Олег Измеров - Задание Империи
— Войну начнут с Мексикой или Японией.
— Я понимаю — с Мексикой, но почему Япония? Оттуда далеко возить бананы и перец.
— Может, они хотят научить японцев делать автомобили и электронные трубки?
— Это невозможно. У японцев другая культура. У них хорошие ремесленники, но они не имеют никакого понятия о современной индустрии. Я читал об этом в книге. Кроме того, японцы и немцы союзники, а нам лучше, чтобы Германия была на нашей стороне.
«Интернет-форум экстремистов, блин» — подумал Виктор. «Да знают ли они, что такое война? Да у них несколько небоскребов упадут, и вся страна полысеет от ужаса. А туда же, войны захотелось. Ну да, война для них — это кинохроника, фотки в газетах, восторженный голос диктора о сражениях и красивое кино о паре крупных операций где-то за океаном. Война… Черт, вот оно что. За Главрыбой-Лонгом стоит ВПК. Американские военные компании. Власть и деньги переходят от банков к военным и военным промышленникам, потому что грянет Вторая Мировая. Дело не в обывателях, даже не в этих пикейных жилетах, тупых, как у Задорнова и возомнивших себя пупом земли. Дело в способе выживания нации. В выборе одного из двух способов. Хитрый, лавирующий Рузвельт, который до последнего не влезал в европейскую драку и Лонг, который разом получил средства для накачки военных мускулов. Союз Германии и имперской России, пусть даже шаткий, сократил возможность лавировать. И если бы даже Лонга ликвидировали, все равно нашли бы такого же. А что значит „лучше, чтобы Германия была на нашей стороне“? Треп о геополитике в духе Швейка? Или у них тут на самом деле вопрос, быть ли с Германией или против? Может, Сталин и послал меня сюда сталкивать Гитлера с Лонгом? А кто даст гарантии, что они не захотят создать бомбу вместе? Ну да, я же и должен убедить начать работы отдельно. Гитлер подумает, что Лонг готовит нож за пазухой, и нападать на Россию ему, стало быть, не время… А если это лишь мои догадки? И почему этого мне не разъяснили в деталях? Или Сталин решил, что в гонке ядерных вооружений я разберусь лучше него?»
— Ну, как вам наше солнце? — вернувшаяся Джейн, вся в каплях морской воды, содрала с головы белую шапочку и встряхнула волосами.
— Экселент, мэм. Меня беспокоит только одно: мы вот тут сидим, а вдруг президент внезапно захочет нас видеть? Будут объявлять по всему пляжу?
— Не захочет. Знаете поговорку «Время-деньги»? Это не про спешку, это про пунктуальность. Девиз американских дельцов — «точно вовремя». Если вам что-то обещали, то обязательно сделают. Если Босс назначил встречу в десять, вы придете в десять, и не будете ждать в приемной, вас тут же примут. Если вам не назначали встречи, вас не вызовут — если, конечно, не случится извержения вулкана или торнадо.
15. Не думай о секундах свысока
Вечернее купание вызвало у Виктора какой-то расслабон. Вернувшись в номер, хотелось валяться в кресле, тянуть «Миллер» из запотевшей кружки и пожирать поп-корн из бумажного пакета.
«Начинаю терять бдительность и форму», печально подумал он. «Месяц такой жизни, и превращусь в жирного барбоса в больших подтяжках, потому что ремень короткий будет.»
— Давайте включим телеустановку! — предложила Джейн. — Вечерняя программа уже идет. Сейчас позвоню горничной. Я слышала по радио, что наш новый стандарт изображения четыреста сорок одна строка, самый высокий в мире. Правда вещание по нему начнется только со следующего года. Зато в этом RCA презентовала тридцатидюймовую трубку. Прямо кинотеатр.
«Она слышала по радио. Значит, несмотря на здоровые кинескопы, янки недалеко ушли от нас по массовости. Хотя, почему от нас? От Российской империи. Стоп. Почему это я нынешнюю Россию отнес не к „нам“? Не дать себя запутать…»
— А самим его… ее… нельзя включать?
— Ну, это сервис, и потом, телеустановку еще как-то настраивают, это же не радио. Тут шесть ручек.
«Ладно», подумал Виктор, «не будем соваться. А то еще разрегулируем эту бандуру».
Бандура загадочно поблескивала непривычно выпуклым экраном, чем-то напоминающим днище пятилитровой банки из-под болгарских помидоров. Надписей возле ручек управления не было. Джейн быстро и приглушенно говорила по телефону, модулируя голос, так что до Виктора донеслось только «But Why?». Затем она (Джейн) бросила трубку.
— Представьте себе, это у них первая телеустановка, горничная, которая знает, как ее настраивать, взяла двухдневный отпуск и уехала. Но они вызвали консультанта из магазина, он сейчас подъедет.
И действительно, вскоре в дверях появился молодой худощавый афроамериканец, чем-то похожий на Барака Обаму, но явно не привыкший держаться прямо. На его белой рубашке красовалась эмблема магазина, а в руках он держал белую нетолстую книжку.
— Добрый вечер, сэр, добрый вечер, мэм. Мистеру Ричардсону позвонили о каких-то проблемах с новой телеустановкой. Чем я могу помочь вам?
— Покажи нам, как оно работает и исчезни, — проворчал Дик.
— С удовольствием, сэр. Один момент, сэр. Не извольте беспокоиться, сэр — замельтешил консультант и замельтешил вокруг телевизора поминутно раскрывая книгу, которая оказалась руководством по агрегату.
Через пару минут Виктор заподозрил, что пацан телевизора никогда не включал, и решил взять инициативу в свои руки. «Три из ручек — это наверняка громкость, контраст и яркость…»
— Могу ли я взять эту книгу?
— Да, сэр. Если пожелаете, сэр. Как вам будет угодно, сэр.
Три остальных ручки оказались переключателем каналов, настройкой и фокусом — оказывается, тогда надо было время от времени еще и изображение наводить на резкость.
— О! Вы это сделали? — удивился Дик, когда на экране в светло-голубом сиянии появилось изображение Белоснежки.
— Как a piece of cake об асфальт! — развел руками Виктор, и со словами «Read the following manual before you play video games» вернул книгу консультанту.
— Не знаю, как мне вас благодарить, сэр, — залепетал тот, — я не умею читать, сэр. Я начал учиться в вечерней школе по программе нашего Босса, да хранит его провидение, но учитель еще не показал нам весь алфавит. В книге очень много букв, сэр, и многие незнакомы. Не могли бы вы расписаться на карточке в выполнении сервисных работ, сэр.
— Не желаете ли и чаевых, сэр?
— О нет, сэр, я не знаю, сколько чаевых положено за работу, сэр, если ее не делают, сэр. Но если господа не распишутся в карточке, меня спалит хозяин, и тогда я не смогу выучить весь алфавит, потому что на такую чудесную работу меня взяли по квоте по программе обучения, а программа действует, пока есть работа. Я в отчаянии, сэр.
В комнате повисла пауза.
«Зря я его подкалывал», подумал Виктор. «А может, он просто на жалость давит?»
На экране веселые белки под звуки «Работай припеваючи» лихо заметали хвостами мусор в мышиную нору.
— Кто мне скажет, почему я сегодня такой добрый? — задумчиво промолвил Дик. — И что мне поможет стать еще добрее? Эй, малый, а как насчет желания выполнять некоторые мелкие поручения Ю-Эс-Эс?
— Конечно, сэр. С удовольствием, сэр. Меня зовут Джим, Джим Янг. Запишите, пожалуйста, сэр.
— У меня хорошая память. Давай сюда свою долбаную карточку.
— Спасибо, сэр. Вы так добры, сэр. Если господа пожелают оставить свои адреса, я могу устроить продажи с очень выгодной скидкой…
— Разве я уже не сказал «пока-пока»? — с искренним удивлением произнес Сэлинджер.
— … Можно сэкономить до тридцати процентов! — донеслось из-за закрывающейся двери.
— Не стоит придавать этому значения, — вздохнула Джейн, — этот случай нетипичен для нашей страны. Американский сервис сейчас считается лучшим в мире, это высокоразвитая индустрия…
— А с чего вы взяли, что я придаю значение? — удивился Виктор. — Я всегда знал, что в США тридцатых был… и есть образцовый сервис. И будет в сороковых и пятидесятых. Я верю в это. Вы решаете очень трудную социальную проблему, меняете социальную структуру страны, и вряд ли даже с нашим историческим опытом… эээ… тысячелетней Руси… вряд ли что-то можно подсказать. В мире нет единых шаблонов развития, вот.
— Как хорошо, что вы это понимаете! — воскликнула Джейн. (Как они тут любыт говорить восклицаниями). — Социальные проекты Босса благородны, но иногда имеют, как говорят фармацевты, побочный эффект. Это не все правильно себе представляют. Недавно здесь вышел скандальный роман Сэмюэла Корна «Трэнсфигюрейшен», или по-русски, «Преображение». Безумный профессор, которого окружающие называют Трэнсфигюрейшен, пересаживает подопытной собаке мозг негра, выкраденный служащим морга. Собака превращается в человека, которого называют Глобьюлмен, и вот этот Глобьюлмен проявляет себя хищником и прибирает к рукам клинику профессора, пользуясь его рассеянностью. В отчаянии профессор нападает на Глобьюлмена и совершает изощренное убийство — пересаживает ему мозг собаки, который хранился все время в холодильнике. Таким образом ему удается скрыть от полиции следы преступления. Но это же расизм! Это же ясный намек — дайте неграм права и они отберут все, это призывы к линчу! Неудивительно, что Босс добился запрета этой книги.
