Зубных дел мастер - Анатолий Федорович Дроздов
Назавтра он опять пошел к болоту, но, возвращаясь, встретил на дороге двух незнакомых молодых мужчин. Небритые, какие-то помятые, в расхристанной одежде, они, похоже, ждали именно его, поскольку сразу преградили путь.
— Вот что, глухи, — сказал один и сплюнул на дорогу. — Тут наши ягоды растуць, и брать их всяким там приблудам забаронено.[9] Здымай! — он указал на ношку. — Все гэта наше.
От неожиданности Кир опешил, но только на мгновение. Пожав плечами, он снял ношку и поставил на дорогу, затем спокойно отвязал ведерко с живота — там тоже были ягоды. Грабители заухмылялись, но ненадолго. Шагнув вперед, Кир засадил ногой ближайшему в промежность, второму — кулаком пониже мечевидного отростка. Когда второй согнулся, добавил кулаком по шее. Кир рос в детдоме, и драться научился рано. Потом военное училище и десять лет в десантниках. А там не важно кто ты — медик или штурмовик, сражаться должен наравне со всеми. Понятно, что потом он стал пенсионером, а после заселился в молодое тело, но навык, как известно, не пропьешь — так говорили на Земле. Пусть он и трезвенник…
Грабители упали на дорогу, застонав. Кир пнул каждого по разу — с размаху, не жалея, затем принес ведерко с ягодами и высыпал немного перед каждым. Схватив за волосы ближайшего грабителя, стал тыкать его носом в ягоды. Сочтя достаточным, перешел к другому и повторил.
— Ч-ч-черники з-з-захотелось? — мычал при этом. — Ж-ж-жрите!
Мычание его было едва понятным, но грабители прониклись.
— Пацан, прости! — взмолился тот, который и затеял разговор. — Рамсы попутали, не будзем больше.
Кир сплюнул и, отвесив лежавшим на дороге по пинку, закинул ношку на плечо и подобрал ведерко, после чего отправился в деревню. Вечером он рассказал о стычке матери.
— Банцеи это, — возмутилась женщина. — Фамилия у них такая — Банцей, сюда недавно переехали. Эти двое братьев — тюремщики, зерно украли на току, за что и посадили. Недавно воротились. Нигде не робяцть, тольки исчуць, где бы выпить. Забрали б ягоды, сдали бы заготовителю, купили бы чернила и напились. Ну, я им! Участковому пожалуюсь. Совсем мозги пропили — своих же грабить! Но сначала мати их скажу…
Она ушла, но вскорости вернулась с незнакомой Киру женщиной — высокой и худой.
— Ивановна просит нас не жаловаться участковому, — сказала сыну. — Ведь посадят дурней! Взамен они попилят дровы нам. Як ты, согласен?
Подумав, Кир кивнул.
— Спасибо, — обрадовалась мать «тюремщиков». — Не сомневайтесь — отработают.
Кир сомневался, но ошибся. Спустя два дня им привезли дрова, сгрузив стволы деревьев возле дома. Явились сыновья Ивановны. Кир им вручил пилу, «тюремщики» за несколько часов все попилили и даже покололи чурки. Работали старательно, испуганно косясь на Кира. Когда они закончили, Кир дал им сала, хлеба и бутылку самогонки — так наказала мать. «Тюремщики» ушли довольные. Киру осталось только отнести поленья в сарай и сложить их там. Но перед этим к ним в деревню наведался заготовитель на машине и выкупил его чернику в бочке. Дал Киру семьдесят рублей с копейками. Кир предложил их матери, но та только руками замахала:
— Ты собирав, твои и гроши.
Заканчивался отпуск. Кир сделал все, о чем просила мать. Окучил ей картошку, починил забор и даже вычистил трубу от сажи, взобравшись на конек их дома по длинной лестнице. После чего он долго отмывался в бане. У семьи она имелась — отец успел поставить. За это время он постепенно свыкся, что у него есть мать по имени Анастасия и зовут его не Кир, а Константин. Ему все нравилось: и молодое тело, и то, что он не одинок, неторопливость местной жизни и окружавшие его простые люди. Прощаясь, мать протянула ему сто рублей:
— Возьми, там, в Минске, все за деньги.
— Н-н-нет, мама, — покачал он головой. Кир уже немного говорил — пусть сильно заикаясь и не совсем разборчиво, но все-таки понятно. Для этого он слушал радио и телевизор и повторял за диктором слова. Неважно получалось, но пока хоть так. — Т-т-тебе н-н-нужнее.
— Бери! — сказала мать. — Зачем мне гроши? Здесь все свое — есть молоко, картошка, яйца. Кабанчика забьем — и будет сало с мясом. Купи себе одежи, а то один костюм и две рубашки.
— С-с-спасибо, мама, — Кир решил не спорить, и деньги взял. — Н-н-начну р-р-работать, б-б-буду п-п-помогать т-т-тебе.
— Яки сын у мяне! — заулыбалась мать. — Другие тольки грошы тянуть ад батьков. Иди уж, помогальщик!
Они обнялись. Кир подхватил нагруженную мамой сумку и пошел в соседнюю деревню. Автобус останавливался там. Сначала он доедет до райцентра, а оттуда — в Минск…
[1] Маланка — молния (бел.)
[2] Чакай, я зараз — жди, я сейчас (бел.)
[3] Чуешь — слышишь (бел.)
[4] Пачакае — подождет (бел.)
[5] Не добра ёмка — неудобно (бел.)
[6] Стамляюся — устаю (бел.)
[7] Спрытны — здесь умелый, ловкий (бел.)
[8] Вячераць — ужинать (бел.)
[9] Забароненено — запрещено (бел.)
Глава 3
3.
С Центрального вокзала до нужной остановки Кир доехал на троллейбусе. Вышел и зашагал по тротуару вдоль улицы Васнецова. По обеим сторонам ее тянулись невысокие дома в пять этажей, построенные из панелей. Возле них росли деревья — районы здесь озеленяли, а перед домами жильцы разбили цветники. Киру это нравилось. На Агорне, в районе, где он прежде жил, деревьев не высаживали — их нужно поливать, а вода дорогая. Поэтому там было голо, пыльно, жарко, но лучшего жилья для отставника республиканской армии у государства не нашлось.
… Хозяйка оказалась дома. Люция Мечиславовна, услышав звук открываемой двери, встретила его в прихожей.
— Приехал? — затрещала старушка, едва Кир переступил порог. — Ну, как там Настя? Здорова? Как жизнь в деревне? Ходил в грибы и ягоды?
Кир с удивлением смотрел на бойкую пенсионерку. Невысокая, худенькая, она, похоже, радовалась возвращению квартиранта. Ответ она не ожидала — что взять с глухого, а жестовый язык, похоже, что не знала. Болтала просто так. Но Кир вдруг неожиданно ответил:
— Н-н-нормально д-д-дома.
— Вы говорите? — хозяйка изумилась.
— И с-с-слышу.
— Но как?
— М-м-молнией ударило. П-п-после ч-ч-чего с-с-стал с-с-слышать.
— Не может быть!
Кир расстегнул рубашку и показал рисунок на груди. Тот
