Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки - Сергей Юрьевич Ежов
— Да, негусто. — решительно произнёс Сергей — Выбирать-то и не из чего. Нам нужна балалайка, а балалаек-то и не осталось.
— Осталось такое, что тебе и не снилось! — провозгласил пьяница.
Он метнулся к дальней стенке и бережно взял со стеллажа балалайку с длинным грифом.
— Посмотри! Знаешь, кто создал этот инструмент? Сам Семён Иванович Налимов!!! Посмотрите на его герб! — ткнул он грязным пальцем в верхний угол головки.
— Да ну! Не фальшак?
— Вот посмотри сам: даже этикетка имеется!
В балалайку действительно была вклеена типографская этикетка, с криво оборванным верхним краем. На этикетке значилось:
ОТА С. И. НАЛИМОВА
под руководством В. В. Андреева.
Сельцо Марьино-Андреевское
___1904___ года.
Год 1904 был вписан от руки.
— Во! И этикетка дефектная. «ОТА» это что? А, понимаю, работа. Однако верх оторван, номера нет, это подозрительно. — безжалостно попенял Сергей.
— Хоть двести рублей дайте! — взмолился пьяница.
— Сто пятьдесят и бутылка водки.
— Она же початая?
— Нет, ту, что ты начал, мы и так оставляем, я говорю про эту. — Сергей вынул из кармана бутылку.
— А согласен! — отчаянно крикнул пьянчуга, сунул балалайку в руки Антону и выхватил их рук Сергея вожделенную водку — И деньги давай сразу.
Я вынул из кармана портмоне, отсчитал сто пятьдесят рублей десятирублёвыми купюрами и глазами показал Сергею на две семиструнные гитары.
— А эти гитары почём? — спросил Сергей, указывая рукой на стеллаж.
— Гитары непростые, их автор сам Роберт Иванович Архузен. Это точные копии той самой знаменитой гитары, что изготовлена для Владимира Павловича Машкевича!..
— Ты тут не экскурсовод в музее. — оборвал Сергей — Цену называй.
— По триста рублей за экземпляр!
— Значит по двести или мы уходим.
— Давай по двести. — покладисто кивнул хозяин — И раз вас трое, берите ещё одну гитару. Мне её подарил лично сам Александр Викторович Шуляковский. Отдам за стольник.
Пьяница подал мне двенадцатиструнную гитару, я отсчитал пятьсот рублей десятирублёвыми купюрами, отдал, развернулся и пошел на выход. За всё время посещения этой квартиры ни я ни Антон не сказали ни слова — не хотелось. На душе было пусто и омерзительно: с одной стороны мы спасли драгоценные музыкальные инструменты от участи попадания на помойку, а с другой стороны — само общение с этой пародией на человека оказалось хуже прыжка в недра сортира. Вот ведь недостойный последыш талантливого и успешного отца! И к сожалению, эта история едва ли не типичная, впрочем не все опускаются так как этот… человек.
Молча погрузились и в полной тишине отправились домой.
Гитары остались на диване в гостиной. Я взял балалайку и заперся в своей комнате.
Да! Инструмент работы великого мастера! Можно сказать о нём много превосходных слов, можно сыпать эпитетами и восхищаться отделкой и сохранностью, но для меня важнее другое: как только я взял балалайку в руки, как она зазвучала. Я учился играть на балалайке, но это было давно, однако как только я коснулся струн, как мелодия полилась сама собой: безо всякой подготовки начал играть «Маленькую вещь» Алексея Витальевича Архиповского, которую разучивал… а ведь в совсем другой эпохе. Сейчас Алёше Архиповскому лет пять-шесть или около того. Наверное, он делает первые шаги в освоении бесконечного мира музыкального искусства, а значит, в недалёком будущем нужно будет ему помочь. Да, в той истории его карьера сложилась вполне удачно, но нет предела совершенству! Будут для него и лучшие залы, и лучшие студии, и лучшие сессионные музыканты, и пресса, и самые талантливые ученики. Лично прослежу.
В дверь поскреблись.
— Кто там?
— Это я, Катя. Можно?
— Заходи.
— Что тут такое чудесное звучало?
— Садись, послушай. Если нетрудно, возьми нотную тетрадь, надо записать.
— С наслаждением.
Мне бесконечно далеко до мастерства Алексея Витальевича Архиповского, но кое-что у меня получилось. Я играл, а Катя бегло записывала за мной. Вслед за Катей в дверь просочились Сергей с Антоном и уселись на тахте.
Это хорошо.
Я люблю играть для людей, особенно для близких друзей.
Играю, и чувствую, как с души стекает грязь, налипшая во время давешнего визита.
* * *
Гостей на свадьбе Дина и Ирины Сергеевны собралось не слишком много: всего-то около двухсот человек. Впрочем, во Дворце бракосочетаний гостей было ещё меньше: далеко не все достойны такой чести. Но Катя заранее договорилась с соотечественниками, и Французское телевидение прислало свою группу. Вся процедура, была запечатлена в малейших подробностях, а кроме того Катя взяла интервью у виновников торжества и наиболее значимых гостей. Потом мы отправились в «Прагу», правда, по дороге пришлось заехать домой, за подарками.
Нас встретили в дверях ресторана и сопроводили в зимний сад. В дверях на секундочку остановили, и осанистый халдей в блескучей, едва ли не генеральской сбруе, провозгласил:
— Композитор Юрий Бобров и принцесса Кати́ Траутманн, журналист информационных агентств Франции!
Мдя… Голос и дикция лишь самую малость не дотягивают до Левитана…
Навстречу к нам, рука об руку, уже шли Дин и Ирина.
— Рад видеть вас ещё раз, дорогие друзья! — широко улыбнулся Дин, а Ирина Сергеевна добавила:
— Юрий, ты помог нам встретиться, и без тебя праздник был бы немыслим. Правда, Дин? Катя, мы сердечно рады видеть Вас.
— Истинно так!
— Дин и Ирина, позвольте вручить вам наши подарки!
— Юра, зачем, я же просил не…
Дин замолк не договорив: в дверь вкатили сервировочный столик, на котором лежали шесть толстенных папок.
— Что это, Юра? — опомнилась Ирина Сергеевна.
— Вы музыканты-профессионалы, причём высокого класса. Мы с Катей решили подарить вашей семье собрание джазовых стандартов, с тысяча девятьсот десятого по тысяча девятьсот семидесятый. США, Франция, Бразилия, Советский Союз. Подлинников мало, в основном ксерокопии подлинников и первых изданий, но вы же музыканты, а не собиратели раритетов, правда?
— Боже, какой роскошный подарок! — воскликнула Ирина Сергеевна, и ухватилась за одну из папок. Спустя секунду она позвала — Дин, посмотри, это же ноты «Порги и Бесс» с собственноручными пометками великого Джорджа Гершвина!
— Всего лишь ксерокопия. — улыбнулся я — Но у нас для вас есть ещё личные подарки. Будете принимать?
— Ну конечно!
— Тогда прошу!
Официант передал мне футляр, я открыл его и протянул Ирине Сергеевне:
— Дорогая учительница! Вы блестящий мультиинструменталист, для Вас я
