Василий Звягинцев - Дырка для ордена
По каким-то причинам такой вариант Кулибина не устраивает. Вот он и смолчал.
Но он же не может не понимать, что в таком случае подставляет себя под удар уже с другой стороны?
Либо этот вариант для него предпочтительнее, либо он уверен по каким-то причинам, что те, кто подменил «запал», на него не выйдут ни в коем случае.
Впрочем, пока это не имеет существенного значения. Ответ Тарханов получит позже, на следующем этапе операции.
А вот о системе охраны или наблюдения за объектом подумать стоит. Трудно представить, что он трудится совершенно бесконтрольно. Наблюдение за ним и прикрытие организовать крайне просто.
Вот этот мастер-шашлычник, например, разместивший свое заведение напротив ресторана. На вид – карачаевец, но может быть и турком, и арабом, и курдом. С его возвышенного над поляной помоста отлично видны подходы к объекту, обе дороги, стоянка для машин и автобусов.
Под предлогом сбора дров может свободно бродить по лесу, связники могут посещать его в любое время под видом клиентов или поставщиков мяса, лавашей, зелени. В случае необходимости можно подтянуть и боевиков почти в любом количестве. Никого не насторожит и десяток, и два крепких восточных парней, решивших перекусить на природе.
Почти то же самое относится и к охранникам автостоянки, и официантам ресторана.
Обвешанный принадлежностями фотограф тоже выглядит подозрительно. В большой павильонной фотокамере можно спрятать хоть передатчик дальновизора, хоть автоматический гранатомет.
Так это или нет, Тарханов пока не знал, но с оперативной точки зрения место для объекта выбрано идеальное.
Впрочем, верна и обратная теорема. Ровно те же преимущества позиция предоставляет и контрразведке.
Кстати, хороший тренинг для бойцов может получиться. Вот он и посмотрит, как ребята умеют оценивать театр предстоящих действий и использовать плюсы и минусы местности.
Вдруг, без всякой связи с предыдущим, в голову ему пришла интересная мысль. Касающаяся разговоров с Ляховым и вчерашних с Розенцвейгом.
Насчет сбоя в причинно-следственных связях, якобы начавшихся в последнее время.
Он решил провести некий эксперимент.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Было уже поздно. Почти одиннадцать. Тарханов, еще не собираясь спать, остановился у киоска напротив гостиницы, чтобы купить сигарет. А потом он собирался подняться к Эоловой арфе и посидеть там, глядя на огни ночного города. Как любил это делать в незапамятные времена. Хотя такие близкие..
Он мог бы озаботиться приобретением курева раньше или позже, торгующих ночью ларьков и магазинов по его пути было достаточно.
Или вообще у него оказалась бы в кармане полная пачка сигарет. Но тогда не случилось бы того, что случилось.
Случайность, писал Энгельс, – это непознанная необходимость.
Он раскупорил пачку, щелкнул зажигалкой.
– Сергей, – услышал он за спиной женский голос. Здесь его никто не мог так назвать. Он не обернулся.
– Сергей! – повторился оклик. На улице больше не было никого, кроме него, поэтому теперь поворот головы выглядел совершенно естественным. Просто стало интересно, кто это там зовет и кого?
Шагах в пяти позади него стояла молодая женщина в узком брючном костюме. Свет желтых плафонов, проходящий сквозь густую зелень деревьев, не позволял угадать его цвет.
– Ты что, не узнаешь меня?
О боги! Он, конечно, узнал ее сразу. Хотя и не видел уже восемь лет.
Значит, сумасшедший, бессмысленный по определению эксперимент все же удался. Такой же безнадежный по замыслу, как задача найти на протяжении двух кварталов оброненную в прошлом веке на тротуар царскую золотую десятку.
– Извините. Не имею чести быть знакомым.. – радушно улыбаясь, ответил Тарханов. Ну, обозналась девушка в полумраке, ну, с кем не бывает.
А сам внимательно вглядывался в ее лицо и фигуру. Да, она. И очень мало изменилась. Как, наверное, и он, если она его окликнула.
Ответ Тарханова подействовал на нее обескураживающе.
– Но как же?.. – растерянно спросила женщина, останавливая направленное к нему движение.
Действительно, положение у нее сложилось неприятное. Любой человек чувствует себя неудобно, обознавшись. Даже если просто поздороваешься на ходу не с тем человеком. А уж если заговоришь..
Сергей видел, как пристально она всматривается в его лицо, наклоняя голову то вправо, то влево, чтобы свет падал удобнее.
– Вы правда не Сергей? Не Тарханов? – нерешительно, но и с надеждой спросила она.
– Увы, нет, к моему глубокому сожалению. Я вам напомнил вашего знакомого?
– Да.. Нет, ну не может же быть! Такое сходство. И голос. Сергей, перестань. – Она сказала это и посмотрела на Тарханова умоляюще.
Чувствуя себя мерзавцем, он сочувственно улыбнулся.
– Милая дама, вы действительно ошиблись. Убедитесь, пожалуйста, – он вытащил из внутреннего кармана служебное удостоверение и протянул ей.
Она взяла, посмотрела на фотографию, не меньше чем дважды прочла имя и фамилию.
Протянула подрагивающей рукой.
– Простите, пожалуйста. Такое сходство. Я никогда не верила в рассказы о двойниках. Еще раз простите..
Повернулась и пошла в сторону трамвайной остановки.
Сергею стало невероятно жаль Татьяну.
Можно, по обычной логике, пожать плечами, отвернуться и пойти по своим делам. Как там в Библии? Пусть каждый сам хоронит своих мертвецов?
А можно..
– Подождите!
Она остановилась.
– Раз уж я невольно ввел вас в заблуждение, не позволите ли вы.. Вот, прямо напротив нас я вижу интересное заведение. Вон там, на крыше. Поверьте, в этом предложении нет ничего неприличного. Посидим, выпьем кофе. Интересно ведь, никогда еще не выступал в роли двойника. Расскажете мне о нем. А потом я закажу вам такси. И только. Я ведь все-таки русский офицер.
Она подумала немного. Сочла, очевидно, что действительно, отчего бы и нет. И на самом деле ведь была заинтригована. Спешить же ей явно было некуда. А в центре спокойного города, где и не слышали о всяких там сексуальных маньяках, чего бояться?
– Ну, пожалуй. Если вы так любезны..
«Как все происходит утонченно-вежливо, – подумал Тарханов. – А почему и нет? Мы же с ней не знакомы, и каждый смотрит на другого в соответствии с собственными представлениями».
Напротив гостиницы, на углу проспекта и Серноводской улицы, там, где по крутой дуге уходили вниз трамвайные пути, помещался богатый гастрономический магазин. А чуть левее, на плоской крыше соседнего трехэтажного здания, – летнее кафе «Кругозор».
Днем оттуда действительно было видно далеко. Налево – гора Бештау, покрывающий ее подножие густой буковый лес. Направо – Машук и Горячая гора, Эолова арфа, Лермонтовская галерея.
Но это днем. Ночью – только цепочка огней внизу, черная нависающая тень Машука, звезды над головой.
Под полотняным тентом – девять столиков, стойка буфета, негромкая музыка из высоких звуковых колонок по углам площадки. Заняты только два столика. По причине позднего времени.
Тарханов заказал кофе, мороженое, апельсины и бутылку «Бенедиктина». В расчете, что Татьяна не откажется пригубить рюмку, хотя бы и символически. Раньше она ликеры любила.
При достаточно ярком свете женщина всмотрелась в него попристальнее.
– Что, я по-прежнему похож на вашего знакомого? А как вас, кстати, зовут? Мы ведь не познакомились еще. Помните, как те англичане на острове?
Выглядела она неплохо. Прошлый раз ему было двадцать три года, ей чуть больше двадцати. Второй курс заканчивала. Значит, сейчас двадцать восемь. И не замужем? Иначе чего же она ходит по городу в предполуночный час?
– Меня Татьяна зовут. Татьяна Юрьевна. А вас? Я, к стыду моему, прочла, но не запомнила. Волновалась очень..
– Арсений. Этого достаточно.
– Хорошо. Но похожи вы в самом деле изумительно. Я было подумала, что это уличное освещение такие фокусы вытворяет. Нет. Похожи. Одно лицо, фигура, даже голос.
Она еще посмотрела, знакомо наклонив голову и прищурив глаза.
– Нет, вы знаете, теперь я уже начинаю видеть различия, но вначале.. Говорите вы, к примеру, совсем иначе.
Вот, она уже видит различия. А почему бы и нет? Даже в собственной ипостаси он уже совсем не тот, что был в училище, а уж под новым именем и в другой роли..
Хозяин этого кафе не имел, видимо, средств, чтобы держать собственный оркестр, и ограничивался трансляцией местной радиостанции «Пять вершин».
И тамошние операторы поставили вдруг ту же самую мелодию, что звучала, правда в другом месте, когда они прощались навсегда, понимая это, но дружно не подавая вида.
Это надо же такое придумать.
«Здравствуй и прощай..»
«Я не знаю, что это, – думала Татьяна, слушая необыкновенным образом пришедшую из прошлого мелодию, тревожащие и грустные слова. – Все так перепуталось. Я не могу избавиться от ощущения, что это все-таки Сергей.
