Виталий Сертаков - Сценарий «Шербет»

Виталий Сертаков

Сценарий «Шербет»

1. ЧЕЛОВЕК ЗА ШИРМОЙ

— Итак, вы ее ударили. Вы ударили девушку по лицу, и после этого она разделась догола?

— Вот еще! Не передергивайте, я так не говорил. В лифте она просто расстегнула плащ.

— Ранее вы упомянули, что часть одежды она сняла в машине. Простите, вы это с ней оговорили заранее? Я имею в виду модель поведения.

Человек за ширмой недовольно заворчал:

— Что за ерунда, охренеть можно! Милеша вела себя абсолютно естественно. Ей нравилось подчиняться. Ладно, в машине я сказал ей, чтобы сняла серьги и кольца.

— Что было на Милене, кроме плаща?

— Серые замшевые туфли на высоком каблуке, с такой, знаете… змейкой вокруг лодыжки. И кружевное белье. Прозрачный бюстгальтер, поддерживающий грудь снизу.

— Хеви-пирс, тату, скрабстил, принты?

— Вот еще! Вы плохо слышите? Я же сказал — только расстегнулась. Был виден живот, очень смуглый, со «светлячком» в пупке, и тонкие полосочки незагорелой кожи от бикини…

— Господин Костадис, постарайтесь перебороть смущение, иначе мы не продвинемся ни на шаг.

Смешок.

— Да плевал я! Какое, на фиг, смущение?! Если что и мешает, так это ваше сопение. Отвыкаешь, знаете ли, от живого присутствия… Мы что, не могли общаться через сеть?

— Все верно; свидетели и потерпевшие имеют право на дачу показаний в сети, кроме случаев применения особой процедуры дознания. Мне самому неловко, но сейчас как раз такой случай. В целях сохранения вашей же безопасности видеодопрос исключен.

— Ладно, не давите терминами, потерплю!

— Вы настаивали, чтобы девушка разделась, или она это проделала без подсказки? Опишите подробно, что происходило с той минуты, как вы вошли в лифт.

— Милеша… В кафе она назвалась Милешей. Она прислонилась спиной к двери, и… Это… Выставила коленку, сложила губы трубочкой и убрала руки за спину.

— Дальше.

— Я потянулся ее поцеловать, но она отстранилась. Скользнула вбок…

— Вы ее ударили?

Человек за ширмой громко вздохнул.

— Господин Костадис, лично я не нахожу в ваших действиях ничего предосудительного. Порог насилия не был превышен.

— Да ладно, все ясно, но я ведь дал согласие на раскодировку. Вы могли бы сами…

— Раскодировка будет проведена. Но ни я, ни кто-либо другой не войдет в сценарий без допуска экспертного совета.

— Труса празднуете?

— Господин Костадис, без заключения о полной безопасности мы не решимся даже на пошаговый проход, и то без вашего разрешения мы можем исследовать только стрим девушки. Вы предоставите свой чип для просмотра?

— Не уверен, что это хорошая идея…

— Что ж, это ваше право.

Снова хриплый смешок. Человек за ширмой отпил воды из стакана.

— Здорово их тряхануло, да?

— Господин Костадис, как официальное лицо и представитель компании я не могу давать личных оценок.

— Для дознавателя экспертного совета вы очень молоды.

— Я отслужил десять лет в уголовном розыске. Приглашение на работу в телеканал я получил три месяца назад.

— Да ладно, я не хотел вас обидеть!

— Никакой обиды. Вы вправе заявить руководству, что требуете другого дознавателя. Возможно, они пригласят кого-нибудь со стороны.

— Вот еще! Не хватало повторять все по второму кругу! Нет, нет, вы меня устраиваете. Просто так давите, словно я преступник.

— Господин Костадис, вернемся к лифту. Вы уверены, что это был ваш дом и ваш лифт?

— То есть?

— Вам ничего не показалось необычным? Возможно, стены поменяли расцветку, изменилась форма светильников, высота потолков?

— Что за намеки? Вы изучили медицинское заключение и знаете, что я не употреблял ни алкоголь, ни драг. Я не служу в полиции, у меня на ладони нет универсального принта. Как, по-вашему, я сумел бы пройти в чужой жилой блок?

— А от кафе вы вели автомобиль сами?

— Что за ерунда! Само собой, вел автопилот. Мы с девушкой сидели на заднем сиденье.

— Вы пытались проявить инициативу в машине?

— Я сказал ей, чтобы сняла украшения.

— Она сразу послушалась?

— Да… Чувствовалось, что ее возбуждает подчинение.

— Что было потом?

— Мы смотрели какую-то белиберду про моды, я угостил ее вином. Ладно, если вы намекаете на секс, то я и пальцем ее не тронул.

— Вы можете вспомнить, что Милена вам говорила?

— Она вообще крайне редко открывала рот. Я спросил, какие духи она предпочитает. Милеша сказала, что будет пользоваться тем парфюмом, который мне нравится. Ладно… Я поинтересовался, есть ли на ней что-то под плащом. Она пожала плечами и улыбнулась. Я спросил, доверяет ли она мне. Она ответила «да». Я приказал снять гирлянду. У нее в волосах была очень милая гирлянда, настоящий фейерверк, но мне хотелось потрогать живую женщину, а не елочное украшение. Она послушалась и распустила волосы. Ладно… Тогда я приказал снять трусики и отдать их мне. Она отложила сумочку и начала развязывать пояс… Слушайте, это ерунда какая-то! Я что, должен вам пересказывать поминутно весь вечер?! Я дважды заявлял, что не заметил ничего неестественного, ничего выходящего за рамки реальности, и так далее…

— Прошу извинить, господин Костадис, но, возможно, я что-то замечу?

— Вот еще! Вас ведь не вывести из себя, так? Ладно, ладно… — Человек за ширмой сделал жадный глоток. — Я сказал ей, чтобы сняла нижнюю часть комбинации, не расстегивая плаща. И чтобы при этом смотрела мне в глаза, не отрываясь. Милеша сделала, как я хотел. Она откинулась назад, подняла ноги вверх, на подголовник переднего сиденья, и запустила руки под плащ…

— Вы упомянули, что девушка смотрела вам в глаза. Не было ощущения, что она смеялась?

— Нет, я бы сразу заметил. Ненавижу фальшь. Она была очень серьезна. Она… Вам пока что не понять этого, вы еще молоды.

— Прошу вас, попытайтесь объяснить. Не совсем же я мальчишка…

— Вот вы работаете в компании, а сами не желаете вдаваться в методы, в нюансы ее деятельности… Неужели не ясно, что клиент как раз и платит за эту серьезность, за искренность? Да кто бы купил у вас эти хреновы сценарии, если бы в них снимались обычные актеры?! Я тридцать лет в бизнесе и как-нибудь отличу правдивое чувство от самой качественной фальши! Милеша привязана ко мне, понятно вам? Я понятия не имею, кем она увлекалась месяц назад и из какой деревни вы ее вытащили, но сейчас она влюблена… Ни хрена она не смеялась…

— Вы помните ее глаза? Зрачки расширялись, сужались? Может быть, изменился цвет?

— Что за ерунда! У нее очаровательные карие глаза, а зрачки… Нет, в салоне был полумрак, я не рассмотрел. К чему вы ведете, при чем тут зрачки?

— Я лишь позволил себе намекнуть, что девушка могла немного переигрывать. Может быть, вы почувствовали, но в тот момент не хотели себе в этом признаться. Может быть, она вела себя даже слишком естественно. Так случается, когда хотят потрафить…

Человек за ширмой ударил кулаком в стену и зашелся кашлем.

— Вот еще хренотень! Переигрывать?! Вы беретесь расследовать несчастный случай, а сами не представляете, как функционируют перформеры! Да никто не играет. Поверьте человеку, который сам приложил руку к индустрии!

— Извините, господин Костадис. Я не успел закончить мысль. Вы не допускаете, что перформер может играть внутри сценария? Обычная женская хитрость, или, если угодно, каприз, коварство.

— То есть она притворялась, что я ей нравлюсь?

— Господин Костадис, я вынужден позволить себе некоторую дерзость и напомнить о вашем возрасте. И еще… Пожалуйста, не заводите себя так, иначе врач прервет нашу беседу.

— Ладно, ладно… Я спросил, что она желает выпить. Она ответила: тот напиток, который, на мой взгляд, ей подходит. Я, протянув руку, ждал, пока она освободится от белья. Она подала свои прозрачные кружева, я положил их в карман. Я налил ей «Шабли», включил театр и спросил, какое шоу она предпочитает. Милеша приняла прежнюю позу — села нога на ногу — и ответила, что предпочитает сценарии тет-а-тет. Затем мы подъехали к гаражу, пилот открыл ворота и вызвал лифт…

— Так и сказала? Она имела в виду персональные шоу?

— Думаю, что речь шла о шоу. А что тут удивительного?

— Господин Костадис, в списке заказчиков телеканала вы обозначены номером тридцать семь. На сегодняшний день всего тридцать семь человек в Петербурге оплатили подобный заказ. Вам не пришло в голову, что Милена должна быть очень богата, чтобы юзать индивидуальные программы?

— Вот еще! Тогда я думал о другом… Слушайте, молодой человек, эта девочка — всего лишь сценарный перформер. В чем вы ее подозреваете?

— Я обязан рассмотреть любые версии. Итак, машину запарковал автопилот на вашем обычном месте?

— Естественно.

— Вы встретили кого-нибудь на стоянке?

— Лифт, которым я пользуюсь, обслуживает четыре парковочные ячейки. Две машины принадлежат мне, одна — моей дочери и одна — охране. Я не мог никого встретить. Дочери в городе нет. Джип охраны и мой «корвет» стояли на подзарядке.