Алексей Декань - Силуэты

Предисловие:

     "Я родился слепым, но за свою жизнь не раз был свидетелем удивительных историй. В некоторых даже сам принимал участие. Жизнь научила меня быть внимательным к мелочам и слушать. Слушать бег ветра и шепот листьев, крик грозы и улыбку младенца в утробе матери. Научившись слушать, я также приобрел способность молчать. В колыбели молчания многие мои истории, подобно хорошему вину, обретают вкус загадки и легкую терпкость мудрости. И тогда я беру в руки свою старенькую гитару и словно из откупоренного кувшина изливается музыка в словах. Но иногда эта музыка не несет в себе врачующий эликсир дарующий умиротворение духа. Иногда это горькая чаша рока, вызывающая оскомину и отвращение. Но как любую другую правду, ее нужно испить до дна. И это как раз та история, которую я с превеликим удовольствием забыл бы. Но она вновь и вновь настигает меня, подобно росе которую я каждое утро обнаруживаю на крыше своей ветхой палатки:

     Посреди живущего своей жизнью, полного забот и суеты города, стоит серое, монументальное сооружение. Этот памятник давно ушедшей эпохи хранит в своих стенах множество таен. И многие уже поплатились жизнью в попытке распутать клубок мистических загадок плотной нитью обвивший старое как сам город здание Института. И подобно умирающему от старости вековому киту, Институту уготовано в последний раз, в муках разверзнув чрево, родить своих детей. Детей, судьба которых чьим-то расчетливым разумом уже давно предопределена. Детей, обладающих неописуемой мощью. Способных как спасти этот мир так и погубить его. И не нужно быть пророком чтобы предсказать в какую сторону перевесится чаша весов. Нет смысла растрачивать время в поисках героев, способных остановить приближающуюся катастрофу.

     Великий мыслитель Кун-Цзы сказал: "Когда ясно, в чем заключается истинная нравственность, то и все остальное будет ясно." Но в мире, полностью лишенном нравственности, нет надежды на просвещение. И лишь один не высказанный вопрос, подобно стае ласточек кружащих над головами прохожих, все ждет когда его произнесут вслух:

 Кто же настоящий злодей в этой истории?"

 История рассказанная у костра

 Дислокация лагеря Стервятника: неизвестно

 Дата: неизвестно

ГЛАВА 1

"Мы не выбирали эту роль. Мы всего лишь хотим чтобы будущие поколения не прокляли нас за то, что мы не взяли ситуацию под контроль, когда у нас еще была такая возможность."

Председатель совета: князь Рогожин Гаврил Афанасьевич

Первое закрытое заседание организации "Светоч"

Переименована в 1941 в "ОРГП"

Переименована в 1991 в "Kinesis Corp."

     Мне показалось, что за углом мебельного магазина промелькнул едва заметный силуэт человека в шляпе. Хотя, всмотревшись повнимательней, я списал это на призрачное наваждение, навеянное мрачной атмосферой царившей в Солиниковском переулке этим вечером.

     Совсем недавно прошел дождь, поэтому все предметы в приделах видимости были смазаны дымкой тумана, заставляя прохожих нервно всматриваться вперед, чтобы случайно не наткнуться на фонарный столб, коварно притаившийся впереди.

     Неподалеку какой-то бард-попрошайка хриплым голосом затянул меланхоличную песню под гитару. Что-то было в этом голосе заставившее меня замереть, вслушиваясь в текст песни.

 Заскучал престарелый октябрь. Сединой покачал невзначай, Просыпая, как перхоть, листву, Устилая морщины асфальта...

 Увлекшись я не заметил приближающуюся опасность.

     – Как прекрасно ощущение прохлады в воздухе сегодня! Вы не находите? - прозвучал не терпящий пререканий голос за моей спиной. Буквально же это означало - Ни звука. Вынь руки из карманов, и медленно поворачивайся.

     Нешуточность его намерений подтверждалась холодным металлом ножа, скорпионом впившемся мне в бок.

     Не рискуя напороться на острое лезвие, я медленно повернулся лицом к человеку в шляпе. Вид его был сдержан, глаза ровным счетом нечего не выражали. Хотя некоторые люди, смотря на суровый изгиб его бровей, могли бы принять это за раздраженность или недовольство. Но я, как никто другой, знал, что передо мной стоит представитель самых уравновешенных и хладнокровных личностей которых когда либо носила земля. Я знал это из собственного опыта. Знал также и то, что на голове у него была вовсе не шляпа.

     – Вы же не станете отрицать, что вечер идеально подходит для прогулки по березовому скверу в пальто?

     На этот раз давление лезвия увеличилось, и я рефлекторно отскочил, ощущая как лопнула кожа в боку. Страха я не испытывал. Даже не смотря на то, что под одеждой уже проступило теплое, алое пятно, неизбежно пачкая еще совсем новую рубашку и единственный пиджак.

     – Ты ведь прекрасно знаешь, что если я выну руки из карманов - для меня все прекратится здесь и сейчас.

     Я приложил все усилия, чтобы мой голос прозвучал как можно уверенней. Человек в "не шляпе" на мгновение задумался, наверняка прикидывая, блефую я или нет.

     – Видимо осень в этом году будет тёплой, - произнес он, загадочно вращая в руке свое оружие.

     Все эти разговоры о погоде начали меня утомлять. Я ни капли не сомневался в том, что мой собеседник не задумываясь отрезал бы мне руку одним легким движением, если б только знал в какой из них я держу прибор.

     Ему было известно, что я левша, хотя на самом то деле это могло быть и не правдой, так как все что я говорил и делал когда-либо в его присутствии было искусно продуманной ложью. И он об этом знал, или по крайней мере догадывался.

     В  том или ином случае я мог не опасаться о потери конечностей, которыми я так сильно дорожил. Он был очень практичным и не стал бы рисковать если его шансы на успех были бы меньше чем 75 процентов (не спрашивайте откуда мне известна эта цифра). Все его решения зачастую рациональны и взвешены. Хотя это в нем и пугало.

     – Что там у тебя? Свинцовый колпак? - спросил я кивая на его причудливый головной убор похожий на бесформенный шлем, поверх которого неуклюже была намотана какая-то тряпка.

     Он собрался было открыть рот чтобы продекламировать очередной отрывок из прогноза погоды, который бы как всегда не имел ни какого отношения к тому, что он на самом то деле собирался сказать. Но я вовремя его прервал:

     – Молчать. Просто слушай и кивай. Ясно?

     Без сомнений он все понял, но видимо мой тон ему не понравился, так как лезвие ножа снова начало ко мне приближаться.

 За секунду до очередного укола в мою и без того израненную плоть его рука неуверенно замерла. Небольшая дрожь пробежала по его телу. И после короткого раздумья он все же решил опустить свой нож. Опустить опустил, но не спрятал. Видимо на ходу соображая свои дальнейшие действия он все же рассчитывал, что я таки где-то допущу промашку.

     Хотя нам обоим было ясно, что в этот раз все будет по моему. Так как своим выпадом он ответил на два не дающих ему покоя вопроса: Блефую ли я? И если нет, то поможет ли шлем противостоять болевому импульсу в голову? То что я блефую было разумеется маловероятным. Но то что его шлем не сработал было событием даже более невыносимым, чем сам болевой импульс. Для него стало открытием то, что усмиряющий чип был имплантирован не только в его голову. У каждого "студента" их было как минимум два. Хотя никто из них об этом не подозревал. До теперешнего времени.

     – В сердце, - начал я отвечать на его не высказанный вопрос, как обычно делал на лекциях в Институте, - возле правого желудочка. И этот куда помощнее того, что в твоем сером веществе. Если я нажму кнопку чуть на дольше... Тебе все ясно?

     На этот раз он утвердительно кивнул.

     – Хорошо. Я задаю вопросы - ты киваешь.

     Кивок

     – Кто составил план к бегству? Ты?

     Машет головой

     – Креветка?

     Пауза. Кивает.

     – кто бы сомневался. Ты спроектировал шлемы?

     Кивок, правда без особой гордости.

     – Хорошо, - продолжал я допрос, - кто убил охрану? Ты?

     Машет головой.

     – Креветка?

     Кивает

     – Маша?

     – ...

     – Бесполезно. Ты ведь знаешь что я так или иначе получу ответы. Так значит Креветка и Маша?

     Короткий кивок.

     – Остальные уже покинули город?

     Кивает.

     Я снова нажал на прибор, и на этот раз его колени подкосились а нож беспомощно звякнул об асфальт.

     – Ну?

     Машет головой.

     – Значит все еще здесь... Кто убил ректора? Ты? Креветка? Сорока?..

     При упоминании Сороки его зрачки расширились. И не мигающий взгляд пронзил меня как рентгеновский луч пенсионера во время сеанса флюорографии.