показания счетчика Гейгера вызвали у командира недовольство, но не превышали критических. Видно, при кратковременном пребывании здесь не опаснее для жизни, чем в других местах. Но вот на индикатор отравляющих веществ Дредд хмурился всерьез, да и сам вид безжизненного пространства, так за два десятилетия и не освоенного ни единой травинкой, убеждал лучше всяких приборов: здесь смерть. Придется положиться на герметичность костюма и противогазный фильтр. Каждый вдох казался ядовитым, каждую секунду сомнения в надежности старой «химзы» крепли. Слова Дредда о том, что проводник прошел здесь и остался жив, немного успокаивали, Денис снова мог дышать. Так у проводника-то «химза» новая! И опять свистело в груди, спазм перехватывал горло от страха: а вдруг сейчас внутрь попадет яд?!
Даже снега не было под ногами: черная гладкая равнина нагревалась в течение дня, и сейчас ощущалось остаточное тепло снизу, а может быть, так лишь казалось. Командир остановился, поднес к камню руку в перчатке и не ощутил ледяного холода. Что-то серое шевелилось на камнях, ветер завивал пыль в странные фигуры, раскладывал неведомые письмена на черном фоне. Тьфу, черт! Придет же в голову! С кем поведешься, от того и наберешься. Половина отряда глазела по сторонам, только здоровяк да Глюк деловито перебирали ногами, не оглядываясь, так хотелось им поскорее оказаться подальше от этого места. Привал, что ли, объявить для хохмы? Нет, отравленное место тут, и раньше фонило что-то, а уж теперь высокотоксичную отраву разнесло на километры. Вот бы поглядеть, что от Капотни осталось… Тоже, наверное, ракета мимо не пролетела… Что-то хрустело под подошвами, стекловидные крупинки стали попадаться чаще. Видно, это они со временем и превратились в пыль. Счетчик не зашкаливает. И что же тут горело при таких температурах, если камень спекся в стекло? До Дзержинского четыре километра, не больше, там вообще вся отрава из таблицы Менделеева собрана была. С землей сровняли, разбомбили начисто… Черт с ним, сейчас его больше другой городок интересует, который хоть частично уцелел, судя по вполне живому гонцу оттуда. Времени осталось очень немного, а еще полпути не прошли.
Доронин подозвал к себе Мухина:
– Ты ведь понимаешь, что если наврал или ловушку задумал, тебе первому башку открутят? Лично постараюсь.
Проводник утвердительно потряс головой. Похоже, радовался, что командир стращает, но идет к бункеру. А чего радоваться? Даже если в ловушку заведет, прибыль будет сомнительной. Ну, боеприпасов они несут немного. Отряд легко не сдастся, половина в бою поляжет, и бункер потери понесет. В рабство продадут? Так они и в метрополитене не очень в работе усердствовали, как раз тот случай: не умеешь делать ничего – сталкером будешь! Руководство Альянса дало четкие указания на случай провала миссии: взорвать весь груз, чтобы врагу не достался. Чтобы неповадно было других заманивать, пусть знают! Ильяс на этот счет получил четкие указания, взрывчатка предназначена только для ворот бункера или для группы. Приказ – от Доронина, без лишних промежуточных обсуждений, остальные и знать не будут. На эти условия подрывник сразу согласился, одобрительно кивнул и сказал, что сам рассуждал примерно так же. И, кажется, не врет Нумизмат, честный парень, что бы о нем ни говорили.
Под ногами всё еще неприятно хрустело, и это вдобавок к звонкому стуку обуви по камню. Только чечетку здесь плясать! Хорошо, что нет никого вокруг, в другом месте на такой грохот, как от парадного марша, уже целый зверинец сбежался бы. Это какая же гадость должна быть в воздухе, что ни одна тварь не адаптировалась? Но поглядывать в небо командир не забывал, разделяя в полной мере опасения Лысого: на этой тарелке отряд издалека видно.
– Командир! – Сразу двое, Вирус с Индейцем, заметили впереди полоску растительности – невысокие сухие заросли вроде верблюжьей колючки. Первые признаки жизни на пустой равнине. Как бы теперь вслед за флорой и фауна не появилась!
– Вижу! Плотнее собраться, оружие наготове держать!
На лице Лысого выступила какая-то сыпь, дышал он с трудом, но видимых повреждений в химзащите Доронин не обнаружил.
– Это у него нервное! – не удержался Сафроненко.
– Надеюсь, что ты прав, – Командиру было не до шуток – ни одного антидота к отравляющим веществам в его аптечке не было, единственное, что годилось на подобный случай, это давно протухшее средство от аллергии. Поразмыслив, Доронин решил, что еще больше навредит бойцу, а так, глядишь, и сам оклемается. Или умрет. И тогда лучше бы позже, чем раньше. – Идти можешь?
