Эльфийский бык 2 - Карина Демина

— И в саду тоже. Охрана… куда подевалась?

— Разъехалась? — предположила Аэна.

Отсутствие людей её ничуть не смущало. Напротив, можно снять щиты и вдохнуть воздух.

— Сыграешь? — Эо протянул дудочку. — Как раньше?

Скрипка, она хороша для больших залов. Капризна. Самолюбива. Аэна её слышит. И умеет разговаривать. Договариваться.

Дудка… попроще.

Нет, это не значит, что на ней нельзя играть. Хотя наставник и говорил, что дудят лишь простолюдины, но и Аэна не из числа знатных.

Ей можно.

А эту Эо сам вырезал.

— Я такой не видела, — она погладила дерево.

— Делать было нечего, — он опустился на землю. — Аэна… тебе надо уехать.

И бросить его?

Шанс.

— Мне не нравится этот человек. И мне не нравится, что он подловил тебя. На меня. Я, конечно, хочу жить, но не такой ценой.

Аэна поднесла дудку к губам и дунула. Звук вышел нежным и неожиданно звонким. Значит, и дар к Эо вернулся, если дерево поёт. Это ведь не так просто.

— Сегодня он заставляет тебя играть перед этими людьми, выставляет, как ценный приз. А завтра что? Что он потребует?

Так ли важно?

Главное, что Эо будет жить… пузырька хватит на месяц или два. А там… там Аэна найдёт способ получить ещё один. И вообще, сейчас ей не хотелось думать о проблемах.

И о делах.

Она хотела играть. И играла. На дудочке, вырезанной из куска дерева, обласканной силой, и потому оживающей в руках. Дело не в умении, просто… просто ей повезло.

Она умеет давать силе голос.

Пусть звенит птичьей трелью о небесах и свободе. О полёте. О ночи. О том, что луна низко, а мечта вот рядом, руку протяни. Пусть плачет о травах и цветах, срок которых столь краток, и вот уже лепестки, тронутые тленом, ломаются под тяжестью росы и падают.

Падают.

Она просто играла.

О надежде.

И безнадёжности. Об одиночестве, которое наступит, когда Эо не станет… и о том, что Аэна не вынесет этого одиночества.

Ей всегда было проще играть, чем говорить.

И когда дыхание всё же оборвалось, как и мелодия — ни одна не может длиться вечно — Аэна закрыла глаза. Страшно. Как же страшно…

А когда открыла, то увидела перед собой…

Над собой.

Человека?

Нет?

Огромного, просто заслоняющего и небо, и дом, в который так не хотелось возвращаться. И главное, он стоял и смотрел на Аэну… странно так.

Никогда и никто на неё не смотрел вот… вот… по-разному. Жадно. И с восторгом. С восхищением. С удивлением. С завистью вот часто. С желанием обладать, за которого готовы платить, полагая, что обо всём можно договориться.

Но как на… чудо?

И надо бы испугаться, а она не пугается. Она тоже стоит и смотрит. И слышит, что человек — не совсем и человек, что в нём тоже звучит музыка. И тянет прислушаться, а лучше прикоснуться, вдруг да слышно станет яснее? И главное, ничуть не страшно.

Более того, Аэна знает, что он, этот совершенно незнакомый нечеловек, точно её не обидит.

— Доброго вечера, — Эо сидел, скрестив ноги. — Вы из гостей?

— Разве что незваных…

Аэна убрала дудочку.

— Играете хорошо. Грустно только. Помощь нужна?

Аэна собиралась ответить, но брат перебил.

— Нужна, — сказал он просто. — Я умираю. А она остаётся одна. Ей нельзя одной.

— Нет, — Аэна замотала головой. — Я…

— Эти, — Эо качнул головой в сторону дома. — Поманили её надеждой. Но уже обманули. Так что будут обманывать и дальше. Я в конечном итоге всё равно умру. Только как бы не позже её… мне не нравится это место. Нехорошее оно.

— Нехорошее, — согласился парень. И руку протянул. — Идём. Отведу в другое… тут недалече, если знать дорогу. Врачей и надежды не обещаю, но слово даю, что никто-то там ни тебя, ни её вон не обидит.

И Аэна поверила.

Но это с ней часто случалось. Она всегда верила людям.

— И хорошо.

— Вещи какие-то забрать хочешь?

— Скрипку, — Аэна сумела заговорить, хоть сердце и дёрнулось. — Там моя скрипка… её папа делал. Для мамы.

Ещё, наверное, деньги взять надо.

Документы.

Какие-то… всегда и во всём были какие-то документы, но Эо понимал в них лучше.

— Я сам.

Эо встал.

И велел:

— Жди.

И ушёл. Она с детства ненавидела, когда он уходил, потому что терялась, пугалась и чувствовала себя одинокой. Ей начинало казаться, что Эо никогда-то не вернется. Нет, Аэна не глупая, понимала всё, но… но понимать — одно, а принимать — другое.

Тогда она и начала играть.

На дудочке, которую оставил Эо. С музыкой ждать было легче. А потом музыки стало больше.

— Стас, — сказал парень. — Ты не бойся. Я не обижу.

— Я не боюсь, — Аэна поняла, что и вправду не боится. И что волнения нет. То есть, она, конечно, переживает за брата. И ждёт возвращения. И хочет пойти за ним, но не так, как раньше, до онемевших ног и боли под сердцем. — Аэна.

— Красивое имя…

— От мамы. А брат — Эо.

— У меня тоже братья есть. Серега, Семен и Степан. Хорошие… я тебя с ними познакомлю.

— Я… буду рада. Наверное. Не знаю. Мне сложно с людьми разговаривать.

И в глаза смотреть, но с ним, со Стасом, наоборот всё. Хотелось смотреть. И рассматривать. И даже получилось улыбнуться в ответ на его улыбку.

А ещё страх, мучивший весь последний год, отступил.

Быть может…

Быть может, шанс всё-таки есть? Хотя бы крохотный. Правда, Аэна не могла сформулировать, на что шанс. Но она поймёт. Она вовсе не глупая.

Просто… немного другая.

— Вот, — Эо слегка запыхался. В руках он держал футляр со скрипкой и сумку. — Вещи собирать я не стал… там, к слову, как-то… пусто, что ли? Ни слуг, ни вообще людей. Чувство такое, будто дом взял и вымер. Куда все подевались?

Аэна не знала.

А Стас вот ответил:

— Уехали. Сперва гости разошлись, а потом и Офелия…

Нехорошая женщина.

Злая.

И с Аэной разговаривала так, будто ненавидела её. Но почему — не понять. Они ведь даже знакомы не были. Прежде.

—