Вячеслав Сизов - Мы из Бреста 2
– Признаки? – Сергей слегка помедлил. – Не знаю, пока только провалы в памяти – они возникают периодически, потом исчезают.
– Согласись, что в твоем возрасте и при твоей напряженной умственной работе это можно считать вполне естественным. У медицины нет подтверждения инфицирования иным путем, кроме непосредственного контакта с зараженным мозгом. Ты знаешь, врачи предполагают, что когда Халида проводила посмертное исследование мозгового вещества Златы, она случайно могла… Однако тебе в любом случае, нужно сдать анализы и сделать магнитно-резонансную томографию – ведь именно МРТ позволила еще прижизненно диагностировать заболевание у Халиды и Златы. Зачем сразу паниковать?
Поднявшись, Сергей прошелся по кабинету и остановился перед братом, заложив руки за спину.
– Я не паникую, – возразил он, – кстати, могу сообщить, что анализы мои в норме, результаты МРТ и компьютерной томографии тоже не выявили отклонений.
Петр Эрнестович с облегчением вздохнул.
– Вот видишь! Но почему ты сразу не сказал мне, что прошел обследование? Если честно, я тревожился – ты ведь работал вместе с Халидой. Что ж, слава богу, все в порядке.
– Подожди, Петя, речь сейчас не обо мне. Я проанализировал факты: у Сабины Гаджиевой клиника была та же, что у Халиды и Златы. Рустэм не дал нам произвести вскрытие, но…
– Чепуха! – однако, вспомнив, что прерывать собеседника нехорошо, Петр Эрнестович тут же извинился: – Прости, Сережа, что, перебил, но ты говоришь ерунду, причем тут Гаджиева? Я тоже интересовался этим случаем и даже попросил ее лечащего врача Гургенишвили переслать мне результаты обследования. Полностью согласен с диагнозом – типичный случай болезни Альцгеймера.
– Болезнь Альцгеймера не развивается столь молниеносно. К тому же, подобные случаи наблюдались и у нескольких других ее односельчан.
Лицо академика Муромцева выразило досаду.
– Перестань, Сережа! Это все были люди преклонного возраста, возможно, они начали болеть давно, но ведь у них в совхозе даже врача нет. И неизвестно, что послужило причиной их смерти – скорей всего, инсульт на фоне хронического заболевания. Вскрытия-то не проводили, родственники не позволили.
– Вскрытия не проводили, это раз, – Сергей загнул мизинец на правой руке, – МРТ, компьютерную томографию и специальные анализы тоже не делали – даже Сабине, хотя ее и возили в Тбилиси. МРТ ведь пока доступно только для столичной элиты. А уж в районных поликлиниках у них, кажется, даже электроэнцефалограмму не снимают.
– Я не понимаю, что ты хочешь доказать, Сережа, – устало возразил брат, – какое все это имеет отношение к твоему здоровью?
Сергей еще раз прошелся по кабинету и сел на свое место.
– Ты помнишь Сашу Беленького, твоего бывшего аспиранта? – спросил он.
– А как же! – Петр Эрнестович слегка оживился. – Умный мальчик, он, кажется, сейчас где-то в Воронеже, я недавно рецензировал одну его статью.
– Помнишь, я интересовался судьбой одной супружеской пары, которая вместе со мной в шестьдесят пятом попала в аварию – Тихомировы?
Так вот, я узнал, что два с лишним года назад они погибли – несчастный случай при взрыве газа. Позже я выяснил, что Прокоп перед смертью страдал каким-то мозговым заболеванием и обращался к Беленькому. Я написал Сашке, он выслал мне копию анамнеза и результаты обследования. Так вот, клиника заболевания сходна с той, что наблюдалась у Сабины. УЗИ ничего специфического не выявило, на ЭЭГ очень слабо выражены периодические вспышки до двух секунд. У Гаджиевой наблюдалось то же самое, но Гургенишвили не придал этому значения – слишком уж незначительное отклонение. Сашка тоже предварительно выставил диагноз «болезнь Альцгеймера», но его смущало, что Прокоп больно уж молод для Альцгеймера. Поэтому он сумел пристроить его сделать МРТ и компьютерную томографию в клинике госбезопасности. Я просмотрел результаты – аномальное снижение активности межполушарных взаимодействий. Как у Златы и Халиды. Тихомировы были носителями bacteria sapiens.
При последних словах брата Петр Эрнестович даже подпрыгнул.
– Причем тут это? Сережа, ты что, сошел с ума и опять начал носиться со своей идеей разумных бактерий?
– Мне казалось, что когда мы изучили рукопись Ады и прочитали записки Тани, ты поверил в разумность bacteria sapiens.
– Я ни во что не поверил, Сережа, просто счел, что любая гипотеза имеет право на существование. Однако мы пришли к выводу, что все это в прошлом – основная популяция погибла после аварии в Чернобыле, а выжившие мутанты, просуществовали какое-то время и тоже погибли. Кстати, именно Халида высказала такое предположение, если ты помнишь.
– Помню, разумеется. Основным доказательством мы с ней сочли то, что у носителей bacteria sapiens перестали рождаться дети с выраженными мутациями. Для Халиды, как для матери детей, носивших в себе bacteria sapiens, все это с самого начала стало кошмаром – как ей было сказать дочерям, что им суждено рожать уродов? Поэтому она с радостью поверила в свою гипотезу, однако…
– Прекрати, Сережа, я не желаю этого слушать! – Петр Эрнестович на этот раз настолько рассердился, что даже не стал извиняться за то, что прервал брата. – Случаи рождения детей с аномалиями прекратились – к счастью. Но какое они могут иметь отношение к болезни Крейтцфельдта?
– Вспомни лисичку, найденную Таней в лесу, – у ее детенышей мы выявили мутации, несовместимые с жизнью, а мозг был инфицирован прионами.
– Гм. Возможно, тут простое совпадение. К сожалению, этиология губчатых энцефалопатий до сих пор неясна, ты же знаешь, Сережа. У дикарей-каннибалов заражение происходило при ритуальном поедании зараженного мозга, у животных, как предположили англичане, – через корм, вспомни эпидемию «коровьего бешенства» в восьмидесятом. Ты ведь не можешь знать, чем питалась в лесу твоя лисичка. Или это спонтанное повреждение гена для прионового протеина.
Неожиданно вспылив, Сергей стукнул кулаком по столу, едва не расколов лежавшее на нем органическое стекло.
– Почему ты всегда так неповоротливо мыслишь, Петька? Они, bacteria sapiens, спасли мне жизнь, излечили Сурена Вартановича от мелкоклеточного рака, позволили Злате в сорок восемь лет родить тебе детей, и ты до сих пор не веришь?
– Не ломай мебель, она казенная, – сухо ответил брат, – почему не верю? Я верю, что именно bacteria sapiens сыграли во всем этом главную роль, но где доказательства того, что это разум, а не инстинкт? Кроме Ады никто их, так называемых, посланий не читал. Способности Тани переданы ей по наследству, она могла читать мысли окружающих и ощущать состояние гибнущей вокруг нее популяции bacteria sapiens. Но, повторяю, все это в прошлом.
– Нет, Петя, нет! Мы исходили из обрывков образов, которые смогла зафиксировать Таня, и сочли, что их популяция деградировала и утратила способность мыслить. Но для нас, людей, после Чернобыля прошло пять лет с небольшим, у них же сменились поколения. Они эволюционировали. Все, это – гибель людей, врожденные аномалии – индуцировано ими сознательно.
– Прекрати фантазировать, Сережа, ты уже не мальчик. Заметь, что во всех твоих рассуждениях абсолютно отсутствует логика – разумные бактерии, по твоим же собственным словам, должны стремиться сохранить человеческую популяцию, для чего им убивать людей?
– Разум может быть как дружелюбным, так и враждебным, возможно они преследуют свои цели – ведь не все люди погибают. У Рустэма Гаджиева, например, произошло стойкое изменение личности, но он до сих пор жив и сделал все, чтобы осложнить нашу работу. Халида погибла именно тогда, когда нам оставалось всего ничего, чтобы получить сыворотку, делающую организм устойчивым к воздействию приона. Мне постоянно снится Таня и предупреждает об опасности – так будто кто-то пытается воздействовать на мое подсознание.
От последних его слов Петр Эрнестович действительно разволновался.
– Это только воспоминание, Сережа, – встревожено произнес он, – оно вызвано постигшими нас несчастьями. Ты одолжен сходить к невропатологу, я просто настаиваю на этом.
Сергей поднял руку, останавливая брата.
– Подожди, Петя, я еще не все сказал! Не знаю, насколько еще меня хватит, знаю только, что мне нужна помощь – ты должен добиться финансирования продолжения работы по получению сыворотки в нашей лаборатории. Если же…если меня не станет, работа должна быть в любом случае завершена. В дальнейшем, вероятно, следует поставить вопрос о вакцинации всех, кто зафиксирован, как носитель bacteria sapiens. Кроме тебя мне в этом больше никто не поможет.
– Думаю, мы это еще обсудим, а пока я требую, чтобы ты прошел всестороннее обследование, – строгим тоном ответил академик Муромцев, а про себя подумал:
«После праздников, загляну в министерство – пока я в Москве, надо добиться финансирования Сережкиной работы, для него это станет хоть каким-то, да облегчением. В конце, концов, ни от кого ничего не убудет – сейчас постоянно выделяются деньги на такие безграмотные исследования, что диву даешься. Сегодня-завтра мы с Сережей обдумаем, как грамотно сформулировать задачу, а навстречу мне, я уверен, пойдут».
