Фрол Владимиров - Пепел Клааса
Вдруг замковая гора, Город и весь континент озарились ярким светом. Рядом с полуденным оранжевым солнцем на небе разгоралось ещё одно — белое с лилово-красно-зелёным трехгранником внутри. Всепроникающий блеск отвлёк богов от внутреннего созерцания. Они открыл глаза. Светящимся шаром Зал Премудрости таял в Неисповедимом.
Божественный сонм встрепенулся, предчувствуя торжественное действо: начиналась следующая эра преображения, неизбежно отмеченная страданием. Страдание на сей раз добровольно, свободно — как свободно божество, покорно — как святая обреченность.
Богини встали, боги расступились.Одна из них направилась к горе,в руках держа две избранные ветви,что ясень у подножья ей отдал.И к божеству вершины подойдя,которое в тот миг именовалосьверховным богом среди всех богов,его крестом и болью осенилаи окропила мутною водой.
Роги взревели,крона ясеня дрогнула,гора сотряслась,открылись источники,стонут корни,ниц боги поверглисьпред ликом избранника,в мир нисходящего.
Творением стал он —себя сотворивший,узником плоти —тело воспринявший.В мир сошел он,отвергнув бессмертие.Средь рода людскоготеперь он презреннейший.
Любовь породилаболь и страдание,страдание — веру,от веры — прозрение.Огонь догорел,Светлый пепел остался —пепел кла…
В дверь постучали.
Примечания
1
Господи, я не достоин, чтобы Ты вошёл под кров мой, но скажи только слово и исцелится душа моя. (Лат.)
2
«Моему дорогому Хельмуту. Всегда будь мужествен, что бы ни случилось. Ты мой герой».
3
Эдечка, когда ты приедешь? Мама говорила, ты приедешь через два года. Здесь в Германии хорошо. Эдечка приезжай, я тебя жду. (Диалект.)
4
— Алло, — раздаётся приятный женский голос. — Герда, это Эдуард. — Эдуард? — в голосе слышится удивление и тревога. — Ты раньше не звонил в это время. Что-то случилось? — Нет, нет. Всё в порядке. Я просто хотел спросить, как дела у Хельмута. — Замечательно. А почему ты спрашиваешь? Тон родственницы кажется Эдику неуверенным. Он хочет переспросить ещё раз, но не знает, как начать. Герда сама прерывает паузу: — Ты просто так спрашиваешь, или уже что-то узнал? — Что? Что узнал? — Не знаю, как тебе и сказать. Хельмут, он… — Что? — взрывается Эдик. — Что с ним? — Нет, нет, у него действительно всё нормально. Тебе нет нужды беспокоиться. Он, как бы это… Ну, в общем он не как прочие дети… — Он инвалид? Инвалидность — вот первое, что приходит Клаасу на ум, когда он слышит подобное. Горло сдавило. — Нет, как раз наоборот, — энергично тараторит Герда. — Он может делать то, что для обычных людей невозможно. Пару месяцев назад я заметила это в первый раз. Он собирался в детский сад и сказал, что не хочет сегодня идти, потому что фрау Зайферт нет. Я спросила, с чего он это взял. И тогда он сказал, что фрау Зайферт в больнице. Затем выяснилось, что ночью её увезли в реанимацию, и никто об этом не знал. Дальше больше… Учёные в Мюнхене его обследовали… — Что? — перебивает Эдик — Ты позволила исследовать моего сына без моего согласия? Он не подопытный кролик, чёрт возьми! А ты не подумала, что он пережил во время всех этих опытов? — Ах, Эдуард, — возмущается Герда. — Я несколько раз пыталась до тебя дозвониться, но так и не смогла. Это правда. Эдик отключил домашний телефон, а его нового сотового она не знала. — Ты просто не можешь себе представить, что значит ухаживать за ребенком, который читает твои мысли, видит через стены! — Что?
