Анархист - Сергей Юрьевич Ежов
Юрий был рад такому обстоятельству. Во-первых, в компании веселее. Так уж сложилось, что после возвращения из знаменательного полёта и начала совместной работы с Антоном, резко сократилось общение с посторонними. Вот так: любой контакт теперь рассматривался особистом с точки зрения возможной утечки секретной информации, а это несколько отпугивает окружающих. Юрий вовсе не возражал против таких мер...Но ведь скучно! Учёба это здорово, да и начавшаяся научная работа тоже увлекает: теоретическая биотехнология совершенно непаханое поле, и на том краю поля видны регалии профессора, а то и академика. Но и пообщаться хочется, тем более с такими умными и красивыми женщинами как Ирина и Лариса. Юрий сразу приглядел для себя Ларису: умница, красавица, целеустремлённая и сильная личность. К тому же — великой души человек. Очень хорошо, что Антон с первой минуты положил глаз на Ирину, и Юрию не пришлось с ним ссориться. Только Антон как последний балбес до последней минуты не замечал, что Ирину и не нужно было как-то уговаривать: она сама как кошка влюбилась в Антона.
И очень хорошо, что всё кончилось, как говорилось в старых сказках, пирком и доброй свадебкой.
И вдруг выяснилось, что его Лариса и Ирина — святые.
Юрий сразу поверил в это. Да, как большевик он не должен быть суеверным, но уж больно всё ловко складывалось в одну схему: он несколько раз видел своими глазами, как раненые начинали подавать признаки жизни до того, как Ирина и Лариса включали аппаратуру. Сильнее всего его потряс случай, когда он увидел, как сходят бельма с глаз чудовищно обожжённого лётчика. Сами Ирина и Лариса этого не видели: они работали с аппаратурой, закрыв глаза. Видели лишь Юрий и медбратья первого хирургического отделения госпиталя. Апостолы, как они сами себя, между собой называли.
Апостолы многое могли бы рассказать комиссии церковников, что собрались решать вопрос о случае в Лисьем Носу, когда народ впервые громко заявил о святости Ирины и Ларисы. И надо же случиться такому: в качестве иконы они использовали газету «Красная Звезда».
Куратор, к тому времени уже подполковник Серов, рассказал, что по личному приказу Сталина тот номер «Красной Звезды» был отпечатан вновь, в нескольких миллионах экземпляров, а при необходимости, будет допечатан ещё. Для этого он велел не рассыпать набор[31] газетного номера. «Если людям нужно, значит, людям надо дать» — сказал вождь. Об этом написали в газетах: что номер «Красной Звезды» от такого-то числа можно свободно купить в киосках «Союзпечати» по коммерческой цене в пятнадцать рублей.
— Сколько??? — поразился Юрий.
— Пятнадцать рублей. — спокойно ответил Артём Николаевич — Приняли цену в одну десятую от общепринятой.
— Газету продавали по сто пятьдесят рублей за штуку? — не успокоился Юрий.
— Продавали, да. — подтвердил Артём Николаевич — Понимаешь, есть такое явление, называется массовая истерия. Она случается, когда общество сталкивается с чем-то необъяснимым, по крайней мере, с точки зрения простого человека. А что с вашими жёнами всё далеко не просто, ты видел сам.
* * *
Об этом, непростом, Юрий потом беседовал с Антоном:
— Скажи честно: наши девчата действительно святые? Понимаешь, у меня из головы не идёт картина: они сидят с закрытыми глазами, ведут заживление кожи. А я вижу… Понимаешь, своими глазами вижу, как у того несчастного штурмовика не только заживает ожог и появляется кожа, а бельма сходят с глаз. Получается, что девчата сами того не понимая, каким-то образом лечат и важнейшее, причём не то, чем заняты непосредственно.
— Ну-ка, скажи подробнее.
— Я оказался в операционной случайно: нужно было взять мешок и пластырь, их Лариса велела отвезти в море. Так вот: Девчата проводят заживление кожи лётчика-штурмовика, процентов девяноста кожи было поражено, но речь о другом: в какой-то момент я вижу, что не только тело покрывается тоненькой кожей, но и вдруг сожженные веки стали вдруг расправляться, принимать правильную форму а под ними — глаза. С глаз сходят... Нет, не сходят, а как бы растворяются бельма, и радужка становится... Антон, я чуть с ума не сошел: парень то ли узбек, то ли казах, в общем, южный человек, а у него проявляются ярко-синие глаза! Совсем как у твоей Ирины.
— Очень интересно и показательно.
— Да всё очень интересно, и показательно. Девчата обучают других операторов работе с твоими приборами, но ты можешь проверить по документам: скорость восстановления раненых, прошедших через руки Ларисы и Ирины чуть ли не вдвое выше, чем у всех других. Это все видят, кроме самих девчат. Знаешь в кого превратились апостолы?
— Как это, в кого превратились?
— Теперь это сущие фанатики, неистово верящие только в своих святых. Ей-богу, не вру. И, самое любопытное, они тоже мало-помалу начинают чудодействовать: руками утишают боль, заживляют незначительные травмы, например, царапины, причём довольно глубокие, сводят кровоподтёки.
Антон задумался, открыл соответствующую папку в своём архиве, и наконец, заговорил.
— Ты прав, Антон, творится что-то невероятное. Вообще-то у нас проводятся опыты по активации сил самого человека, но мы там в самом начале долгого пути, и в основном работаем инструментальными методами. Теоретически, ничего невозможного, в том, что делают наши девчата, нет. Скажем, ускоренное заживление язв или уничтожение раковых клеток, которое провожу я, делается мною, но с помощью аппаратных усилителей. А тут девочки работают безо всяких бустеров[32]. Хм... Надо полагать, что это такая благоприобретённая способность. Положительная мутация. Да... Надо думать.
— Ну, как говорил тот поп из Лисьего Носа: «Господь никогда не ограничивает свободу воли человека. Произошедшее можно истолковать совершенно по-разному.»
— Верно, Юра. Это тема для многолетнего исследования. Немного утрясём текущие дела, возьмёмся и за него. Ты в своём склерознике сделай пометку, продолжать наблюдения и за девчатами,
