Орел и Ворон - Калинин Даниил Сергеевич

Даниил Калинин, Сергей Воронин

Смута. Орел и Ворон

Серия «Военная боевая фантастика»

Выпуск 60

© Даниил Калинин, 2024

© Сергей Воронин, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Пролог Ворона

Дождь.

Сначала мелкими каплями. Потом все сильнее, отбивая по козырьку бургиньота завораживающую мелодию… Набирая мощь, ливень срывается с черного неба сплошным потоком.

Я дернул шеей: ремешок шлема, пропитавшийся водой, неприятно натирает подбородок.

Не хватало, чтобы у мушкетеров отсырел и порох и фитили…

Не более часа назад наши конные разъезды пытались выманить людей Зборовского на открытую местность. Конники издевательски проезжали перед позициями мятежников и поляков – собственно, также мятежников, поднявших на родине бунт-рокош, проигравших его и бежавших в Россию. Но, честно говоря, глупо было рассчитывать, что такой хитрый лис, как Александр Зборовский, клюнет на это… Ни один мушкет не грохнул выстрелом, ни один гусар не дрогнул. Рыбкой польский магнат себя вовсе не ощущает – скорее мнит себя удачливым рыбаком!

Ну, это мы сегодня выясним…

Я улыбнулся своим мыслям, машинально поправляя колесцовые пистолеты у седла. Привычка могла показаться признаком нервозности, но эти три огнестрельных товарища, покоящиеся сейчас в английских кожаных чехлах, много раз спасали мне жизнь. А самое главное – стоили целую уйму денег! Поэтому лучше будет, если они сработают и сегодня, главное, чтобы от общей влажности не отсырел порох…

– Себастьян, друг мой, ты как? – От финского сержанта не укрылись мои манипуляции с оружием.

Внимательный, зараза…

Белоглазый финн, ослепительно улыбаясь, ждет моего ответа. Словно в корчме за стаканом пива заседает, а не под ливнем в ожидании боя!

– Все отлично, Степан. Лишним проверить не будет. Как говорят московиты: «Береженого Бог бережет», – ответил я с ехидной улыбкой, прекрасно зная его реакцию.

– Я – Тапани! И ты прекрасно это знаешь! Слишком быстро стал местным, ротмистр… Прав был мой дед, если долго говоришь на чужом языке, сам превращаешься в чужака!

Отчасти предок Тапани был действительно прав. Мне нравится в этих землях. Мне нравятся эти люди: суровые, но честные, богобоязненные, но лихие в разгуле. И да, я хорошо выучил их язык. Наш род обеднел еще при моем деде, отцу с трудом удавалось вести торговлю, а на меня времени уже не хватало. Но в наш дом в Дортмунде частенько заезжал новгородский купец Василий, останавливался на постой и рассказывал мне о временах, когда Новгород звали Господином и Великим, о Соловье-разбойнике и русских богатырях. Этот седой старец, торговавший пушниной, не только помог выбраться отцу из долговой ямы, но и научил меня изъясняться на певучем языке московитов… Мне же оставалось только практиковаться, благо купцы с востока никогда не были редкими гостями в наших землях. А уж в какой восторг пришли местные, когда на их смешливое «нехристь» и «собака иноземная» я ответил залихватской русской руганью! Авторитет мой в рядах московитов поднялся до небес, учитывая, что они успели узнать, чего я стою в бою!

Я вновь улыбнулся. А вот к беспричинным улыбкам без повода эти северные люди относятся настороженно… Как объяснил мне один дворянин из поместной конницы: «Улыбаясь, ты делаешь зубы беззащитными».

Видит бог, мне нравится этот народ.

От размышлений меня отвлекло движение в рядах. Вперед нашего строя выдвинулся человек в блестящей кирасе (отличной от нашей черной брони), с цепким взглядом и соломенного цвета усами. Подбородок его блестит едва ли не сильнее, чем отполированная сталь!

Этот швед французского происхождения – прирожденный командир. Собрать вместе моих соплеменников, французов, финнов, шведов и даже шотландцев! Заслужить их уважение и успешно командовать ими – для этого нужна недюжинная сила воли и харизма лидера.

При этом Якоб прост и мягок в общении и уважителен с каждым солдатом. Говоря по совести, я боялся, что это может привести к разброду в рядах нашего разношерстного войска, но пока «человек из гвардии», как уважительно называют его французы, держит узды правления крепко.

Даст Бог, так будет и дальше.

– Солдаты! – возвысил голос командир, пока гнедой жеребец под ним гарцует и вскидывает голову с аккуратно подстриженной гривой. –  Там, за стеной дождя, нас дожидается враг! Так бейтесь с ним подобно львам! Рвите зубами, как волки! Я с вами не первый день и сегодня – точно не последний! Бейтесь за честь, бейтесь за товарищей, что стоят с вами в одном строю!

Делагарди на секунду замолчал, а после продолжил с легким смешком:

– Ну и за звонкую монету, конечно!

По рядам наемников прокатился одобрительный гул. Командир никогда не повторяет перед битвами своих предыдущих слов и всегда говорит от сердца, к уважению своего корпуса.

Нашего корпуса.

– Сегодня мы не отступим и не проиграем! Сегодня мы будем праздновать победу! Так возьмем же ее! И да поможет нам Бог!

Солдатские шеренги взорвались воинственными криками на разных языках! Поддержали нас и ничего не понимающие из слов Делагарди русские.

Я хищно ухмыльнулся, также воодушевленный речью Якоба.

Нет. Сегодня я точно не умру. Сегодня я намерен оказаться в стане победителей…

– У тебя улыбка как волчий оскал, фон Ронин. Рад, что ты с нами, а не против нас!

Черноглазый брюнет с длинным косым шрамом на щеке хлопнул меня по плечу. Кого-кого, а вот шотладцев в этих землях, да еще и в строю под моим командованием, я совсем не ожидал, поступая на службу в рейтары. Воистину, мой эскадрон есть олицетворение Вавилона!

– Я тоже рад, что ты с нами в одном строю, Джок.

Я ответил, не погрешив против истины. Этот горец из рода Лермонт вполне может биться и без своего полуторника! Я своими глазами видел, как его жилистые руки раздавили голову ясновельможному пану из людей Керножицкого! Дело было под Торопцом, где наша конница довершила разгромный удар панцирной пехоты Горна… Правда, тогда же мне пришлось стрелять из невероятного положения, чтобы другой ретивый поляк не укоротил моего шотландского товарища на голову!

Стрелять я люблю и умею, а ведь нет ничего лучше, чем делать то, что ты любишь! То ли дело рубка… Вот не лежит моя душа к виду изрубленных тел. Потому я стараюсь не оставаться на поле боя после окончания баталии…

Еще в Дортмунде мне пришлось дважды выходить на дуэли по абсолютно надуманным поводам. Ну представьте сами: вы захаживаете к одной прекрасной вдовушке, а вас вызывает ее сосед, потому что, видите ли, он точно знает, что вы обесчестили его дочь! К слову, такую дочь, что любой мужчина скорее ушел бы в монастырь, чем возлег с ней! Рука моя была легка, и ретивый отец отделался лишь небольшим шрамом на лице.

А вот второй случай я вспоминать совсем не хочу…

Дождь льет потоками, словно на Реймских порогах. Я люблю дождь, но только когда наблюдаю за ним из окна собственного дома или харчевни. В крайнем случае из полкового шатра! Сейчас же с выжатой одежды можно набрать не меньше двух ведер воды…

Не знаю почему, но перед каждой битвой я начинаю предаваться воспоминаниям и более остро ощущать свою жизнь. Один старый итальянский пьяница рассказал мне, что перед тем, как предстать перед престолом Святого Петра, человек видит всю свою прожитую жизнь. Может, это и так… Очевидно, я действую на опережение – как и подобает рейтару!