Вадим Давыдов - Всем смертям назло
Хеймолайнен не слишком задумывался над тем, кто они все тут такие. Только, принимая почту для передачи на остров, в русском посольстве, где молодые вышколенные офицеры в красивой форме русской фельдъегерской службы, помогая ему укладывать в грузовичок мешки с конвертами, газетами и журналами, капитан ловил взгляды, которые они бросали на него – любопытные, полные какого-то тайного восторга и безмерного уважения. Понимая, что взгляды эти адресованы вовсе не ему, Хеймолайнену, а только и исключительно смотрителю маяка, капитан для виду хмурился, а про себя усмехался. Кое-что он всё-таки знал, а о многом – догадывался. Конечно, не прост этот смотритель, ох, как не прост. Но – носа не задирает, чего нет – того нет. И жена его тоже. И себя уважают, и других. Разве в том дело, где человек живёт и на каком языке разговаривает?
Дважды в году – в июне и в августе – на рейде острова замирало узкое жемчужное тело русского ракетного крейсера «Паллада», на флагштоке которого, рядом с Андреевским флагом, развевался императорский штандарт – малиновое клиновидное знамя с золотым соколом. Император – это правильно. Конечно, называется он как-то не так, – да разве в названии дело? Дело в сути. Как Сталин умер в сорок шестом, так и пошло. Император. С заглавной буквы. А название… Час спустя к пристани швартовался катер с крейсера, и целая ватага ребятни с визгом кидалась на шею хозяевам. Племянники, вроде. Гостили всё лето. Сыновья тоже приезжали – на день, на два. Служба: оба – флотские, один – уже офицер, второй – гардемарин ещё. За ними тоже в своё время приходила «Паллада». Однажды став свидетелем того, как тянутся в струнку и жрут их глазами матросы и вахтенный офицер – и мальчиков, и женщину, – Хеймолайнен очень, очень удивился, но виду не подал. Сыновей всегда провожала мать – смотритель прощался с ними дома. Хеймолайнен их помнил хорошо – уважительные ребятишки, спокойные, ясноглазые такие. Высокие, как отец, а лицами – больше на мать похожи.
Оставаясь одни, смотритель с женой частенько выходили на берег и подолгу стояли, обнявшись, – смотрели закат. Закаты тут – никакого кино не надо. Но скучать им, в общем, не приходилось: маяк, автоматический и давно утративший своё прежнее значение для судоходства – теперь все, и торговые, и рыболовные суда, и военные корабли, имели штатным оборудованием чуткие радары – тем, не менее, требовал постоянного внимания. Надо же, иногда подумывал Хеймолайнен. Смотритель маяка. Глядя на ослепительно белую, всегда свежую, словно накрахмаленную, похожую на свечу и на русскую церковь одновременно, башню, прислонившийся к ней приземистый, просторный, из пёстрых песчаниковых глыб, дом на зелёном высоком холме и узкую, выложенную таким же песчаником, дорогу от пристани, Хеймолайнен ёжился, вспоминая пронзительный, будто прожектор, просвечивающий душу насквозь, беспощадный взгляд серебряных глаз этого человека.
Иногда на острове бывали гости. Хеймолайнен знал об этом, потому что раза три заставал их здесь. Дважды это была русская яхта, прекрасная, как мечта, тоже под Андреевским флагом и императорским штандартом. Кто были пассажиры той яхты, что делали, сходили ли на берег – Хеймолайнен не знал, и узнать не стремился. Суровая жизнь на Балтике не располагает к лишним вопросам. Другим гостем был британский четырёхмачтовый парусник – плавучая школа гардемаринов Королевского Гранд Флита. В порту Висбю, к которому был приписан буксир Хеймолайнена, шептались, что парусник направился после в Стокгольм, с официальным визитом, и на борту находился сам британский король. Хеймолайнен не удивлялся – а чему тут удивляться? После этой проклятой войны, что забрала у Хеймолайнена и его Лемпи единственного сына, уже ничему удивиться невозможно. Болтали, будто какие-то местные рыбаки на траверзе острова едва не расплющили свою скорлупку о броню японского линкора, семидесятидвухтысячетонного «Ямато», сердито загудевшего в тумане так, что у бедняг душа ухнула в пятки. Шептались: вроде бы видели на горизонте легенду Атлантики – «Серебряную Звезду», восьмой раз подряд забирающую себе «Голубую ленту» и принадлежащую жене какого-то американского сверхбогача, фамилию которого Хеймолайнен не расслышал. Поговаривали, будто встречали в этих местах итальянский супертяжёлый крейсер «Витторио Венето» и даже бывший японский авианосец «Тайхо» – «Самсон Назорей», теперь ходивший под израильским флагом. Эти-то что тут позабыли?!
Про самого смотрителя маяка на Ренрике тоже болтали всякое, чаще всего такое, что у Хеймолайнена просто уши вяли: то ли он – русский маршал, ушедший из-за каких-то интриг в добровольное изгнание после войны, то ли – старший брат императора, добровольно уступивший младшему престол из-за любви к простой, незнатной женщине… Да, жена его – и вправду редкая красавица, ради такой и престол уступить не зазорно. Вот только – простая?
Она, говорят, пела когда-то. Так пела… Если это и вправду она, – была у Хеймолайнена пластинка с русскими военными песнями, ну, теми самыми, – «Вставай, страна огромная», «Прощание славянки», «Жди меня» – понятно всё. Вообще всё понятно. Если солдату такие вот песни петь – таким голосом… Дураки немцы. Как есть, дураки. Разве можно воевать с народом, которому такие песни – такими голосами – такие женщины поют?! Хеймолайнен редко эту пластинку слушал. Часто слушать такое нельзя. Даже с пластинки. Плакал всегда Хеймолайнен – злился на себя, а поделать не мог ничего. Плакал – и всё. Хоть и не его это война была, вообще не его, а всё-таки… И Лемпи плакала – хоть и по-русски понимала не слишком хорошо. Да нужны ли слова, когда – такой голос?! Правильно, что русские победили. И правильно, и по праву. И не в том дело, что они за эту войну страшную цену заплатили – немцам, вон, поболе досталось. Правильно – что русские. До многих это не сразу, ох, как не сразу, дошло. А кое до кого – не дошло и по сию пору. Но Хеймолайнен-то – он понимает.
Самого Хеймолайнена тоже пытали иногда – расскажи да расскажи, что да как. А что ему рассказывать? Люди как люди. Припомнив кое-что из рассказов висбюйских, стокгольмских да прочих заливал – солёных пьяниц и отчаянных бродяг, Хеймолайнен сначала сердито сплюнул, а потом – снисходительно улыбнулся: всё-таки, фантазия некоторых вовсе не знает удержу, нисколько даже не заботясь о каком-то правдоподобии. Это же надо такое сочинить… Да мало ли о чём травят байки рыбаки и матросы-каботажники в портовых кабачках?! Всему верить – рехнуться можно. Враньё это всё, вот что. Люди как люди. Обыкновенные. Подумаешь… И смотритель маяка, и его жена, и племянники, и сыновья, и даже помощник-моряк почему-то ужасно нравились Хеймолайнену – вряд ли иначе он взялся бы возить сюда почту, даже пускай и за деньги. Хорошие люди, настоящие, что ещё скажешь. Дай Бог им счастья.
1986 – 2007
Примечания
1
В «Докладной записке» полностью сохранены орфография и пунктуация оригинального документа.
2
с/с – секретный сотрудник.
3
ЯВМ – Японская военная миссия (в Харбине).
4
Генерал Янагита – возглавлял ЯВМ до 1938 г., известный своими симпатиями к русскому населению Манчжурии.
5
Bones (англ.) – кости.
6
Ольга Иеронимовна Капица (1866-1937), урожд. Стебницкая – известный русский педагог и собирательница фольклора. Леонид Петрович Капица (1864-1919), военный инженер, фортификатор и картограф, строитель и автор укреплений крепости Кронштадт. Капица-Милевские – южнорусская шляхетская фамилия, приписанная к польскому гербу Ястржембских.
7
Бертольд Шварц – легендарный алхимик, монах из Фрайбурга, который, по преданию, во время своих опытов в ХIII в. вновь изобрёл пороховую смесь.
8
Алексей Александрович Романов (1850-1908) – великий князь, сын императора Александра II, генерал-адъютант, генерал-адмирал, главноначальствующий флота и морского ведомства (1880 – июнь 1905), член Госсовета, известный своим пренебрежением к нуждам и чаяниям Российского Флота.
9
Императорское Московское техническое училище – старейший российский технический учебный и научный институт, ныне МГТУ им. Н. Э.Баумана, роль которого в создании современной русской технической интеллигенции до сих пор по достоинству не оценена.
10
Конфекцион (устар.) – магазин или его отдел, торгующий готовым платьем и бельём.
11
Сэвил Роу – улица в Лондоне, на которой расположены мастерские и магазины самых дорогих в мире портных по пошиву индивидуальной одежды.
12
Coupe d’etat (франц.) – государственный переворот.
13
Крест Виктории (Victoria Cross) – высшая боевая награда Великобритании, который со времени своего учреждения 29 января 1856 г. чеканится из бронзы российских орудий, захваченных британцами в Крыму. Предназначался для награждения офицеров и солдат военно-морского флота и сухопутных войск, совершивших какой-либо выдающийся подвиг воинской доблести или преданности своей стране перед лицом неприятеля.
