Роман Злотников - Руигат. Рождение
— Так точно!
— И вот еще что… — Отто наморщил лоб, задумчиво пожевал губами, а затем решительно произнес: — Мой отряд двинется вверх на грузовиках, колонной.
Офицеры переглянулись. Если венгры откроют огонь, солдатам в грузовиках не поздоровится. Майор вздохнул:
— Понимаю всё… Но это шанс быстро добраться до цели. Если мы двинемся цепью, то венгры почти неминуемо откроют огонь, а так… есть шанс. К тому же в моей колонне пойдут танки. Надеюсь, вид наших «Пантер» сможет остудить немногие горячие головы.
— Если их действительно будет немного, — едва слышно пробормотал капитан фон Фолькерсам.
До половины шестого утра никто не ложился. Темная громада Будберга молчаливо возвышалась на фоне светлеющего неба. В пять сорок пять Отто Скорцени подошел к грузовику, стоявшему в голове колонны, и, вспрыгнув на колесо, заглянул в кузов:
— Ну как вы тут?
— Все в порядке, герр майор, — отозвался один из пятерых унтер-офицеров, сидевших в кузове. Кроме обычного вооружения, принятого в особом батальоне майора и состоящего из пистолета-пулемета и гранат, каждый из унтер-офицеров был вооружен новейшим оружием под названием фауст-патрон. И всем было интересно, как покажет себя новое оружие, объявленное доктором Геббельсом истинным вундерваффе[2], призванным остановить русские танки. Как там сложится с русскими танками, пока было непонятно, но вот шанс испытать фауст-патроны на венгерских сегодня мог вполне представиться. А если вундерваффе окажется очередной выдумкой доктора Геббельса — что ж, на этот случай у них есть старые добрые связки гранат…
Майор вскинул к глазам запястье левой руки, на котором блеснул браслет часов. Пять пятьдесят девять. Пора. Он развернулся к колонне и сделал круговой жест. Спустя несколько мгновений взревели моторы грузовиков, и почти сразу в гул автомобильных моторов вплелся рев танков. Еще через десять секунд колонна медленно, поскольку дорога вела круто вверх, тронулась в путь.
Отто сидел рядом с водителем первого грузовика, напряженно вслушиваясь и время от времени высовываясь из окна и бросая напряженный взгляд назад, на колонну. Только бы не нарваться на мину. Неспешно приближалась массивная арка Венских ворот. Ворота были перегорожены баррикадой, в середине которой оставлен проход. Рядом темнели силуэты венгерских солдат.
— Прямо, — глухо приказал майор, осторожно извлекая из кобуры револьвер, который он предпочитал и вальтеру, и парабеллуму.
Водитель чуть надавил на газ. Венгры до самого последнего момента продолжали оставаться на местах, молча смотрели на приближающийся грузовик, а затем, все так же не проронив ни звука, сделали по шагу назад, освобождая проход. Майор шумно выдохнул и расслабил руку, державшую пистолет. Пока все идет как хотелось…
Когда колонна преодолела крутой подъем, справа показалась казарма Гонведшега, перед воротами которой, защищенные баррикадой из мешков с песком, были установлены два пулемета. Майор нервно сглотнул. Кинжальный огонь из пулеметов по кузовам грузовиков, переполненным солдатами, защищенными всего лишь тонким брезентом, мог бы в пару минут покончить со всей его колонной. Но пулеметы остались позади, так и не сделав ни единого выстрела. До Замка еще едва ли километр… И вдруг раздался глухой взрыв, затем второй. Похоже, это парашютисты СС пробивают себе дорогу по тоннелю. Майор напрягся, прислушиваясь, не взорвется ли утро грохотом автоматных и пулеметных очередей. Но все было тихо. В этот момент колонна выскочила на площадь перед Замком. Там, грозно направив дула на колонну, замерли три венгерских танка. Секунда, другая… и тут первый из венгерских танков медленно поднимает орудие вверх, показывая, что не будет стрелять! Есть!
Перед замковыми воротами высится баррикада из строительного камня высотой несколько метров. Майор коротко командует водителю, приказывая остановиться, открывает дверь и выпрыгивает из еще не до конца остановившейся машины. Его рослая фигура отлично видна защитникам баррикады на фоне уже совсем светлого неба, но со стороны Замка не доносится ни единого выстрела. Майор понимающе хмыкает. Что ж, если так, то и мы будем по-немецки вежливы… Он подскакивает к следующей за его грузовиком «Пантере» и бьет рукояткой пистолета по башне.
— Эй, там, внутри!
— Слушаю, герр майор, — почти сразу отзывается танкист, высунув голову из башенного люка.
— Можешь снести эту баррикаду?
Танкист окидывает командира операции недоуменным взглядом. Зачем? Ведь «Голиафы» следуют в колонне как раз для такого случая — один залп, и всё… Но затем его лицо озаряет понимание: раз венгры не стреляют по ним, значит, и им самим не стоит начинать боевые действия.
— Так точно, герр майор. Сделаю.
«Пантера», взревев двигателем и выплюнув струю черного дыма, устремляется на баррикаду. Майор сопровождает ее взглядом, а когда стальная громада ударом своих сорока с лишним тонн выносит преграду из проема ворот, оборачивается к грузовикам и командует высадку. Все, прогулка на колесах закончена. Теперь дело за ногами…
Сквозь ворота они просачиваются по обеим сторонам «Пантеры» — та замерла в проеме, грозно поводя длинным дулом пушки. Уже в дверях навстречу попадается какой-то венгерский полковник, пытается вскинуть револьвер и открыть стрельбу. Но капитан фон Фолькерсам ударом плеча опрокидывает его на пол. Все идет по плану. Никакой стрельбы, пока командир не разрешил… Солдаты во главе с майором быстро взлетают на второй этаж, но едва лишь они вступают в коридор, из-за ближайшей двери раздаются пулеметные очереди. Судя по звуку и по тому, что пули не хлещут по коридору, стреляют по кому-то на улице. Унтер-офицер Хольцер плечом вышибает дверь и, сделав громадный прыжок вперед, хватает пулемет, выкидывает его в окно. Пулеметчик, лежавший за пулеметом на столе, придвинутом к самому окну, оторопело падает на пол и изумленно пялится на бегущих по коридору немцев. Между тем майор громко командует какому-то венгерскому лейтенанту, высунувшемуся на шум из двери, вереницы которых тянутся по обеим сторонам коридора:
— Немедленно ведите нас к коменданту Замка!
Венгр на мгновение оторопело замирает, но затем под требовательным взглядом майора послушно покидает свое убежище и устремляется по коридору. Замок заполняется топотом и приглушенными командами на немецком. Наконец лейтенант останавливается у высокой двустворчатой двери. Майор быстрыми жестами отсылает несколько солдат занять позиции в обеих концах коридора и решительно распахивает дверь.
Навстречу ему, едва не столкнувшись лоб в лоб, выскакивает генерал Гонведшега.
— Полагаю, вы комендант Замка? Требую у вас немедленной капитуляции! Вы один будете ответственны за кровь, которая может напрасно пролиться, если вы откажетесь сдаться. Пожалуйста, потрудитесь принять решение сейчас же.
Генерал ошеломленно замирает. И в этот момент раздаются выстрелы…
Глава 3
— Товарищу старший лейтенант!
Старший лейтенант Воробьев с силой воткнул лопату в глинистый бруствер и обернулся, вытирая рукой обильно выступивший на лице пот.
— Что, Перебийнос?
— Так я… это… — Старшина машинально поправил свой ППС (единственный, кстати, в роте), к которому он относился с нескрываемым трепетом. — Доложить треба.
— Обнаружили чего?
— Точно так, товарищу старший лейтенант, — кивнул старшина. Своего ротного он уважал. Правильный мужик. Хоть и молодой, а нахлебался всего и много. И сам в разведчиках отходил. Восемь раз в тыл фашистам забрасывали. Дважды похоронка домой приходила. И на снайперском счету у этого фронтового производства старшего лейтенанта, получившего первую, младлеевскую звездочку на погоны еще в ноябре 1941-го, было девяносто четыре фашиста. Шестерых не хватило до Героя…[3] — Немчура уже на том берегу.
— Уверен? — Воробьев развернулся в сторону блестевшей за кукурузным полем ленты реки, прекрасно видимой с этой небольшой высоты, где его рота торопливо окапывалась. Сразу за рекой тянулось кукурузное поле, за которым начинался лес. Ну, по местным меркам. В его родной Рязани это считалось бы в лучшем случае перелеском…
— Ось там, товарищу старший лейтенант, — начал доклад старшина, указывая рукой, — птицы дюже гамкали. А туточка треск слышен был. Вроде как кто ветки ломал. И будто б пилы слышно. Но сторожко так, тихонько пилють…
— И вы с этой стороны услышали? — недоверчиво переспросил Воробьев.
Старшина замялся.
— Ну… почти, товарищу старший лейтенант.
— На ту сторону плавали? — нахмурился командир роты. — Я ж запретил.
— Та мы так, тихонько, — потупился старшина, — трохи-трохи… Та и не зазря ж. Я ж еще главного не баял. Вон на тому бугорку стеклышки сверкали.
