Константин Якименко-Сегедский - Последняя мировая. История одного снайпера

Константин Николаевич Якименко-Сегедский

Последняя мировая. История одного снайпера

«Тут нет победивших, есть только пострадавшие».

Вторник, 11 декабря 2012 года — последний день нормальной, как мне тогда казалось, жизни. На следующий день мир изменится навсегда.

Если бы в тот день кто-либо сказал мне, что ждёт нас всех уже завтра, через каких-нибудь несколько часов, я, как и любой другой нормальный человек рассмеялся бы этому выдумщику в лицо. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что всего этого было не избежать. Всё случилось так и тогда, как и должно было произойти. Иного выхода не было, у нас с вами, у человечества.

На этом, пожалуй, мне стоит вернуться назад и, не забегая наперёд, рассказать всё подробно с самого начала. А начну я, пожалуй, с нескольких слов о себе.

Честно признаться, я верю в Судьбу, в то, что все случайности — вовсе не случайности, а чёткие закономерности. Они переплетаются друг с другом и образуют то, что нам кажется игрой случая, совпадением или удачей. Но я верю, что наш земной путь предопределён и каждому уделено своё место во Вселенной.

Я всегда думал, что родился на этом свете не случайно, что в нашей размеренной жизни, мне уготована особая роль. С детства я ощущал себя «белой вороной», всегда и во всём отличаясь от других детей. Наверное, это было связанно с моим нестандартным мышлением, ведь где только можно было, я делал всё немного не так, как другие, всегда стараясь поступать «по-своему». Может быть, именно из-за этого отношения с девочками у меня как-то не заладились. Нет, не в том смысле, что я не мог с ними общаться или робел рядом с особами прекрасного пола. Я прекрасно ладил с девчонками, однако в личных отношениях сохранялась некая пустота. Даже моя влюбчивость ничем мне не помогала. Несколько раз я пробовал начинать отношения, но всё почему-то обрывалось, так и не дойдя до чего-либо серьёзного. И я находил утешение, сидя за компьютером и «дуясь» в стрелялки, разгадывая мудрёные квесты и зачитываясь приключенческими романами.

Я окончил строительный институт, устроился на неплохо оплачиваемую работу в строительную компанию, но всё ещё ощущал себя невостребованным и одиноким среди окружающих меня людей. Может, именно поэтому именно меня часто посылали в дальние командировки, так как у всех были дома семьи, дети и жёны, не желавшие надолго отпускать своих кормильцев чёрти куда.

Вот и теперь я не сильно удивился, когда именно меня и послали в столицу «выбивать» очередное разрешение на строительство в верхних кабинетах власти. Что поделаешь, если отечественные Строительные Нормы не совершенны и за каждый этаж высотного дома поверх дозволенного в СНиПе, необходимо платить по соответствующей таксе, которую хочешь — не хочешь, а придётся выложить, чтобы Проекту дали «зелёный» свет.

Пообщавшись с кем нужно и рассчитавшись за «мокрые» печати на документах всего за одну неделю, я направился на вокзал и был готов уже к завтрашнему дню прибыть к кабинету начальства, когда произошло то, что уже давно не бывало в нашей старающейся жить «по европейским стандартам» стране — поезд по какой-то там «технической» причине опоздал. Причём не на чуть-чуть, а на целых полтора часа, заставив немало понервничать людей на перроне, валящихся с ног и засыпающих на месте, в то время как в столь поздний час (на минуточку — час ночи!), только-только подошёл, наконец, обещанный состав.

К счастью, я ехал в купе всего с одним соседом, поэтому долго ждать пока погаснет свет, не пришлось и, завалившись на нижнюю полку, я «вырубился», едва закрыв глаза. Но то, что произошло уже на следующее утро, повергло всех пассажиров в ещё более сильный шок, чем эта «случайная», но, наверное, всё же такая неслучайная задержка поезда.

Я проснулся от толчка внезапно затормозившего поезда. И хотя я лежал на нижней полке, я чуть не слетел на пол — настолько резко, как вкопанный, остановился состав, словно ему преградила путь железобетонная стена. В первое мгновение, едва открыв глаза, я так и решил. С трудом потягиваясь на крохотной койке, я вдруг услышал за дверьми купе оживленный топот и громкие возгласы. Мой сосед поднялся быстрее меня, но едва лишь приподняв штору окна, застыл, словно статуя.

«Ну что же там такого?» — мелькнула в голове мысль, но, приподнявшись с постели, я не поверил своим глазам.

Поезд остановился посреди раскинувшейся во все стороны голой степи, а там, не так далеко впереди, за полосой деревьев, в сумрачном свете восходящего солнца, огромным заревом поднимался вверх гигантский «гриб» с чётко выраженным воротником чуть ниже шляпки. Объяснений происходящему не требовалось. Это без сомнений был ядерный гриб!

Несколько мгновений мы смотрели на него, как завороженные. Затем как можно быстрее стали спешно надевать одежду, хватая и рассовывая по карманам самое ценное: деньги, документы и кое-какие вещи.

— Что же это такое… да как же так… вот горе то… и откуда?… — то и дело бубнил себе под нос сосед по купе, нервы которого, похоже, были на пределе.

Но что тут скажешь: от такого зрелища у каждого коленки затрясутся.

— Может, АЭС рванула?… — робко предположил я, пытаясь вспомнить, где по пути нашего следования могла располагаться атомная станция, в то же время вспоминая, что ближайшая станция находилась только в соседней области.

Схватив верхнюю одежду, мы открыли дверь и в общем потоке торопящихся выбежать из вагона пассажиров, направились к выходу. Всех раздирала неопределённость, неуверенность в том, что происходит вокруг, грозящая перерасти в настоящую панику.

Ко мне прицепилась какая-то женщина. Округлые глаза она её бегали из стороны в сторону, а сама она казалось пыталась услышать всё, о чём говорили окружающие, заглянуть в каждое окно, и в то же время повторяя, словно, та пластинка:

— Вы видели? Нет, ну видели? Какой кошмар, какой ужас! Что же это — конец света!..А вы, вы видели, что творится…

Сам мало что понимая о том, что творится вокруг, я вяло пожимал плечами ей в ответ, в то же время пытаясь сосредоточиться. От этого невероятного ночного подъёма, с быстро пробуждающим скачком адреналина, я уже давно полностью проснулся и теперь в моей голове начала быстрым образом обрабатываться поступающая информация.

Из разговоров протискивающейся через узкий коридор толпы, я улавливал обрывки фраз, пытаясь увязать всё в месте. Оказалось, что у всех мобильники «не ловили», причём на самых разных операторах. Мигом достав из кармана свой, я убедился в этом — телефон хаотично ловил сеть. Что было более чем подозрительно. Раньше такого не случалось, тем более, вблизи города… Вблизи города…

Я словил себя на этой внезапно нагрянувшей мысли как раз в тот момент, когда я ступил в открытую дверь вагона, вдохнув слегка морозный декабрьский воздух, и когда передо мной оказалось зарево огромного взрыва, который находился точно на юге, как раз там, где должен был находиться пункт моего назначения — мой родной город, в который я опоздал на полтора часа… Полтора часа, которые спасли мне и другим пассажирам жизнь!

Я замер на месте, осознавая, чего я избежал, но, ещё более понимая, что город, который я знал и в котором жил, а самое главное все мои родные и друзья оказались там… и теперь… теперь их больше нет…

У меня подкосились колени, сердце моё замерло на месте, и я застыл неподвижно.

— Ну, чего стал, проходи! — напирали сзади нагловатые пассажиры. Они, похоже, ещё не поняли, ЧТО произошло, и что теперь будет.

Кое-как меня вытолкали вниз, но, отойдя чуть в сторону, я, не имея сил сдерживать себя, упал на колени и склонил голову к земле. Сердце сжалось, я почти не чувствовал своё тело, всё моё существо стонало от боли, той, что сильнее всего, от боли утраты. И теперь мне больше всего было жаль мою мать, чуть не единственного человека во всём мире, который меня понимал, которому не страшно было открыть любую тайну, найти утешение и получить совет, чтобы ни случилось, чтобы ни произошло…

Озабоченные всеобщим волнением окружающие, казалось, не замечали меня, а мне, склонившемуся у вагона, они сейчас и небыли нужны. Я не плакал уже целую вечность, а сейчас мне хотелось разрыдаться вовсю, как в детстве. Глаза мои налились слезами… но я так и не проронил ни единой слезы.

Я вдруг увидел себя со стороны, жалкого и беспомощного, и понял, что мне уже ничего не изменить, что следует просто постараться жить дальше.

Я поднялся на ноги и вытер глаза. Окружающие люди были словно в тумане. Все о чём-то бурно дискуссировали, показывали руками то на рассеивающийся в небе «гриб», то ещё куда-то, кто-то кричал, жестами призывая других послушать его, послышался женский, а следом и детский плач — всё вокруг задвигалось и закружилось.

Но, превозмогая себя, я вновь попытался сосредоточиться, сконцентрировавшись на этом, теперешнем мгновении, так как от последующих моих действий, скорее всего, зависела моя жизнь. Я постарался прислушаться к тому, что говорили другие.