Алексей Щербаков - Журналисты не отдыхают
— Соедините меня с ЧК. Аллё, это говорит оперумолномоченный уголовного розыска Катаев. К нам попал очень подозрительный человек…
* * *Ну, это ведь надо такому случиться! Мало того, что Савинков вляпася глупейшим образом. Так он к кому попал! К самому Евгению Петрову![174] Это можно, сказать, повезло.
Я уже отбил ему телеграмму с настоятельной просьбой написать об этом материал, причем, желательно с тем юмором, которая эта ситуация заслуживала. В самом деле. Чекисты на ушах стояли. Они имели сведения о том, кто контрабандисты с Савинковым на борту отбыла из Сулины. А на «конспиративную квартиру», где их ждали чекисты, он не прибыл. И ведь был шторм… Чекисты не для того крутили такую заковыристую комбинацию, чтобы Савинков тупо потонул. Он был нужен живым. Конечно, с Нептуном не поспоришь, но от глобальных люлей это бы никого не спасло. А тут великого террориста ловят, искусанного собакой, с мордой, ободранной во время прыжков через заборы…
Катаев хорошо понял, что от него надо. Он оставил за скобками убитых и раненых, а Савинков выглядел как персонаж кинокомедии. Так и надо. Не нужны нам герои с той стороны.
А товарищ Катаев получил приглашение перебираться в Москву. Уж для него-то работа фельетониста точно найдется. Теперь интересно — встретится ли он с Ильфом самостоятельно, или придется их знакомить?[175] Тем более, что пока что товарищ Файнзильберг в столице не проявлялся.
Злой город Генуя
Взвод французских солдат осторожно перемещался по улице Генуи. Аджюдану[176] Симону Моруа здесь очень не нравилось. В этом городе были узкие, как ущелья улицы, по сторонам которых стояли многоэтажные каменные дома.
Каждый дом можно было превратить в крепость. И кое-где и превратили. Недалеко шел бой с какими-то инсургентами, засевшими в одном из зданий с ручными пулеметами. Взвод послали в обход, да вот они слегка заблудились. По пути французов уже два раза обстреливали из окон, бойцы потеряли трех человек. Нет, ранен был только один. Но ведь его не бросишь — двоих отрядили доставить раненого к своим. Так что Моруа, опытный солдат, воевавший с пятнадцатого года, тут же вспомнил фронтовые навыки. Он двигался впереди взвода, настороженно оглядывал окрестности, будучи готов в любой момент залечь и открыть огонь.
А вот остальные во взводе его подготовки не имели. Тыловики, мать их. В эту часть Моруа попал после ранения — и теперь чувствовал себя неуютно в такой компании. А обстановка вокруг была вполне боевая. А ведь когда их сюда перебрасывали, говорили: надо просто помочь королевской власти навести законный порядок и разогнать бандитов. Да только вот этих самых бандитов оказалось очень много…
И тут за спиной грохнули выстрелы. Моруа тут же упал на землю и повернул винтовку в сторону вспыхнувший перестрелки. На его глазах один из бойцов упал, остальные стреляли куда-то в переулок. Моруа уж понял, что случилось. Слышал он о таком…
Выстрелы прекратились. Потом раздался крик.
— Мой аджюдан! Лейтенанта убили!
— Олоне, следи за улицей! — бросил Моруа капралу, который хоть и с опозданием, но улегся неподалеку от него. Затем он бросился к месту перестрелки.
Так, случилось то, что он и предполагал. Растерянный солдатик докладывал:
— Из этого переулка выскочили трое. Открыли огонь. Потом бросились бежать. Одного мы подстрелили. В самом деле, метрах в двадцати по переулке лежал человек и слабо шевелился.
— Ланье, Жиро, со мной! Остальные прикрывают. Они добрались до человека, лежащего в узком как щель переулке. Рядом с ним валялась как лупара.[177] Другие двое, как успел узнать аджюдан, стреляли их пистолетов Маузера.
…На губах у нападавшего выступила кровавая пена. Явно были пробиты легкие. Моруа, видевший на войне множество раненых, сразу понял: не жилец. Но пока боевик был в сознании. Он что-то хрипло бормотал. Но это был… немецкий язык! Моруа им не владел, но слышать-то на войне приходилось. Немецкий с итальянским никак не спутаешь. Вскоре раненый затих.
Так, что у нас? Двое убитых, в том числе и лейтенант. Двое раненых. Моруа оказался самым старшим по званию. Дело привычное. Скольких его лейтенантов убили на Великой войне — он и не помнил.
Так что ветеран быстро выдели ещё четырех человек для доставки раненых.
— А… эти? — Спросил кто-то, явно подразумевая убитых.
— Что эти? Сколько во взводе людей останется!? Это война! Взвод двинулся дальше.
Такие дела творились в Генуе уже неделю. Французские части высадились в конце мая, чтобы «способствовать законной власти в наведении порядка». Никто не думал, что возникнут какие-то проблемы — потому-то и отправили тыловые части. И эти самые части столкнулись, как это были сказано в официальных рапортах, с бессистемным, но ожесточенным сопротивлением. Хотя на самом-то деле некоторая система имелась. В некоторые районы французы проникнуть так и не смогли. Все улицы ведущие туда, оказались перегороженными многочисленными баррикадами, выстроенными одна за другой. Их никто не защищал. Оборона баррикады красиво смотрится на картинах. На самом-то деле, против солдат, имеющих преимущество в вооружении — это дохлый номер. Половина атакующих прижимает защитников, остальные подходят вдоль стен домов и ударяют в штыки…
А повстанцы действовали грамотно. Сами баррикады никто не защищал, но когда французы начинали через них перебираться, тут же начиналась стрельба из окон каменных средневековых домов. Попытки соваться внутрь зданий особого толка не давали. Там были те ещё лабиринты. В лучшем случае защитники просто исчезали. В худшем — французы так в этих домах и оставались. Маузер или лупара в помещении куда эффективнее винтовки. Порой натыкались на удобно расположенные здания, из которых садили и ручные пулеметы. Несколько раз против таких «узлов обороны» пытались применять даже артиллерию. Без особого толка. Полевой трехдюймовой пушкой генуэзские дома было не взять. К тому же орудия надо доставить по этим чертовым улицам. А повстанцы стреляли в лошадей и отстреливали расчеты. Пару раз из окон просто выкидывали под копыта упряжек мощные бомбы. Но самое главное — если пушки удавалось доставить и развернуть — они всегда били в пустоту.
На самым главной неприятностью для французов оказались маленькие группы, действовавшие по принципу «бей и беги». Они отлично знали город — и постоянно выскакивали из разных закоулков, открывали огонь и исчезали. Конечно, им тоже доставалось. Среди захваченных раненых оказалось много испанцев. Это ввергло французское начальство в сильное уныние. Все, кто знал историю, хорошо помнили, что такое испанская герилья, с которой не смог ничего поделать сам Наполеон. А тут ещё, если верить некоторым рапортам, стали появляться немцы… Кто они такие — выяснить так и не удалось. Ни одного немца, пригодного для допроса, по начальству доставлено не было.
Генералы уже стали подумывать о том, чтобы перебросить в Геную штурмовые части. Но — опасались. Солдаты и так не слишком церемонились с местным населением во время зачисток домов. А штурмовики по определению были полными отморозками.
Французское начальство находилось в очень сложном положении — по причине крайне слабого тыла. Широкие массы французов, мягко говоря, без всякого одобрения относились к операции в Генуе. К премьер-министру Аристиду Бриану, который это дело и начал, уже плотно приклеилась кличка «убийца детей».
* * *Если вы думаете, что чекисты или наши структуры причастны к тому, что творилось в Генуе, вы ошибаетесь. Повстанцы разобрались и сами. Ничего особо хитрого в этом нет. В конце концов, боевые действия в средневековом городе во многом похоже на войну в горах. А бывшие бойцы горнострелковых частей пополнили ряды чернорубашечников и популяров. Они-то не испытывали никакой любви к правительству, поскольку считали: начальство их предало, кинулось драпать, бросив горных стрелков на фронте. А фронтовики, которые остались живы во время той войны, головой думать умели.
Да и вообще… Тактику «бей и беги» пытались применить ещё большевики во время московского Декабрьского восстания 1905 года. У них это вышло не особо удачно, но дело не пропало. Материалов о том восстании было к 1922 году опубликовано множество.
Мне вообще было непонятно — на кой черт Бриана понесло в Италию? Международная обстановка не слишком располагала к таким авантюрам. Ответ мне дала поездка в Университет. Там я встретился с Евгением Викторовичем Тарле. Он прочел мне замечательную лекцию, я тут же предложил ему оформить изложенные мысли в виде статьи и отдать нам для публикации. А мысли были интересные…
Любой, кто хоть немного интересуется историей, знает: с 1870 года у французов был национальный бзик: они мечтали вернуть Эльзас и Лотарингию. Но у французской политической элиты имелась и ещё одна пламенная страсть. Менее заметная, но зато более старая. Она носила имя «Италия». Туда французы лезли на протяжении веков — как только появлялась такая возможность. С некоторой натяжкой это можно сравнить с русской мечтой о Проливах. Общественный строй на желание прибрать Италию к рукам никак не влиял. Туда лезли при королях, после Великой французской революции тоже ринулись. Как известно, Наполеон по-настоящему прославился именно завоеванием Италии. На территории той же самой генуэзской республики он сначала основал марионеточную Лигурийская республика — а потом без затей включил её в состав Франции. Потом лягушатникам стало не до того, но вдруг вот представился случай… Вряд ли, конечно, Бриан собирался просто отхватить кусочек итальянских земель. Но ведь имеются и иные методы для распространения своего влияния.
