Антон Вольф - Июнь 1941-го. Война на западном направлении.Книга первая. Май
Кроме всего прочего, советской разведке удалось получить доступ в высшие эшелоны американской власти. На сегодняшний день известно, что Гарри Уайт, являвшийся советником министра финансов США Генри Моргенау, личный советник президента Рузвельта - Олджер Хисс, специальный помощник Генерального прокурора США Джон Эбб - сотрудничали с тем или иным направлением советской разведки. Есть сведения дающее возможность заподозрить в сотрудничестве с советской разведкой и помощника государственного секретаря США - Адольфа Бёрла. Кроме того, многие исследователи указывают на личного советника президента Рузвельта Гопкинса как на агента влияния. А это только верхушка айсберга. Сколько имён и фамилий советских агентов поставлявших информацию нам не суждено узнать никогда. Мы можем только наблюдать следствие из деятельности.
Понятно, что когда в литературе пытаются говоря о Сталине, к которому стекалась вся информация разведслужб, представить ситуацию опираясь только на донесения ГРУ Голикова или же ИНО НКВД Фитина, то такой подход вызывает, мягко говоря, удивление. Сообщение одной разведывательной структуры всегда проверялись другой, и никакой Голиков, зная эту систему никогда бы не пошёл на занижение или корректировку
Новобранец ( начальник информационного управления Разведуправления Генерального Штаба РККА 1940-1941). "Записки военного разведчика"
...Закончив "мобзаписку" по Германии, я понес ее Голикову. В "записке" мы определяли масштабы развертывания немецкой армии в двух вариантах: для молниеносной войны (блицкрига) и для длительной. Для молниеносной войны мы определяли количество дивизий около 220, для длительной - 230. И приложили карту-схему, на которой были показаны существующие группировки немецких войск на наших границах и возможные варианты направления их действий. Меня удивляет заявление Жукова, что он, "будучи начальником Генштаба, не предусматривал внезапного перехода в наступление в таких масштабах, причем сразу всеми имеющимися и заранее развернутыми на важнейших стратегических направлениях силами" (Воспоминания и размышления, стр. 263). А ведь в "Мобилизационных записках по Германии" Разведупра только об этом и толковалось. Что Германия может применить блицкриг (молниеносную войну), суть которой и заключается в том, чтобы сокрушить противника в одном первом ударе, для чего и применяются все силы. И мы указали, что для этого немцы могут ввести 220 дивизий. Как же начальник Генерального штаба мог об этом не знать?! Это могло случиться, только если Голиков эту записку в Генштаб не послал. Тогда какова же роль Голикова?! И Жуков в этом случае прав, назвав его "дезинформатором"!
...Начальник Разведупра долго с видимым интересом рассматривал схему. Наши мнения с ним во многом разошлись. Он считал, что на первом этапе войны главный удар будет нанесен по Украине в направлении Киева, а на схеме главный удар был показан, исходя из группировки, - на Москву. Просмотрев "записку" и схему, Голиков сказал: - Ваши соображения верны, но это только предположения! Реально этих группировок нет. - Как нет, товарищ генерал?! - пораженный таким итогом нашей беседы воскликнул я. - Эти группировки не мой вымысел, они вполне реальны. Каждая дивизия нами точно установлена. Не только установлена ее дислокация, состав, организация. Мы даже знаем, кто командует каждой дивизией. Как можно сомневаться в таких точных сведениях?! Генерал молча взял мою "мобзаписку", положил в сейф и сухо сказал: Можете идти, вы свободны. Много позже, уже после войны мне стало известно, что эта "мобзаписка" пролежала у него без движения до самого начала войны, хотя другие "мобзаписки" быстро утверждались и немедленно отсылались в Генштаб.
После этого между мною, вернее между Информотделом и генералом Голиковым установились весьма странные отношения. На каждом докладе генерал "срезал" у меня по несколько дивизий, снимая их с учета, как пешки с шахматной доски. Никакие мои возражения на него не действовали. Мне стало неприятно ходить к нему на доклад. Для докладов я стал посылать начальника немецкого отделения полковника Н. И. Гусева. Они старые сослуживцы, и я полагал, что Гусеву удастся убедить Ф. И. Голикова в реальности немецких дивизий, в реальности непрерывно нарастающей угрозы. Расхождения в оценке положения у меня с Гусевым не было. Однако и Гусеву не повезло. У него Голиков "срезал" еще больше дивизий, чем у меня. Я не выдержал и пошел к Голикову. - Товарищ генерал, - заявил я ему, - я не согласен с вашей практикой "срезать" количество дивизий, которые мы указываем. Уже подошло время выпускать очередную сводку по Германии, а я не могу ее выпустить в искаженном виде. Ф. И. Голиков молча извлек из сейфа лист александрийской бумаги, развернул на столе и сказал: - Вот действительное положение на наших границах. Здесь показано 35-40 дивизий, а у вас сто десять. Я посмотрел на схему. Там действительно синим карандашом были показаны немецкие дивизии вдоль наших границ. - Что это за документ? Откуда? - Это дал нам югославский атташе полковник Путник. Эти же данные подтвердил и наш агент из немецкого посольства в Москве. Этим же данным верит и наш "хозяин", - пояснил Голиков, и уже тоном приказа сказал: - Поэтому не будем спорить, выпускайте сводку по этим данным...
Однажды полковник Гусев после очередного доклада Голикову врывается ко мне в кабинет красный от ярости. Размахивая бумагами и картой, матерно ругаясь, кричит: - Опять срезал! - Сколько? - Пятнадцать дивизий!...
Мельтюхов М.И. Советская разведка и проблема внезапного нападения.
...Но сначала следует сказать о воспоминаниях В.А. Новобранца о его работе в Разведуправлении в 1940-1941 гг., которые довольно широко используются в новейшей отечественной историографии для подтверждения тезиса о честных разведчиках и руководителях-конъюнктурщиках. Особенно часто встречаются ссылки на утверждения мемуариста, что разведсводка по Западу ? 8 от декабря 1940 г. содержала сведения о 110 германских дивизиях (из них 11 танковых), развернутых у наших границ. При этом никто не обратил внимания на то, что ранее автор пишет, что в этой группировке на рубеже 1940-1941 гг. было 70 дивизий. Из текста следует, что в декабре 1940 г. Новобранец не был исполняющим обязанности начальника Информационного отдела и не мог готовить эту сводку по Западу, поскольку являлся заместителем начальника отдела по Востоку и занимался оценкой вероятных противников в Азии. Кроме того, разведсводка ? 8 содержала сведения о группировке германских войск на 15 ноября 1940 г. и вряд ли серьезно отличалась от приведенной оценки на 1 ноября [29]. Вероятно, в Разведуправлении были расхождения в оценке численности германской группировки на Востоке, и Новобранец, если он вообще занимал указанную должность, мог придерживаться отличных от мнения руководства взглядов, за что, видимо, и был снят с должности, но не в начале мая, как он уверяет, а в начале апреля 1941 г., что подтверждается документами. Эти разногласия могли иметь место в марте 1941 г., на что косвенно указывает сам мемуарист и приводимая А.Г. Хорьковым оценка германской группировки у границ СССР на 25 марта 1941 г. в 120 дивизий, которая была пересмотрена уже через 10 дней...
Зная систему работы по подтверждению разведданных, когда эти данные проверяются по нескольким каналам, все рассказы о неких корректировках количества немецких дивизий, или же неких "приписок" и "недописок" начальниками разведуправлений просто несостоятельны. В этом случае руководитель разведслужбы будь-то ГРУ Генштаба, или же РУ НКВМФ, или ИНО НКВД мог "подчистить" разведдонесение только один раз. Во второй раз его бы, как образно заметил нарком НКВД Берия, "... вынесли бы вперёд ногами."
Существует много легенд относительно деятельности и недооценки Сталиным работы "Рамзая". Резидент ГРУ в Японии Рихард Зорге "Рамзай" сообщил не только дату немецкого нападения на СССР, но и добыл множество ценнейшей информации о взаимоотношениях между Германией и Японией на кануне Великой Отечественной войны. Однако, при этом совершенно забывается или не берётся в расчёт (возможно по незнанию) тот факт, что ещё за два года до 22 июня 1941 советской разведке удалось получить шифры МИД Японии, которые это внешнеполитическое ведомство применяло в те годы в Европе. Это позволило в первые годы Второй мировой войны читать шифрованную переписку между Токио и Берлином, которая перехватывалась теми же подразделениями радиоразведки. Согласитесь, что различный вес имеют донесение разведчика-нелегала и перехваченный официальный документ противника.
Справедливо говорится о том, что репрессии тридцатых годов нанесли определённый урон советским разведслужбам, но стоит отметить, что при построенной системе дублировавших друг друга резидентур, этот урон был значительно меньшим чем это пытаются представить некоторые историки.
