Павел Алин - Комендант Транссиба

Алин Павел

Комендант Транссиба

Часть первая 

Пролог

После сражения на Самарской Луке начались переговоры с викингами. Наследники европейской культуры требовали очистить Великие Русские равнины, угрожая новым нашествием. Границу они хотели провести по Уралу. Но зная горячую и хвастливую натуру пришельцев, чьи предки ещё полтораста лет назад обитали в арабских пустынях и африканских джунглях, никто из русаков не боялся этих угроз. Силы обеих сторон после двухгодичной войны пришли в расстроенное состояние. К наступлению никто не был готов.

Переговоры шли на самой Луке, там, где ещё недавно грохотали пушки и пулемёты, а в воздухе пластались меж собой пятнистые вертолёты.

Русаки и викинги общались в зале совещаний здания Жигулёвской ГЭС. Волжский ветер разворачивал над ним белый треугольный стяг европейцев с вышитым чёрным вороном и красное полотнище Евразии, обшитое белой каймой. Золотой орёл в центре флага надменно поглядывал на заносчивого ворона. Рядом с евразийским стягом хлопал по ветру палевый штандарт союзных калмыков. Восседавший там Дору — Тенгри внимательно наблюдал за грозными птицами на стягах, зная их суровую цену. Сама Лука считалась нейтральной зоной, и по ней лишь иногда проезжали верховые патрули. Около памятника Шойгу недавние враги встречались, передавая друг другу нарушителей. Бойцы и русаков, и викингов постоянно шныряли в окрестностях в поисках боеприпасов, оружия и других полезных вещей. Бронзовый спасатель, защитивший четверть века назад Самару от бешеной воды потопа, сурово глядел на плотину гидроэлектростанции, не замечая суеты.

Смуглые и чернокожие всадники, собираясь в тени памятника, смотрели презрительно на своих визави. В разговор они обычно не вступали, молча отстёгивая от стремян пойманного нарушителя и пинком в спину отправляя его к своим. Русаки глядели исподлобья, придерживая на толстых брезентовых поводках могучих псов — волкодавов. Калмыки, словно приросшие к своим иноходцам, бросали оценивающие взгляды на конных арабов. Только перемирие мешало им вновь, как несколько недель назад, схлестнуться в яростной схватке без правил.

Дипломатия окончилась довольно быстро, не прошло и двух месяцев, потраченных на хитроумные разговоры. В конце августа 2052 года Гражданин Всех Истин Конан Париж — Стамбул и президент Евразии Сергей Ложкин договорились о разделе территорий. Граница прошла через Москву по бывшим автодорогам «Дон» и «Холмогоры». Кроме того, было условлено, что на двести километров от раздельной линии никто не мог основывать поселения или проживать в бывших городах и сёлах. Также в этой зоне отчуждения запрещалось заниматься любой деятельностью. Здесь могли появляться только пограничные патрули. После этого высокие договаривающиеся стороны, не раскланиваясь, и вообще не проявляя никакого уважения друг к другу, расстались.

Парень с Червонной Руси

Полуэскадрон пограничной стражи возвращался с трёхмесячного патруля. Солнце августа безжалостным жаром вышибало солёный едкий пот из людей и лошадей. Выскочив на шоссе, бывшее когда-то федеральной автотрассой «Урал», всадники перешли на шаг. Белошкурые волкодавы с высунутыми языками предпочли бежать среди невысоких берёз, укрываясь под их листвой от горячих небесных лучей. До Сызрани, где квартировал штаб Волжского округа, оставалось около десяти километров. Вдалеке виднелась Волга.

Конники не спеша ехали по изъеденному дождями, морозами, кустами и деревцами асфальту, переговариваясь о своих делах. Лошади ловко обходили ржавые каркасы автомобилей, гнивших на шоссе второй десяток лет. Под копытами хрустели сухие ветки, мусор, мелкие куски пластика от машин. Из кабины заваленного на бок большегрузного автомобиля чёрным облаком выпорхнул ворон. Жеребец комэска дёрнулся в сторону, испугавшись лесной птицы. Всадник нагнулся, и успокаивая коня, погладил его по шее. Пограничники засмеялись. Настроение было прекрасным, впереди их ожидал полугодовой отпуск.

Вдруг справа, из густых зарослей молодого березняка, донёсся выстрел, потом ещё один. Потом стрельба загрохотала очередями, над лесом взвились испуганные птицы.

Пограничники быстро повернули коней влево и укрылись в деревьях — таком же березняке, заполонившем за последние двадцать лет пустующие поля Великих Русских равнин. Вышколенные волкодавы прилегли на пузо и молча поглядывали на своих вожатых, ожидая команды.

Вскоре бойцы увидели, как на дорогу выбежал мужчина в изорванной камуфляжной куртке, брезентовых штанах и с автоматом в руках. Оглянувшись назад, он прыжком заскочил в промоину под осевшим на дисках железным скелетом микроавтобуса, и глянув по сторонам, притаился.

Стрельбы больше не было. Птицы успокоились. Незнакомец лежал не двигаясь. Внезапно он повёл головой, услышав всхрапывание лошадей, и осторожно приподнялся, вновь осматривая окрестности.

— Эй, мужик, — негромко позвал его Яков Седых, старшина эскадрона. — Ты не дёргайся, а то убьём.

Тот поводил глазами, определяя, с какой стороны к нему обратились, но увидеть пограничника не смог.

— Клади ствол! — резко повелел Седых. — Или лови пулю!

Незнакомец медленно отложил автомат, расстегнул куртку, снял её, встал, поднял вверх руки и, оглянувшись на березняк, откуда выбежал, согнувшись, побрёл к деревьям.

Его обыскали. Спички, зажигалка, большой складной нож, клубок шнура, бутылёк с самогоном, больше ничего.

Командиру эскадрона Руслану Набокову он пояснил, что родом с Угорской Руси. Зовут Николай Манжура. После начала наступления викингов их отряд самообороны разбили вдребезги, он бежал на восток. До позапрошлого года жил с группой беженцев — там собрались кто откуда — на левом берегу Днепра. Только немного отаборились, успокоились, снова появились чёрные викинги. Пощады не дали никому. Он снова бежал. Зиму провёл в Курске. Увидел колонны войск викингов. Понял, что кто-то с ними ещё сражается. Побрёл дальше на восток. Вышёл в эти места. Решил идти рядом с дорогой, вдруг наткнётся на врагов этих викингов. Устал, прилёг, его скрутили двое чёрных. Хотели пытать, но он успел перепилить верёвки куском стальной зубристой проволоки, припрятанной в обшлаге рукава куртки.

— Давно уже положил, — Манжура устало улыбнулся. — Симпатичная пилочка, и вот пригодилась.

Чёрные затеяли разжечь костёр — без раскалённого железа с белыми они не разговаривали. Тут Манжура схватил отложенный одним из них автомат. Несколько раз выстрелил, побежал, перекинул на стрельбу очередями, перекрестил ими викингов и в лес.

Старшина Седых глянул на эскадронного, тот кивнул. Седых и ещё пять пограничников, оставив коней, быстро пересекли дорогу и скрылись среди берез.

Позже, окончив допрос, комэска Набоков внимательно осмотрел покойников. Два смуглых араба в костюмах — невидимках, из снаряжения автомат Браунинга, такой же, как принёс Манжура, пара пистолетов, ножи, зажигалки, консервы, сушёные финики, прочее необходимое имущество бойцов. Возле ёлки резаные верёвки, рядом шающий костерок, в нём стальная ложка, привязанная к палке. Слова беглеца подтверждаются, вроде бы. Но что так далеко от границы, почти в тысяче километров, делали чёрные викинги? С прошлой осени, с самого перемирия, никого из них не бывало у Волги.

— Трупы забрать, — скомандовал Набоков. — Взять собак, пройти с ними по следу этих бойцов. Подбирать всё, что найдёте.

Забивать себе голову причинами появления викингов он не собирался — для этого есть люди из контрразведки. Но тщательно осмотреть место он был обязан.

Вечером полуэскадрон прибыл в Сызрань. Однако отдохнуть им не пришлось. В штабе Волжского округа их ждал приказ — немедленно, со всем скарбом выдвинуться в Казань, нынешнюю столицу Евразии. Пограничники уже ночью погрузились в ожидавший их эшелон, и разместив своих лошадей, псов — волкодавов, загрузив снаряжение и оружие, завалились спать в купейных вагонах со старинной серо — красной раскраской Российских железных дорог. Второй полуэскадрон, под командой заместителя комэска Ирека Галимова, ещё вчера убыл в Казань.

Трупы арабов, и то, что нашли при них, Набоков передал хмурым парням из информационной службы. Николай Манжура, дав показания, напросился ехать с пограничниками. Его никто ни в чём не подозревал. Уже много лет было известно, что нынешние властелины Европы просто убивали всех людей с белой кожей, мстя за вековые грабежи и массовые убийства своих предков. Манжура сообщил, что намерен заняться огородничеством где-нибудь на Урале или в Башкирии.

— Я слыхал, там земля хорошая, — сказал он старшине Седых. — Капусту буду ростить, с морковкой и картошкой. Корову заведу и лошадь. И, наверное, даже женюсь.