Кирилл Еськов - Америkа reloaded game (с редакционными примечаниями)
– Н-не помню… – сбился с тона юный герой.
– Ну, коли так – подработайте матерьяльчик! А пока – займитесь делом, под командованием старшего механика Векшина! И, кстати: у нас у всех сегодня будет куча возможностей положить жизнь за родину – уж это я вам обещаю твердо. В нужное время и в нужном месте, ясно?
– Ясно, компаньеро командующий!.. Спасибо, компаньеро командующий! Разрешите идти?
– Идите.
Ладно, пора уже и настоящим делом заняться…
– Компаньерос унтер-офицеры, прошу ко мне! – (подошли тут же, и даже как бы строевым, а не фирменной своей моряцкой развалочкой ; все трое – тлинкиты, «народ приливов» по самоназванию, краса и гордость калифорнийского Нэйви…) – Прошу представиться, даже если сейчас вы – Иван-Иванычи и Николай-Николаичи.
Судя по понимающим ухмылкам – шутку заценили…
– Коммандо-сержант Таанта, компаньеро командующий!
– Коммандо-сержант Луксэйди, компаньеро командующий!
– Коммандо-сержант Хетл, компаньеро командующий!
Таанта – этот, стало быть, из «людей морского льва», Луксэйди… как-то там смешно было… а! – из «людей водорожденной селедки», во как, а Хетл – из «людей Черного пролива»; вся география Архипелага, кстати – и север, и юг, и середка…
– Итак, компаньерос, диспозиция. Наша задача – добиться, чтоб Техас среагировал на это вот всё, – (кивок в сторону изрядно побитых обломками «Нарвала» домов первой приморской линии), – так, как должно. Попросту говоря – чтобы союзные нам техасские вооруженные силы начали сейчас исполнять свой долг, не отлынивая. Отсюда – вопрос: в секретных операциях кому-нибудь из вас участвовать доводилось?
– Так точно, компаньеро командующий! Мне доводилось, – откозырял, после краткого обмена взглядами внутри троицы, самый младший – Хетл.
– Отлично. Так вот, сами, небось, понимаете, какого рода приказы гарнизону Порт-Гальвеса посыплются сейчас по телеграфу из Нового Гамбурга: «проявлять выдержку», «не поддаваться на провокации» и всё такое… короче говоря, ни во что не лезть и тянуть время в надежде на «авось, само рассосется»…
Офицеры здешнего гарнизона – по большей части немцы, сиречь – люди дисциплины и приказа ; в том и их сила, и их слабость. Получив приказ «сидеть на попе ровно», они не сдвинутся с места, хоть ты им кол на голове теши. А вот если приказа не будет вообще, никакого, по объективным причинам – они станут действовать просто «по уставу»; каковой устав такие вот шуточки, – (новый кивок в сторону разрушенных домов и снующих вокруг них муравьишками жителей), – трактует вполне однозначно. Так вот, ваша задача, коммандо-сержант Хетл, – сделать так, чтобы телеграфная связь между Порт-Гальвесом и Новым Гамбургом на эти первые, решающие, часы прервалась. Как поняли?Судя по выражению лица участника былых секретных операций, да и обоих прочих «людей прилива», те отчетливо и дружно зависли :
– Компаньеро командующий! Вводную бы уточнить… Как вообще устроена здешняя телеграфная связь? где проходит линия?..
– Понятия не имею, – отрезал Шмидт, и отсвет его монокля сделался ледяным. – Разузнайте! найдите! проберитесь! Черт побери, вы – морские коммандос или сапоги?!
По тому, как троица подтянулась, видно стало сразу: так точно, морские коммандос, «боевая единица сама в себе, готовая решить любую мыслимую и немыслимую задачу»!
– На операцию пойдете без документов и в гражданке, коммандо-сержант. В случае чего – родина вас знать не знает; потом – вытащим, само собой.
– Так точно! Да, и вот еще что, компаньеро командующий! Мне только что пришло в голову… Линию-то ту наверняка порежут – янки! Как полагаете?
– Ну, ясен пень, янки – кому ж кроме них-то? Действуйте, коммандо-сержант – и да пребудет с вами Ворон Йэл!..
– Gwi, компаньеро командующий!
– Теперь с вами, компаньерос. Заданий – два, одно посложнее, другое попроще; я, если не будет возражений, раздам их – просто по старшинству.
Коммандо-сержант Таанта! У них тут, в Порт-Гальвесе, есть где-то мобильная пневмопушка: смонтирована на железнодорожной платформе, работает от паровозного котла. Возьмите с десяток людей – механиков обязательно, – и выясните: намерен ли командир этого артиллерийского поезда, или как его там, действовать в соответствии с уставом. Если да – передадите ему пакет от меня, как от «командования союзных сил», и перейдёте в его временное подчинение. Если же тот собирается изменить своему долгу – сиречь, норовит уклониться от стрельбы по агрессору – нейтрализуйте того командира, мобилизуйте рядовых (у них сейчас настроеньице – самое то) и берите поезд под свою команду… Да, судя по вашему выражению, вы хотите навести у меня справки – где находится тот поезд, кто его командир, и прочее в том же роде?..
– Никак нет, компаньеро командующий! Понял, не дурак…
– Отлично. Ваше задание, коммандо-сержант Луксэйди, будет попроще. В Форт-Навароне находится мощнейшая пневмопушка, гарантированно перекрывающая основной фарватер. Будь я на месте янки – непременно послал бы группу коммандос уничтожить эту занозу в заднице их эскадры. Так вот, ваше задание – этого не допустить. В какой степени взаимодействовать с комендантом Форт-Наварона, обер-лейтенантом Турцигом – на ваше усмотрение, определитесь на месте. Вопросы – есть?
– Никак нет!
– Тогда – вперед, и да пребудет с вами Ворон Йэл!
– Gwi, компаньеро командующий!
Так, что-то еще было… мелкое, но важное… а!
– Дядя Сэм, можно достать тут где-нибудь русский флаг? В смысле – Андреевский?
– Достанем, чего ж не достать-то… Только – чего вы под ним делать-то собрались? После всего вот этого?
– Чего делать… – проворчал Шмидт, высчитывая что-то в блокноте и периодически бросая острый, прицеливающийся, взгляд то на маневрирующую на рейде эскадру Гудвина, то на часы. – Ну, чего вообще можно делать под тем овеянным морской славою стягом, а?
– Ну, топиться под ним, сказывают, неплохо выходит, – ухмыльнулся старый боцман.
– Вот! В самый корень зришь, Дядя Сэм!
52
– Кораблевождение вам Северин читал, Николай Сергеич?
– Так точно, компаньеро командующий! – гардемарин Прянишников (вот как его, стало быть, звать) был несколько «сбледнувши с лица», но держался неплохо. Байку ему сейчас, посмешнее…
– Нам он, помнится, рассказывал про свой опыт общения с американскими моряками, в 49-м и 51-м. Те, говорит, очень наших флотских уважали, только удивлялись всегда «русским суевериям»: «А это правда, Ник, что ни один русский капитан никогда не снимется с якоря в понедельник – найдет тысячу причин и отговорок, чтобы увильнуть?» – «Ну, в общем, правда – есть у нас такое поверие…» – «Бог ты мой, Ник, просвещенный девятнадцатый век на дворе, а вас в ходу такие нелепые суеверия! Нет, понятное дело, что поднимать якорь в пятницу – это надо совсем уже с головой не дружить, но в понедельник-то?..» Славные они, в общем-то, ребята.
– В общем – да.
– А вы молодчина, гардемарин! И помяните мое слово: будем потом вместе хвастаться, что «присутствовали при сем мичманами»…
Диалог этот происходил на шканцах вспомогательного двухмачтового пакетбота «Варяжский гость» – некоторое уж время как переставшего быть двухмачтовым, а теперь вот лишившегося и последней мачты, сбитой огнем «славных ребят». Стреляли Гудвиновы канониры, надо отдать им должное, ювелирно: исключительно по рангоуту, не задевая корпуса; мысленно он им аплодировал. Собственно, задачу свою Шмидт мог считать выполненной; в том смысле выполненной, что – всё, что в силах человеческих ими уже сделано, дальнейшее от них не зависит никак, и теперь уже только положиться на волю Господню.
Как он и рассчитывал, американский адмирал не решился сразу стрелять по одинокому безоружному судну, безмятежно идущему своим курсом под российским флагом мимо его эскадры – да и не представлял, вроде бы, тот пакетбот никакой ни для кого опасности. «Критической точкой» в задуманной Шмидтом операции стали те минуты, когда «Варяжский гость», достигнув лабиринта отмелей у западной части Пиратского острова, поднял, в плюс к Андреевскому флагу, родной свой калифорнийский «омлет с луком» и принялся – вполне демонстративно, под самым носом у американских фрегатов – «минировать» фарватер и уничтожать бакенную разметку. И с открытием огня по наглецу Гудвин все же запоздал, так что калифорниец успел-таки, раскидав свои мины-обманки, прошмыгнуть в канал, где топить его было бы уже чистым безумием.
Впрочем, адмирал Гудвин как был, так и оставался отличным командиром, и соображал он, уж конечно, не хуже мичмана Шмидта. Выматерив себя, конечно, за проявленное «прекраснодушие-и-душенараспашие», он тут же принял абсолютно верное решение: обездвижить «Варяжского гостя», аккуратно снеся тому пушечным огнем весь рангоут – после чего захватить чертов пакетбот шлюпочным десантом и извлечь его из канала, отверповав с мелководья теми же шлюпками. Слишком близко подходить к месту действия фрегаты не решились (скорее всего, конечно, рассыпанные калифорнийцами по фарватеру плавучие мины – имитация, но а ну как – не все?), но сейчас шесть набитых морскими пехотинцами шлюпок с фрегатов «Резольюшен» и «Йорктаун» неслись взапуски, как восьмерки Королевской регаты в Хенли, к лишившемуся мачт калифорнийцу – команда которого, в свой черед, с чувством выполненного долга погрузясь в шлюпки, спешно отваливала в сторону недалекого берега…
– Ну вот и всё, гардемарин, партия, – облегченно рассмеялся Шмидт при виде по-крабьи вылезающего из трюма, разматывая за собой бикфордов шнур, Дяди Сэма. – Как видите, мы нашли содержимому тех торпед куда лучшее применение. Через пяток минут Гудвина ждет пренеприятнейший сюрприз: что «Варяжский гость» застрял в канале неизвлекаемо, а сам он со всей своей эскадрой – в ловушке. В принципе, он может попытаться расчистить фарватер, взорвав затопленного нами «Гостя» в мелкие дребезги; он потратит на это уйму флегмита и времени, а катастрофическая потеря темпа и так уже налицо… Давайте-ка, ребята, уходите – крайняя шлюпка, небось, уже нервничает.
