Сергей Симонов - Цвет сверхдержавы – красный. Дилогия
– Все вы привыкли работать самостоятельно и все вы хотите сами, единолично решать возложенные на вас партией задачи, – пояснил Никита Сергеевич. – Но дальше так работать нельзя. Современная техника усложнилась настолько, что для создания каждого нового образца приходится выстраивать длинные цепочки кооперации научных и производственных коллективов.
– Чтобы ускорить и упростить разработку новых образцов, мы решили пойти необычным путём: создавать межотраслевые научно-производственные объединения из НИИ и предприятий различных министерств и ведомств для решения конкретной задачи, например – разработки какого-либо нового изделия или комплекса, – сказал Хрущёв. – При этом одно предприятие может входить в несколько таких объединений одновременно, если выполняет работы по нескольким тематикам. Руководство таким объединением будет брать на себя Совет директоров, состоящий из Главного конструктора организации – головного разработчика изделия или комплекса, директора головного предприятия, где будет производиться изделие, и представителя заказчика, в данном случае – Главкосмоса. Каждый Совет директоров по космической тематике будет подотчётен непосредственно Главкосмосу.
– Каждый может найти для себя, чему он может научиться у коллег из смежных отраслей. Поэтому я прошу всех ещё раз подумать, какие возможности у нас есть для совместной работы, – сказал Хрущёв. – Советский подход – это коллективная работа по намеченному плану, объединение усилий для выполнения главной задачи. Мы разработали программу исследования космоса. Работы хватит всем. Сейчас нам нужна концентрация сил на направлении прорыва. Придётся ломать межведомственные барьеры и учиться действовать сообща.
Созданием МНПО Никита Сергеевич пытался сформировать горизонтальные связи между разработчиками и предприятиями различных министерств и ведомств. От затеи с совнархозами он отказался, но без подобной горизонтальной кооперации, в условиях, когда каждое министерство «тянет одеяло на себя», не принимая в расчёт интересы всей страны в целом, дальше работать эффективно было невозможно. (В реальной истории сразу после создания совнархозов экономические показатели вначале ощутимо возросли. Но затем начали сказываться негативные последствия разделения науки и производства, а также последствия разделения по территориальному принципу)
– И ещё одно, – сказал Хрущёв. – Если вам для работы требуются сведения, или приборы, или материалы, которые наша промышленность пока предоставить не может – обращайтесь к Ивану Александровичу. Он хоть и не волшебник, но во многих случаях может помочь.
– Хочу сразу предупредить, – голос Первого секретаря ЦК стал жёстким. – Решение принято и отвертеться вам не удастся. Но, поскольку вы – первые, на ком оно будет опробовано, мы решили предоставить вам возможность самим выбрать себе тему и партнёров по научной и производственной кооперации, исходя из ваших личных предпочтений, уже наработанных связей, и тематики уже проводившихся вами ранее разработок.
– Я знаю, что многим такой режим работы не понравится. Знаю, что многие привыкли работать по старинке, подчиняясь только своим министрам, действовать только внутри своего министерства. Этого больше не будет. За это будем наказывать.
– Ещё будем наказывать за недоделки конструкции изделий, за нетехнологичность, сложность обслуживания и эксплуатации, – заранее предупредил Никита Сергеевич. – В этом вопросе я вынужден всех вас обязать ознакомиться с изделиями Михаила Кузьмича Янгеля. Именно в плане подхода к обеспечению удобства эксплуатации. Товарищи военные мне неоднократно докладывали, что у Михаила Кузьмича изделия в этом плане получаются образцовые. Требую, чтобы такой же подход к проектированию использовали все.
– В любой момент готов показать свои изделия любому конструктору, лишь бы допуск у него было соответствующий, – отозвался довольный похвалой, как слон под водопадом Янгель.
– Я тоже бываю неправ, – продолжил Хрущёв. – Было у меня вначале увлечение ракетами в ущерб всему остальному. Ещё у меня была самоуверенная склонность принимать единолично необдуманные решения по вопросам, в которых я не являюсь специалистом.
– Я свои ошибки осознал и по мере возможности исправляю. Теперь требую того же от всех вас. Прежде всего, наказывать буду тех, кто свои личные амбиции и интересы своих трудовых коллективов ставит выше интересов советского народа и государства. За это... – Хрущёв сделал паузу, зашелестел бумагой, разворачивая свёрток, и продемонстрировал всем собравшимся... кузнечные клещи. – За это буду отрывать яйца. Лично. Вот этими клещами.
Клещи выглядели аутентично и брутально. Длиной миллиметров 700, слегка ржавые, местами покрытые подозрительными бурыми пятнами, напоминающими давно засохшую кровь. Было похоже, что для чего-то подобного их уже использовали.
Никита Сергеевич положил клещи перед собой на стол президиума, застеленный красным сукном. Натюрморт получился жёсткий.
– А теперь, товарищи, предлагаю сделать перерыв на полчаса. Чтобы вы могли обсудить между собой варианты по тематике, и договориться об эффективном взаимодействии, кооперации и объединении усилий. Кто не осознал серьёзность поставленной задачи, кто не договорится – может заполнить бланк заявления об уходе по собственному желанию. Бланки лежат на столе президиума. Туда же можно складывать партбилеты.
Хрущёв встал и вышел из зала, оставив клещи на столе. Следом за ним вышли Серов, Келдыш, Курчатов и Устинов. Закрыв дверь в зал, Устинов молча показал Хрущёву большой палец. Келдыш трясся от беззвучного хохота. Курчатов спрятал ехидную ухмылку в роскошной бороде.
– Ну, ты, Никита Сергеич, и отжОг, – сказал Серов.
Через полчаса Хрущёв вместе с остальными «посвящёнными 33 уровня» вернулся в зал. При его появлении гул голосов моментально смолк. Главные, только что кучковавшиеся несколькими группами, расселись по своим местам.
– Ну? До чего договорились? – поинтересовался Хрущёв.
Первым из конструкторов поднялся Глушко.
– Я сейчас работаю над четырёхкамерным двигателем замкнутой схемы, рассчитанным на тягу у Земли приблизительно 600 тонн. – сказал Глушко. – Мы с Николаем Дмитриевичем поговорили, – он оглянулся на Кузнецова. – И он дал согласие помочь мне с турбонасосными агрегатами по этому и по другим проектам.
– Я берусь делать турбонасосные агрегаты для двигателей Валентина Петровича, – добавил Кузнецов.
– Это хорошо, – сказал Хрущёв. – Но нам понадобится двигатель для третьей и четвертой ступени на водороде и кислороде. Схему товарищ Келдыш вам передавал.
– С этим сложнее, – признался Глушко. – Опыта создания таких двигателей у нас нет. Сделать его быстро однозначно не получится.
– А незачем пока делать его быстро, – ответил Хрущёв. – Мы пока только начинаем освоение космоса. Корабля у нас пока нет. Он будет где-то к 60-му году. Мы специально начинаем разработки заранее, чтобы иметь хотя бы небольшой запас по времени. Так что можете пока работать над водородным двигателем спокойно, все продумать, все отработать на стендах. А Николая Дмитриевича попросим помочь вам с турбонасосами. Но водородный двигатель нам понадобится, и делать его рано или поздно все равно придется. А Сергею Палычу придется делать под него носитель. Это вам обоим задание от партии и правительства. Я рассчитываю, что вы отнесетесь к нему ответственно.
– Ну, если не надо гнать в режиме ошпаренной кошки, тогда сделаем, – сказал Глушко. – Я видел в той документации, что передал Мстислав Всеволодович, концепт небольшого водородного двигателя, на 10 тонн тяги, под индексом RL-10. Как раз на четвертую ступень будущей ракеты хорошо впишется – попробуем вначале его скопировать.
Все засмеялись, слегка разрядив скопившееся в зале эмоциональное напряжение.
– И, да – Хрущёв хмыкнул – не беспокойтесь о лошадиной заднице.
– О чем? – удивлённо переспросил Королёв.
– О заднице. Блок ракеты едет по железной дороге. Колея дороги у нас 1520 миллиметров. – пояснил Хрущёв. – А почему она такая? Да потому что Стефенсон, который сделал первую железку, использовал элементы полотна от конки. А у конки она такая почему? Потому что ее тянет 6 лошадей цугом, и рельсы имеют такую ширину, чтобы между ними поместились две лошадиные задницы.
– Отсюда и ограничение на габарит перевозимого по железной дороге груза – около 4-х метров.
(Существует вариант, выводящий это ограничение от ширины римских дорог 1 века н.э., но он слишком длинный. По общему мнению, ограничились сокращенным вариантом)
– Так вот, транспортировка по железной дороге, конечно, дешевый вариант, но не единственный, – сказал Никита Сергеевич. – Теперь у нас есть дирижабли. А в них можно хоть слона загрузить. Даже шесть слонов, цугом. Поэтому если понадобится сделать блок ракеты диаметром побольше – смело делайте, возить есть на чем. Максимальный вес – 70 тонн, думаю, этого хватит. А не хватит – так сделаем дирижабль побольше. Гудков и Гарф уже работают над дисковым дирижаблем грузоподъёмностью 100 тонн.
