Генеральный попаданец - Ал Коруд
Грибанов, начальник создаваемого мной политического сыска под «паленым» названием Информбюро неожиданно чрезвычайно резво взялся за работу. Первым делом он представил мне список лиц, пребывающих на нарах. Советский политический паноптикум не перестает удивлять. Интриги внутри кланов зачастую важнее пользы для страны. Угадайте, кто стоял первым в списке? Знаменитый Судоплатов, что «чалился» сейчас во Владимирской тюрьме. Вообще, странная история с «разоблачением наймитов Берии». Кому-то выгодно было начать разгром советских спецслужб? Ничего, мы этого кого-то откопаем и обязательно зароем. Я улыбнулся собственной кровожадности. Братки из девяностых чем-то напоминали некоторых деятелей из тридцатых. Нельзя подобным упырям давать большой власти. Еще Иоанн Васильевич с опричниками на таком обжегся. Но ничему нас история не учит.
Позавчера здорово удивил Суслов. Наехал на меня за то, что я встрял в телефонной беседе за молодых писателей и поэтов. Мол, зря их так полощет партийная и прочая пресса. Особенно коснулся Василия Аксенова. Талантливый черт, но почему-то его всегда тянуло на антисоветчину. Видимо, детство, связанное с репрессиями, сказывалось. В человеке обычно намешано белое и черное. Первые его светлые образы в произведениях здорово контрастировали с последующей льющейся без края желчью. Где и когда он надломился? И кто-нибудь следил за его творческим состоянием? Или только могут наезжать?
Наша идеологическая машина совершенно не умеет работать с подобными сложными персонажами, отталкивает их еще больше от себя и провоцирует. А уж каким местом там Гэбешники влезли, ума не приложу. Тут явно проблемы с компетентностью их руководства. Второе Главное управление точно стоит потрясти, такой подход следует менять начисто. Шпионов ловите, идиоты! А политический сыск должен заниматься теми, кто на самом деле представляет угрозу строю. Дураки, воры, коррупционеры. Один идиот на высоком посту вреда приносит больше, чем десяток ЦРУшников.
Поругались мы поначалу с Михаилом крепко. Я даже не представлял, что у того иногда проявляется довольно резковатый темперамент. Но вчера он сам зашел ко мне, опередил. Выпили «трубку мира» в виде чая с вкусными вредностями, поговорили. Ильич умеет душевно расположить к себе людей. Тем он разительно отличался от предыдущих «ораторов». Давил Брежнев людей мягко, но до посинения. Мог с легкой улыбочкой уничтожить навсегда. Так что не считайте его добрячком, такие на верхние ступеньки власти не попадают априори. Но издеваться просто так и хамить он себе никогда не позволял. Это уже шаг вперед. К примеру, гадко улыбающийся Горбачев мог скандалить по сущим пустякам. А про Раису Максимовну лучше помолчать. Да и родные первого президента России показали себя в дальнейшем гадко.
— Ты пойми, Михаил, эти ребята из совершенно другого поколения. Не чета нам, старикам! И к ним, между прочим, молодежь внимательно прислушивается. А вы что творите? Ладно Никита, дурак набитый. Что он в шестьдесят третьем на встрече с интеллигенцией нес? Зачем Вознесенского в порошок стирал? Он же подал сигнал всем ретроградам и завистникам. Молодые художники мэтрам из Союза были попек горла, а мы еще керосина в костер подлили. И где тут, спрашивается, справедливость?
Суслов поблескивает стеклами очков и нехотя соглашается:
— Перегнул палку товарищ Хрущев. Так и его понять можно. Шли сигналы снизу!
Стучу по столу костяшкой кисти:
— А вот этого не надо! Снизу, понимаешь. Забыл, в какие времена такое дерьмо культивировалось?
Идеолог партии хмурится, но соглашается. Никому не хочется возврата к «воронкам» и анонимным доносам. Когда жизнь человека ничего не стоила, а залететь в тюрягу можно было по банальному навету. «Там разберутся!»
— Его подставили.
— Как на «Манежной выставке»?
Суслов недоуменно вскидывает глаза, затем щурится.
— Вы что хотите этим сказать, Леонид Ильич?
— Умнее надо работать и тоньше. А то сначала все разрешили, сейчас ни с того ни с сего пошли запреты.
— Не сейчас… — Михаил не унимался.
Меня же прорвало:
— Как ты не понимаешь! Это же с моим именем связывают! Конец «Оттепельной мокряти» и удушение свободы. Извини, но не душителем прекрасного я хочу войти в историю.
Суслов от удивления забыл рот захлопнуть. Затем судорожно потянулся к стакану с остывшим чаем. Я нажимаю на звонок, заглядывает секретарь. Киваю на стол.
— Повторите, пожалуйста, и сушек.
Ну что, Миша, получил люлей? Первый и есть Первый, он думает о большем, чем ваши идиотские интриги.
Затем понемногу начинаю втирать нашему главному идеологу «Новую политику партии».
— Пора бы нам уходить от мелочной опеки. Вот недавно посмотрел на даче прекрасную комедию «Человек ниоткуда». Почему её запретили? Не увидел там абсолютно ничего крамольного. У нас так мало режиссеров, работающих в жанре комедии. И даже им палки в колеса умудряются ставить. А рабочему человеку хочется отдохнуть после трудового дня, посмеяться, послушать хорошую музыку.
— Леонид, искусство должно и…
Машу рукой.
— Я понимаю. Но идеологически выдержанных картин и без того полно. Много шлака, но есть и бесспорные алмазы. Но никто не отменял развлекательного жанра. Тем более что те режиссеры смело критикуют в них наши же недостатки. Ну скажи, чего там такого крамольного? Мы у власти почти пятьдесят лет. Неужели так боимся писателей и художников, что готовы принимать против них карательные меры? Цензура должна быть художественной, а не политической. Мы же отдаем в руки зачастую необразованных парткомов судьбу творческих людей. И это неправильно!
Суслов снял очки и протер переносицу. Разговор ему откровенно не нравился, но он отлично понимал, что не расставив точки над «I», мы не продвинемся дальше. Михаил устало произнес:
— Дело не только в этом. Они как никак властители дум. Как мы можем упустить этот крайне важный вопрос для нас?
— Упускать не нужно, но и мелочиться не стоит. Таланты под жёстким взглядом цензуры не работают. И это доказала великая русская литература. Вместо того чтобы не пущать, не лучше ли поинтересоваться, чем на самом деле живет молодежь? Считаешь, что тебе комсомольские секретари всю подноготную расскажут? В многотиражке поведают? Нам, — я снова стучу по столешнице, — чрезвычайно важно знать, чем дышат молодые люди и что хотят от жизни. Отсюда и плясать. А с режиссеров
