Василий Сахаров - Когда пришла чума

«Оптика!» - промелькнула в голове Вагрина мысль, и он резко прижался к обочине.

Развернуться нельзя, мало места, и Андрей Иванович, толкнув в бок племянника, прорычал:

- На выход! Живо!

Иван среагировал моментально, без вопросов открыл дверь и вместе с автоматом вывалился наружу. А Андрей Иванович повернулся к Маше и благодаря этому уцелел. Впереди раздался взрыв и неизвестные противники, которые скрывались в зеленке, открыли огонь из автоматов и пулеметов. Они били по передним машинам и по замыкающей, в которой находились Вагрины, и первая очередь прошлась по лобовому стеклу.

«Как-то все чересчур жестко начинается!» - Вагрин увидел, как череп Маши, этого безвинного прекрасного существа, разлетелся на куски и он, повинуясь инстинктам, выскользнул из автомобиля вслед за племянником и скатился с обочины в придорожную канаву.

8

Я заметил беспокойство и нервозность старшего родственника, но не придал этому значения, а затем начался бой.

Скажу честно, я растерялся. Взрыв. Потом стрельба. Ничего не понятно. Однако голос Андрея Ивановича заставил меня покинуть машину и я, сам не понимаю как, оказался под кустом.

Что делать, голова шла кругом, и мое сознание разделилось на две половины. Одна продолжала бояться и хотела вжаться в землю. А другая призывала к действию, ибо – наших бьют. Хотя люди Шарукана со своими семьями и он сам, мне не свои.

- Как ты!? – рядом оказался дядька и в его правой руке был «стечкин».

- Нормально, - отозвался я и в этот момент вспомнил, что у меня тоже есть оружие, поэтому схватился за АКС и дослал в ствол патрон.

- Это хорошо, - стрельба усиливалась и Андрей Иванович, слегка приподнявшись, попытался разглядеть, что происходит на дороге.

- Дядька Андрей, а где Маша? – спросил я.

- Нет ее, - он поморщился. – Погибла.

Девушку было жаль, но горевать, когда идет бой, нельзя, и потому образ Маши мелькнул перед мысленным взором, а затем рассеялся.

- Спецназ… - прошипел родич и добавил: - Сука! Кто же нас сдал!?

Вопрос был риторический и, снова пригнувшись, Андрей Иванович дернул меня за плечо и прошипел:

- Здесь ловить больше нечего. Уходим. Понял меня?

- Да.

- Добро. Держись рядом. Увидишь людей в черной униформе и броне – стреляй без размышлений. На поражение бей.

- Есть!

Мы собрались уходить подальше от грунтовки и плевать на снаряжение, сумки и оружие. К ним не подступиться, а время уходит. Это даже мне, неопытному оболтусу, понятно.

Перекатившись под ближайшее дерево, раскидистую березу, я поднялся. Следом за мной Андрей Иванович. Над головой продолжали посвистывать пули, но они проходили высоко. Непосредственной опасности не было и, уклоняясь от веток, мы побежали. Вот только ушли не далеко.

Стоп! В двухстах метрах от дороги Андрей Иванович резко замер и поднял левый кулак. Он что-то увидел и поднял пистолет, а я, осторожно, словно на охоте, обошел его слева и прислонился к стволу молодого дуба.

Дядька опустился на одно колено и обхватил рукоять пистолета обеими ладонями. А что касательно меня, то я по-прежнему не видел никакой угрозы. Впереди лес. Самый обычный, в Подмосковье таких зеленок между поселками пока еще хватало.

Раздался хруст веток, кто-то ломился через кустарник и стремился скрыться в лесу, а затем раздался окрик:

- Стой, сука! Стрелять буду!

Мелькнула тень, массивный человек перебежал от одного дерева к другому, и прозвучала короткая автоматная очередь.

- А-а-а!!! – беглец закричал и вывалился из-за дерева.

Я его узнал, это был один из людей Шарукана, здоровый мужик с бандитской мордой, которого дядька называл Вепрем. Пули попали ему в ногу и в бок. Его участь была предрешена, убежать он не мог. Вот-вот должны были появиться преследователи, и они появились. Из кустарника выскочили два бойца в черной униформе с нашивками на рукавах, и на спине у каждого надпись – «СПЕЦНАЗ». На голове у преследователей кевларовые шлемы, а глаза прикрыты очками. Вооружены автоматами АКМС, точно такими же, как тот, что мы бросили в машине дядьки, а так же пистолетами и ножами.

- Попался, гандон! – со злобой воскликнул один из бойцов и ткнул здоровяка стволом автомата. – Конец тебе!

Это были его последние слова, потому что Андрей Иванович открыл огонь. Преследователи его не заметили, вышли на открытое место и проявили беспечность, за что и поплатились.

Выстрелы из «стечкина» на фоне перестрелки, которая продолжалась на дороге, прозвучали негромко и родственник не мазал. Первые две пули достали спецназовца, который хотел добить беглеца, и еще две попали в его напарника. Но они его не прикончили, а только ранили. Он оказался вертким, метнулся в промоину под деревом и начал отстреливаться.

Андрей Иванович залег, а я оказался совсем рядом с недобитым спецназовцем и мог его расстрелять. Однако не решился. Не доводилось раньше убивать людей, и во мне был барьер – нельзя стрелять в служивых, которые выполняют приказ. Это потом я стал отморозком, ибо сложившаяся реальность приучила к тому, что человеческая жизнь стоит ровно столько, сколько одна пуля. А тогда преодолеть запрет не получалось, и я обошел противника с тыла.

Опустошив магазин, спецназовец перезарядил оружие и затих. Он схватил подключенную к радиостанции гарнитуру, которая при падении распуталась. Наверное, боец хотел попросить о помощи. Но я уже находился рядом и он не успел.

Прыгнув на спецназовца со спины, я ударил его ногами, а потом придавил стволом автомата и прошипел:

- Лежать! Дернешься, сдохнешь!

Боец попытался вырваться, но не вышло. Он уже имел рану, плечо в крови, а я был настороже и слегка придушил его стволом, который уперся ему в горло.

Спецназовец затих и подбежал Андрей Иванович. Стрельба за нашей спиной стихала, судя по всему, бой подходил к концу, и дядька, вместо того, чтобы похвалить меня и допросить пленника, выхватил из ножен на бедре спецназовца нож и ударил его в глаз. Клинок вошел в голову бойца так быстро, что я не успел возразить, а родственник толкнул меня в грудь и сказал:

- Уходим, Ваня.

В очередной раз я подчинился. Андрей Иванович сдернул с первого мертвеца разгрузку и автомат, а потом подскочил к раненому здоровяку, который не мог подняться и быстро истекал кровью.

- Вепрь! – дядька дернул его за плечо и снова позвал: - Вепрь, ты слышишь меня?

Раненый открыл глаза и, пуская кровавые пузыри, выдавил из себя:

- Вага…

- Уйти сможешь?

- Нет… Достали серьезно… Отбегался…

- Кто против нас? Почему напали?

- Не знаю… Сдал кто-то… Я сразу на тебя подумал… Сейчас вижу… Не ты… Наверное это… Это Наемник… Падла… Он тоже ушел… В кусты юркнул… Я видел… На бункер нацелились… А у меня семья… Там… Семья…