Великий диктатор. Книга вторая - Alex Berest
Стою у печи, перемешиваю мясо с кусочками тыквы, кабачка, моркови и лука. Сверху, над головой, тепло знакомое разливается, значит тонтту пристроился и наблюдает. Интересно ему, наверное. Он частенько так надо мной зависает.
И тут, началось. Первым был Микка, которому стало скучно дома, и он приперся к нам. Даже снег как следует не отряхнул с одежды, а сразу стал канючить попробовать. Мне не жалко было, отрезал хлеба и соорудил ему бутерброд. Следующими стали Лукас с Петером, которые увидав, что я раздаю что-то вкусное, бросили домашнее задание и рванули к нам. Пришлось и их наделять. А затем подтянулись мама с бабой Юттой и отобрали у меня уже всю сковородку с содержимым.
Мои возражения, что это надо для опытов, привели только к тому, что я получил от бабули полотенцем по шее, а матушка заставила записать рецепт. Зато на высушенные в печи блины из вываренного и растолчённого гороха никто из них внимания не обратил.
— А ты попробуй, — придвинул я деду вторую банку и водрузил чайник на примус.
Подождав пока чайник закипит, старик попробовал и вторую мою смесь, и остался очень доволен.
— Вкусно-то оно, вкусно. Вот только зачем ты мне сейчас это показываешь? Я же тебе человеческим языком сказал, что денег у нас нет, и они, ещё не скоро появятся. Ты же в курсе за сколько сразу дел мы взялись.
И это было правдой. Взялись мы сразу за столько, что можно было и надорваться. Во-первых, вернулись из Германии Бергрот, Расмуссен и Шмайссер. И вернулись не с пустыми руками. В отличие от Шмайссера, который привез с собой только сына Отто, датчанин и швед привезли кучу патентов, договоров и сразу несколько завербованных семей мастеровых.
Кроме патентов на производство печатных машинок, велосипедов и мотоциклов от германской компании «Адлер», Бергрот также договорился о приобретении ограниченной лицензии на выпуск швейной машинки «Pfaff». Дед Кауко даже поругался с ним из-за этого, пока я не влез в их спор с предложением переделать ручную машинку в электрическую.
Вообще, я прекрасно понимал реакцию деда. У нас под боком, в Швеции, компания «Хускварна» производит более тысячи швейных машинок в день. А еще в империи, в Подольске, работает завод «Зингер», тоже выпускающий не менее тысячи подобных аппаратов в день. И куда нам с ними тягаться? А вот у электрических — шанс есть. Устройство древней советской машинки «Тула» с электрическим и ручным приводом, я, хоть и смутно, но помню. Надо будет попробовать создать. Было бы свободное время.
Во-вторых, к нам приехал сам Владимир Григорьевич Шухов, для проектирования и закладки топливоналивных танков на купленном участке земли в угольном порту Гельсингфорса. Пока что планировалось два танка по пятьсот тонн и два танка на сто тонн.
Всё бы ничего, но я проболтался дяде Бьорку, что этот русский инженер самый лучший проектировщик и строитель железнодорожных мостов. И деду Кауко пришлось раскошелиться ещё и на проект однопролётного моста через реку Кийминки. Дядя Бьорк не оставлял надежду дотянуть нашу частную железную дорогу до Пудасьярви. Он из-за этого моста даже переложил разбивку трассы между Йоэнсу и Куопио на недавно нанятого инженера-путейца Уно Гюллинга. А сын этого инженера, Эдвард Гюллинг, устроился к нам в контору юристом.
— Ну, так и отдай эту идею братьям Стокманнам. Всё равно, эти смеси нужно доводить до ума, испытывать на сроки хранения. Придумывать оборудование. Главное запатентовать и начать исследования. Ведь сам подумай! Это же удобно! Заварил такой супчик в поезде или на корабле и вполне себе сыт. Гороха у нас много производят, скотину выращивают, зелень можно и зимой в теплицах выращивать…
— Ой! Не напоминай мне про эти теплицы! Вот зачем ты их своему отцу присоветовал? Он же у меня одного только стекла на пару тысяч выпросил, — сморщился дед Кауко как от зубной боли.
Наш молодой город Яали развивался прям стахановскими темпами. Возводился собор, строилось новое здание больницы, управы и телефонной станции. Устанавливалось электрическое освещение. И на всё это нужны были деньги. Вот мой батя, помня, что это я ему присоветовал преобразовать село в город, обратился ко мне за советом — где взять деньги?
Ну, я ему и присоветовал построить теплицы, отапливаемые теплом от кирпичного завода и круглогодично выращивать овощи и цветы. Идея отцу понравилась, и он, «не откладывая сельдь на заморозку», сразу принялся реализовывать этот проект.
Там, кстати, были ещё и другие проекты. По строительству доходного жилья и возведению круглогодичного, отапливаемого торгового центра. Но, в отличие от теплиц, он их отложил на «потом».
— Ой ли? Деда, ты чего мне тут выдумываешь? Что значит — выпросил? Ты же через это стекло с городом в пай вошёл и теперь тоже будешь получать прибыль.
— Ай, — махнул он на меня рукой. — Всё ты знаешь. Это я так, бурчу по-стариковски. Ведь кучу денег во все проекты вбухали, а доходов пока и не предвидится!
……
Появление монет с Мумми-Троллями вызвало натуральный раскол в обществе. Бедного вице-председателя Сената Константина Карловича Линдера два раза приглашали в сейм для разъяснений появления новой символики на разменной монете. И оба раза, если верить нашей прессе, он переложил всю ответственность на Леопольда Мехелина. Который, в свою очередь, свалил всё на выбор монарха. Дескать, Николаю II, представляли на выбор несколько вариантов символики, но император выбрал именно домовых из сказок Матти Хухты.
Фенноманы праздновали, свекоманы негодовали, газеты ежедневно печатали разнообразные статьи как против, так и в защиту Мумми-Троллей. Неожиданно, подлили масла в огонь и священники. Совет епископов Финляндской лютеранской деноминации опубликовал заявление, что евангелическо-лютеранская церковь не видит ничего плохого в применении изображений выдуманных существ на денежных знаках.
Через два дня
