Франческа Уайльд - Легенды, заговоры и суеверия Ирландии
Король Родерик, как мы сказали, не оставил потомка мужского пола. Его королевство перешло к его дочери, которая вышла за норманнского рыцаря, Хьюго де Лэси [130]. Тотчас же де Лэси объявил себя независимым правителем в силу прав своей жены, принял свое законное положение, титул короля Мита и появился на публике с золотой короной на голове; всего лишь через двадцать пять лет после вторжения Джон де Курси [131]с сыном этого де Лэси выступили противангличан Лейнстера и Мунстера. О жизни и превратностях судьбы этой великой расы, наполовину ирландской, наполовину норманнской, с одной стороны, независимых правителей, с другой – английских подданных, можно было бы сплести немало романтических историй.
Великий герцог Пембрукский прожил лишь несколько лет после того, как взял Дублин. Ирландские легенды гласят, что он был убит святой Бригиттой [132]. Как бы то ни было, у него и Евы не было наследника мужского пола. У них была только одна дочь, названная Изабеллой в честь матери герцога, которая также была тетей правящего короля Шотландии.
Эта юная девушка была единственной наследницей Лейнстера и валлийских имений ее отца. Ричард Львиное Сердце взял ее к своему двору в Лондоне и стал ее опекуном. В свое время она вышла замуж за Уильяма Маршалла [133], называемого великим графом, наследным графом-маршалом Англии и герцогом Пембрукским и Лейнстерским в силу прав своей жены. Занимая высокий пост и пользуясь милостью короля, он, как написано, нес государственный меч перед Ричардом на его коронации; памятником его благочестия осталось аббатство Тинтерн в графстве Уэксфорд, построенное им на средства его жены.
У Изабеллы и графа Вильгельма было пять сыновей и пять дочерей. Пять сыновей – Уильям, Уолтер, Гилберт, Ансельм и Ричард (Изабелла не назвала ни одного из своих сыновей в честь царственного предателя Дермота, ее деда) – наследовали по очереди титул и все умерли бездетными. Как мы уже говорили, над мужским потомством Дермота тяготел рок.
Наследство было тогда разделено между пятью дочерьми, каждая из которых получила провинцию в качестве приданого. Пятью долями наследства были Карлоу, Килкенни, графство Куинс, Уэксфорд и Килдэр. Мод, старшая из дочерей, вышла за графа Норфолкского, который стал графом-маршалом Англии в силу прав своей жены.
Изабелла, вторая дочь, вышла за графа Глостерского, и ее внучка, которую тоже звали Изабеллой, стала матерью великого Роберта Брюса, который, таким образом, приходится Еве и Стронгбоу прапраправнуком. Третья дочь, Ева, вышла за лорда де Бреоса. От ее дочери, которую тоже звали Евой, происходит Эдуард IV, король Англии. Через его внучку Маргарет, королеву Шотландии, дочь Генриха VII, теперешняя правящая династия Англии заявляет свои права на трон. Таким образом, ее всемилостивейшее величество, наша королева, сразу по двум линиям восходит к ирландской принцессе Еве.
Джоан, чьей долей был Уэксфорд, вышла за лорда де Валанса [134], единоутробного брата короля Генриха III, и из-за отсутствия наследника мужского пола наследство было разделено между двумя дочерьми, от одной из которых Талботы, графы Шрусбери, унаследовали свои уэксфордские имения.
От Сибил, младшей из дочерей, вышедшей за графа Феррарса и Дерби, происходят графы Винчестерские, лорды Мортимеры и другие благородные семьи. У нее было семь дочерей, которые все вышли за норманнских лордов, так что едва ли можно назвать благородную и древнюю семью английских дворян, чье состояние не было бы приумножено имениями Евы, дочери короля Дермота; и так случилось, что Лейнстер из-за брачного союза и наследства, а не завоевания, попал под власть великих норманнских семей, которые, разумеется, признавали короля Англии своим сувереном, и английские монархи с этого времени приняли титул лордов Ирландии – притязание, которое они впоследствии навязали всей стране.
У потомков де Лэси и дочери короля Родерика была столь же выдающаяся судьба. У них было два сына, Хью и Уолтер, которые, прежде чем им исполнилось двадцать один, отказались быть лояльными Англии и объявили себя независимыми князьями. Чтобы избежать гнева короля Иоанна, они бежали во Францию и нашли убежище в аббатстве, где, переодетые слугами, они копали огород, готовили кирпичи и выполняли другие подобные работы. Случайно аббат заподозрил их маскировку и обнаружил, что предполагаемые крестьяне – на самом деле князья. Он использовал свое знание их секрета, чтобы получить им прощение от короля Иоанна, и Хью де Лэси был дан титул графа Ольстерского. Он оставил одного наследника – свою единственную дочь. Она вышла за одного из де Бургов, который, в силу права своей жены, стал графом Ольстерским [135], и от них происходит Эллен, жена Роберта Брюса, короля Шотландии. Замечательно, что мать Роберта Брюса ведет род от Евы, а его жена – от дочери короля Родерика. Внучка Роберта Брюса, принцесса Маргери, вышла за лорда-распорядителя Шотландии, и через нее Стюарты заявили права на корону. Отсюда легко проследить, как королевская кровь трех королевств встретилась в правящей династии Англии. Другой отпрыск графов Ольстерских, также единственная дочь, вышла замуж за сына Эдуарда III, Лионеля, герцога Кларенса, ставшего, в силу права своей жены, графом Ольстерским и лордом Коннахта, и эти титулы наконец соединились в английской короне в лице Эдуарда IV. Из всех этих генеалогий можно ясно вывести один факт, что в настоящее время представителем королевского ирландского рода Евы и Родерика и прямой наследницей их прав является ее величество королева Виктория.
Гордый и прекрасный род норманнских ирландцев, происходивший от этих смешанных браков, это та знать, о которой сказано: «Они были бóльшими ирландцами, чем сами ирландцы». Они всегда проявляли склонность стать независимыми от Англии. Они публично заявляли свои права, отказывались от английского платья и языка и принимали ирландские имена. Так, сэр Улик Берк, предок лорда Кланикарда, стал Мак-Уильямом Оутером (или Высшим), а сэр Эдмонд Албанах, прародитель графа Мэйо, стал Мак-Уильямом Итером (или Низшим) [136]. Ричард, сын графа Норфолкского и внук Евы, объявил себя независимым королем Лейнстера и был убит англичанами. Мы видели, что Уолтер и Хью де Лэси, внуки Родерика, подняли открытое восстание против короля Иоанна. Сотню лет спустя двое из того же рода, которых тоже звали Хью и Уолтер, были объявлены изменниками за помощь армии Роберта Брюса, который заявлял о правах на корону Ирландии для своего брата Эдуарда, и двое де Лэси были найдены мертвыми рядом с Эдуардом Брюсом в великой битве при Дандалке, где шотландские силы были повержены.
Однажды даже Джеральдины и Фицморисы взяли в плен дублинского юстициария (как тогда именовался вице-король). Тем временем ирландские князья на Западе сохраняли свою независимость, будучи иногда во враждебных, иногда в дружественных отношениях с англичанами восточного берега. Мы читаем, что «англичане Дублина пригласили Хью, короля Коннахта, на переговоры и повели себя с ним вероломно, но Уильям Маршалл, его друг, придя со своим отрядом, спас его, несмотря на англичан, прямо из суда и сопроводил его в Коннахт». Оба народа равным образом противились господству английской короны. Джеральдины и Батлеры, де Бурги и де Лэси были столь же непримиримы, как О’Конноры в Коннахте или О’Нейлы в Тайроне – и даже больше. Великий О’Нейл [137]подчинился Елизавете; но двести лет спустя Джеральдины могли еще добавить имя другого мученика [138]за свободу к перечню своих блистательных предков.
Нередко норманны сражались между собою так же свирепо, как и с ирландцами. Граф Ольстерский из рода де Бургов, тот самый, который, как свидетельствуют источники, дал первый пир в Дублинском замке, взял в плен своего родича Уолтера Берка и заморил его голодом до смерти в своем замке; эта трагедия могла бы быть столь же памятной, как трагедия Уголино в Башне голода, если бы в Ирландии был свой Данте, чтобы записать ее. За это деяние родич Уолтера Берка убил графа Ольстерского в день воскресный, когда он преклонил колени для молитвы, и разрубил его голову надвое мечом. [139]
Несчастьем для Ирландии было то, что ирландские князья оказались столь непримиримы и что норманнские владетели страны словно подхватили заразу сопротивления короне. Восемьсот лет назад английские саксы мирно поселились бок о бок с норманнами, чтобы образовать единый народ, с едиными интересами и целями.
Норманнские завоеватели, которые, возможно, лучше чем кто-либо в Европе годились к тому, чтобы быть правителями, немедленно установили в Англии сильное, энергичное правительство. Короли как отдельные личности могли оказаться слабыми или тиранами, но здесь в правящем классе наличествовали единство цели, чувство справедливости и энергия воли, которые быстро привели подданных к порядку и дисциплине законов. Не прошло и полутора столетий после завоевания, как Великая хартия вольностей и парламентское представительство обеспечили свободу народа против капризов королей; и норманнский темперамент, с которым в необыкновенной степени соединялись инстинкты лояльности с любовью к свободе, стал наследственным национальным свойством англичан. Однако Ирландия никогда и ни в какое время не понимала слова «национальность». Издревле она была раздроблена на фрагменты, ею управляли князья, чьей основной целью было взаимное уничтожение. Не было единства, а следовательно, не было и силы.
