Сакура-ян (огрызок 18 глав) - Андрей Геннадьевич Кощиенко
Перевожу взгляд c кхонъпап на БонСу, сидящую напротив меня за одним столом.
— Чего? — приподняв брови, спрашивает та, заметив интерес к своей персоне.
— «Первую тысячу лет трудно, а потом привыкаешь…» — цитирую ей неожиданно пришедшую на ум фразу писателя Роберта Шекли при этом имея в виду специфику тюремного меню.
— Ты о чём? — не понимает онни.
— Есть или не есть — вот в чём вопрос? — не став объяснять, пускаюсь я в пространное философствование, одновременно затылком ощущая зарождение в мозгу креативной идеи.
А ведь, действительно! Можно и не есть. Причём так, что это многим встанет поперёк горла!
— Между удовольствием и болью очень тонкая грань. Две стороны одной монеты, которые не существуют друг без друга, — разражаюсь я ещё одной всплывшей в памяти цитатой.
— Чего? — настораживается БонСу.
— Это и вправду будет больно, — размышляя вслух, соглашаюсь я сам с собой и тут же добавляю: — Но и наслаждение, как венец правого дела испытаю…
Больше меня ни о чём не спрашивают, а просто молча таращатся, видимо решив понять происходящее своими силами.
— Хватит бездельничать! — хлопнув ладонью по столу, заявляю я тоном пламенного революционера-трибуна. — Пора создать видимость деятельности!
— Разговоры… — угрожающе цедит сквозь зубы подошедшая незнакомая охранница.
После смены руководства «Анян» коллектив её работников тоже претерпел некоторые изменения. В нём появились новые лица, не видевшее эпического «побоища в столовой» с моим участием, и вследствие этого имеющие мало уважения к моей персоне. Однако бороться прямо сейчас с новичком за авторитет, который потом будет работать на меня, желания нет. Гораздо интереснее тщательно обдумать пришедшую в голову мысль.
«Лучше говорить с набитым ртом, чем молчать с набитой мордой!» — вспоминаю ещё один, пусть и не подходящий к ситуации афоризм. И, опустив голову, начинаю ковырять вилкой в еде, словно она меня как-то заинтересовала.
(некоторое время спустя. Там же)
Сижу, питаюсь, неспешно перемалывая зубами плоды семейства бобовых, твёрдость которых не смогла победить до конца даже пароварка. Одновременно обдумываю пришедшую в голову идею — объявить голодовку.
После получения американских наград, медийность моей персоны ничуть не меньше чем у «первой любви нации». Даже наверняка больше, если проводить сравнение с учётом всего мира. Но корейские аборигены меня не любят. Как показал недавний опыт, они остались равнодушны к добытым зарубежным наградам топ-уровня. Тогда, возможно, им будет любопытно понаблюдать за моей попыткой «самовыпилиться»? Не просто же так полно постов с пожеланиями Агдан — сдохнуть? Если расчёт на ненависть сработает, я смогу перетянуть интерес нации с АйЮ на себя…
А переключение внимания автоматически означает повышенный интерес к действиям моих адвокатов, к которым корейская Фемида будет должна стать благосклонней. Судейские, когда общественность пристально наблюдает за их действиями, почему-то старательнее придерживаются духа и буквы закона, и справедливости в принятых ими решениях становится больше. По крайней мере сто раз подумают, прежде чем учудить что-нибудь откровенно трешовое…
Ещё, президент ГынХе начнёт быстрее чесаться с принятием решения о моём помиловании, пока я не сдох. А то эта драматическая пауза уже напрягает. Тут день один за три идёт, а в «Голубом доме», похоже, сидят и в носу ковыряют! Необходимое число подписей — собрано, документы оформлены и поданы, сколько можно резину тянуть?
Ну и, пожалуй, на этом все положительные результаты от голодовки заканчиваются. А! Ещё можно не есть бобы! Это жирнющий плюс, может быть даже равный весом всем остальным соображениям. Перейдём теперь к отрицательным моментам. Известно, что человек без пищи, но с доступом к воде, по утверждениям некоторых учёных, может протянуть до двух месяцев. Поэтому за две недели, я не умру. Однако есть одно весьма неприятное «но». Поняв, что еды нет, организм начинает перестраивать свой метаболизм с расчётом протянуть как можно дольше. И в этой движухе, происходящей на пределе физических возможностей, он может легко «сломаться». Не знаю подробностей, но обмен веществ нарушается настолько, что если вдруг в тело вновь начинает поступать пища, то оно её не усваивает. И речь не про то, что из голода нужно «правильно выходить», а о серьёзном нарушении в работе внутренних органов, которое не всегда удаётся исправить с помощью медицины. Есть случаи, когда индивиды, начавшие «разгон» в направлении уменьшения калорий, так и улетали ногами вперёд, не сумев «затормозить» у последней черты. В k-pop и j-pop случаи анорексии и булимии среди звёзд эстрады совершенно не редкость. У АйЮ, кстати, были проблемы с «расстройством пищевого поведения». Ноги «Girls' Generation», даже не намекают, а кричат, что некоторые из участниц, — тоже где-то там рядом, прямо как истина в «Секретных материалах». Или Lizzy, из «Orange Caramel». Симпотная девчонка была, но после проведённого «полного голодания» настолько навредила здоровью, что превратилась в ходячий скелет, растеряла весь шарм и, как следствие — завершила карьеру.
Поэтому следует хорошенько подумать, прежде чем переставать жрать во имя протеста. Кто его знает, на какой день слетят «природные прошивки» метаболизма? Может, организм ЮнМи настолько нежен, что случится это ещё до конца первой недели? Будешь всю оставшуюся жизнь костьми греметь, а от вида еды — приступы тошноты испытывать…
— ЮнМи, что там? — спрашивает БонСу, выводя меня из созерцания подноса.
— Философия и диалектика бытия, — вздохнув, отвечаю я. — А если перевести на человеческий язык, это — как сделать правильный выбор, и чтобы тебе за это ничего не было?
Время действия: седьмое марта
Место действия: школа искусств «Кирин»
Ои-ма-я! — восклицает преподаватель танцев Ки ДжуБон, энергично войдя в учительскую. — Вы это видели?
— Что именно? — интересуется учитель истории.
— Мне донесли, что на склад школы доставили фото ЮнМи в полный рост. Я не поленился пойти посмотреть. Действительно, Агдан там, и в руках она держит золотой граммофон и ракету. Но главное не в этом!
Учитель танцев делает драматическую паузу, обводя всех присутствующих насмешливым взглядом.
— А в чём? — подыгрывая местной харизматичной личности спрашивает преподавательница японского.
— В надписи! — громогласно объявляет ДжуБон. — На которой большими, золотыми буквами написано — «Лучшая ученица школы «Кирин»! Как вам такое, коллеги?!
— Странная формулировка, — подумав, делится своими мыслями преподавательница литературы Пэ ДуНа. — Звучит так, словно ЮнМи продолжает обучение. Я имею в виду, будто и сейчас она находится где-то здесь, на занятиях.
— Ну, с юридической точки зрения, можно так и считать, — отвечает ей историк. — Девочка получила справку, а не диплом. При желании администрация может счесть это академическим отпуском, из которого можно вернуться и закончить образование. А, скажите, господин ДжуБон: для каких целей привезли большое фото
