Екатерина Лесина - Разум победит

Екатерина Лесина

Разум победит

   А потом закончились патроны. Пустая лента стеганула по пальцам, и по бронированной шкуре пулемета прошла рябь. Раздутый зоб его опал, а трехствольный хобот свернулся улиткой.

   - Вот теперь жопа, - сказал Врочек и сунул палец в нос.

   - Задница, - поправил Майор.

   Он ничего никуда совать не стал, и даже сигару спрятал в нагрудный карман, где уже хранился партийный билет, фотография Майорши и старое письмо от любовницы, сбрызнутое духами "Генеральская жена".

   - Врагу не сдае-е-е-с-ся... - затянул Колька, расколупывая дыру на тельняшке. Должно быть, он мечтал встать в полный рост и рвануть тельняху на груди, пугая пепелацев отчаянной храбростью. Они же, чуя этакую подлянку, держались в отдалении. Пули и те подлетать не осмеливались. Одна, особо наглая, с натертым до блеска телом, зависла над Колькиной головой. Пуля судорожно молотила крыльцами, пытаясь сохранить момент инерции, и посвистывала.

   Подпевала.

   - Свалить бы, - заметил Врочек, ударом кулака вбивая пулю в доски, и сам себе ответил: - Так ведь некуда... Разум победил.

   И голова Врочека разлетелась красно-желтыми брызгами. Майор слизал одну, кисловатенькую, и охнул, оседая на мокрый асфальт.

   Колька, перевернув тело ничком, освободил нож и ловким ударом вспорол подбрюшье пулемета

   - Разум - победил, - сказал Колька, вытирая клинок о штанину.

   Затем он достал из Майорова кармана сигару, прикурил и, усевшись на тело предателя, изготовился ждать.

   Сердце мое.

   Помни: жизнь - отрезок между бойком и целью. В метрах длиннее, в секундах короче.

   Но я мыслю. И я существую.

   За полгода до...

   Равновесие было нарушено, когда в лаборатории создали новый вирус. Месяц спустя Великий Пепелац разомкнул веки и сказал:

   - Разум.

   Послушник, придремавший, как дремали многие до него и, вероятно, надеялись дремать многие после, не сразу понял, о чем речь.

   - Разум, - повторил Великий Пепелац и сдул паутину с бороды. - Победит. Разум...

   Послушник проворно вскочил и кинулся прочь, оглашая коридоры Храма криком:

   - Разум победит! Разум победит!

   К рассвету Великого Пепелаца, завернув в сотню листов золоченого папируса, усадили на танк особой, белой породы. Броню смазали кокосовым маслом, костяные наросты крепежных болтов вызолотили, а на башне раскатали красный ковер.

   Танк косил лиловым глазом, всхрапывал, но вел себя соответствующе моменту.

   - Разум победит! - Верховный жрец ударил плеткой по гусенице. - Разум победит!

   Крик подхватили и выбросили за ворота, где уже собралась толпа. Танк неторопливо полз сквозь людское море, кроша кости и натирая скользким алым древние плиты мостовой. Послушники швыряли на кровь смесь песка и мела, а Свита - золотые монеты.

   - Разум победит!

   На зиккуратах открылись зеркала, отражая солнце. И яркая вспышка на долю мгновенья оглушила всех. Великий Пепелац смежил веки, прикрыв левым дыру.

   Пуля уже вгрызалась в сочную мякоть мозга. Достигнув теменной кости, она издохла, но, двигаясь по инерции, проломила-таки окно во внешний мир, забрызгав ковровую шерсть божественной сутью Пепелаца.

   - Разум... - Верховный жрец, первым почуявший неладное, успел отскочить, когда деревянное тело мертвого божества скатилось вниз.

   - Победит! Победит! - ухнула толпа, надвигаясь на танк. Жадные руки тянулись к Великому Пепелацу, срывая папирус, кожу и мышцы.

   Танк зажмурился: ему было страшно.

   На другом плече мира курсант Николай Топоров отработанным жестом воздел пятерню к небесам. По знаку его развернулись полотнища штандартов, явив миру Лик Солнца.

   - Пусть всегда будет Солнце! - ударили первые слова гимна.

   Ветер тревожил ткань, и Солнце морщилось, точно брезгливо было видеть ему собравшихся людишек. Весело громыхал гимн, а Государственный хор скопцов выводил вечное:

   - Пусть всегда буду...

   -...йааа... - взвизгнула пуля и, сбив тюбетейку с головы Лидера, ударила в грудь курсанта.

   Курсант упал, гимн захлебнулся, толпа задохнулась. Лидер же, вытащив пулю из складок ткани, поднес к преисполненным истинной доброты очам, и поинтересовался:

   - И как это понимать?

   - Пепелациды, - сказали Советники. А пуля ничего не сказала, но закатила глазки и издохла. Тельце ее Лидер возложил на трибуну и, придавив толстым пальчиком, заметил:

   - Происшествие, однако... Разобраться.

   Второй рукой Лидер махнул в сторону Топорова, который сумел подняться и теперь изучал дыру в мундире.

   - Наградить.

   Колька все трогал и трогал дырку в груди, которую уже успели прикрыть медалькой, но она все равно ощущалась через тонкую латунь. В дырку сквозило, и сквознячок этот полз по кривоватому Колькиному хребту, пробираясь сквозь поры кожи внутрь.

   - Вранье это все, - нашептывал сквознячок. - Тебя даже не поцарапало.

   Голос у него был сипловатый, как у матушки. Она вечно простужалась и ходила по дому, обмотав горло шарфом, а к переносице прикладывала вареные яйца. Непременно деревенские, в рыжей скорлупе. Однажды яйца не помогли, и матушка умерла.

   И Колька едва не умер...

   -...за проявленное мужество...

   ...лежал бы сейчас в прозекторской...

   -...пролитую во имя страны и Лидера кровь...

   ...или в гробу...

   -...награжден...

   ...форма парадная... берет... погоны... салют... В школе им бы гордились. Портрет в Красном углу повесили бы, пополнив скудноватенькую галерею местных героев. Да и какие там герои? Передовики производства. И один кандидат наук.

   - Ура, товарищи!

   Вот только Колька живой. И из дырочки под медалькой сквозило:

   - Догадаются... обязательно догадаются... тебя даже не поцарапало.

   - Ура! Ура! Ура!!!

   Стрелка нашли сразу. В тенечке лежал, только ботинки неосторожно на солнышко высунул. Вот и нагрелись, слиплись пятками с текучим битумом. Пришлось отскребать. И мозги тоже, которые выплеснуло на крышу сероватой лужицей. На лужицу слетелись мухи, грозя причинить вещественным доказательствам невосполнимый урон.

   Но в копошении мушином Майору виделся высший смысл, тогда как людская суета была суетой обыкновенною и скучной до невозможности. Майор жмурился, сопел и мучительно подбирал рифму к слову "роза". В голову лезла только "поза" и весьма себе конкретная, сбивавшая с романтического настроя. За позой маячили панталоны оттенка "страстная незабудка" и потраченные купоны. За них еще предстояло отчитаться перед супругой, женщиной строгих нравов и точных расчетов. И в данный момент жизни рассчитывала она на спальный гарнитур "Надежда", очередь на который уже подходила...

   - Вот же сука-пепелац, - печально заметил старший пулицмейстер, отгоняя муху. - Вечно, как ЧП, так в мою смену...

   Он протянул мятую сигаретку, которую Майор принял с опаской: прежде подобной щедрости за пулицмейстером не водилось.

   - Теперь до вечера застряли...

   - Точно.

   И неприятный разговор отложится.

   - Ты, если чего, не забывай. Заглядывай, - пулицмейстер скрутил фигу особым образом, и Майор качнул ресницами: мол, понято и принято.

   Готов служить Отечеству!

   Пулицмейстер же исчез, смешавшись с человечьим муравейником, которого лишь прибавляло. Сигаретка, чей фильтр самоотделился и сгинул в Майоровом рукаве, несколько скрасила ожидание. В лиловом дыму мерещились то розы за два-пятьдесят штука, то позы, то искореженное гневом лицо жены.

   Лишь бы жаловаться не пошла... за аморалку точно премию снимут.

   Уже дома, сбежав от скандала в туалет, Майор вытащил из фильтра капсулу и свиток. Инструкции не допускали иного толкования.

   Винтовку Врон Чеков по прозвищу Врочек получил издыхающей. Говоря по правде, ей давно следовало бы преставиться, но СВД-шки - твари живучие. И эта, несмотря на переломанный хребет, продолжала дышать.

   - Потерпи, - сказал Врочек, перенеся винтовку на операционный стол. - Уже недолго.

   СВД-шка прикрыла глаза. Легочные мешки ее почти слиплись, а подвздошник с горючими газами был опасно полон. Где-то под ним сидело гнездо с пулями.

   - Имеется предположение, - влез сопровождающий спецушник, - что в ней имеются пули новой селекции. Имеется необходимость извлечь.

   Врочек кивнул: извлечет.

   Пробив кожу, он откачал газы, затем расширил разрез и сунул руку в горячую плоть. Пальцы сразу наткнулись на жесткий ком гнезда.

   - Есть, - сказал Врочек. - Личинок пять будет. Странно...

   Он высунул руку и вытер, оставляя на белой простыне желтоватые масляные разводы.

   - ...зачем столько? Выстрел один. А пуль...

   Крюк легко перерезал опорную жилу и, впившись в ноздреватую поверхность, поволок гнездо.