Солдат и пес. Книга 1 (СИ) - Валерий Александрович Гуров
— Гладков!
— Я!
— Вижу, что ты. Почему у тебя вид такой уругвайский?
— Виноват…
— Ремень!
Гладков поспешно подтянул ремень в нормальное положение.
— Крючок!
— Сломался, товарищ старший лейтенант. Отлетел.
— Исправить!
— Есть!
Старлей перевел взгляд на Грома, и лицо его как-то необъяснимо потеплело.
— Так… — произнес он. — На службу, значит?
— Так точно, — четко ответил я, понимая, что это и есть тот самый старший лейтенант Смольников, под чьим началом мне надлежит служить.
— Качественный, — кивнул он на Грома. — Все стандарты породы выдержаны…
Перевел взгляд на меня:
— О чем говорили?
— Да ничего особенного, — сказал я. — Просто познакомился с новыми сослуживцами.
Старлей иронически хмыкнул:
— Вот как… Ну ладно. Гладков, я так понимаю, у тебя есть желание домой поехать тридцать первого декабря. В двадцать три пятьдесят девять. Так, что ли?
Гладков криво заулыбался, демонстрируя, что понимает начальственный юмор.
— Н-ну, товарищ старший лейтенант…
— Смотри, будет «ну». Организую… Усвоил?
— Так точно!
— Свободен. Крючок пришей!
— Есть! — и верзилу как ветром сдуло.
В двери КПП показался знакомый мне боец:
— Товарищ старший лейтенант! Звонят.
— Подожди тут, — сказал дежурный и отправился в здание. Походка у него была тяжелая, ступал он плотно, по-медвежьи, без малейшего изящества в движениях. Вообще сразу, интуитивно чувствовалось, что этот человек прошел тяжкую, трудную школу жизни и службы. И невеликий чин — следствие того, что ему пришлось долго подниматься с самых низов…
Недолго переговорив, он вышел из КПП в сопровождении насупленного младшего сержанта:
— Понял, Левченко?
— Так точно… — без радости в голосе ответил тот.
— А раз так, чтоб было сделано! Плохо подчиненных контролируешь. Исправляй!
— Есть…
— Придет начштаба, скажешь, что я на пятый пост пошел.
Распорядившись так, старлей подошел ко мне:
— Так, боец! Теперь с тобой… Документы давай на себя и на кобеля. Кобель ведь? — он взглянул на Грома.
— Так точно.
— То-то же, — с удовлетворением сказал дежурный. — Давай документы!
Изучив все, включая бумаги Грома, он произнес:
— Ну что же… Значит, вливаешься в наши ряды. Под моим началом. Я — командир взвода вожатых караульных собак старший лейтенант Смольников. Алексей Петрович.
— Рядовой Сергеев! Борис Андреевич. А это — Гром.
Смольников еще раз внимательно оглядел пса критическим взглядом.
— Н-да… Что сказать? На первый взгляд, экземпляр отличный. Как показал себя на обучении?
— Нормально, — твердо ответил я. — Толковый, схватывает все на лету. Ну, молодой еще, учиться надо. Но все перспективы есть.
— То-то же, — с тем же выражением повторил старлей. — Тут все от тебя зависит. Как сможешь воспитать.
— Я постараюсь.
— Старайся, — суховато сказал комвзвода, хотел еще что-то добавить, но тут из-за угла КПП, вправо от которого тянулась та самая «территория», показался майор, складом фигуры похожий на Смольникова, но совсем непохожий лицом, круглым и улыбчивым. Образ же моего прямого начальника был суровый и резкий, как бы вырубленный грубым долотом из твердого дерева.
Нетрудно догадаться, что я сподобился увидеть майора Демина, он же, судя по всему, начальник штаба части.
— Петрович! — весело окликнул он.
Смольников обернулся:
— А, Семеныч, здорово. Вот, пополнение ко мне во взвод.
— Вижу, не слепой. Ух ты, псина какая серьезная, яти мать! Как звать?
— Здравия желаю, товарищ майор! Кого?
— Да обоих, мать ети.
— Рядовой Сергеев. Караульная собака Гром. Восточноевропейская овчарка.
— Коротко и ясно. Быть тебе ефрейтором!
— Я бы и в генералы не прочь…
— Ого-го!.. Нет, вы гляньте только на него, а? Фу ты-ну ты, ножки гнуты… Петрович! Это тебе всех таких умных присылают, мать их?
— Ну, а то, — в тон откликнулся Смольников. — Умных к умным… Студент бывший!
— Ага! За что отчислен, Сергеев?
— Сам ушел. Понял, что не мое.
— А что твое?
— Пока собаки. Животных люблю, собак особенно. А дальше видно будет.
Майор помолчал, осмысливая услышанное. Вывод сделал неожиданный:
— Петрович! Характеристика из института есть на умника твоего?
— Вроде нету. Сейчас еще раз гляну… Нет.
— Почему нет характеристики? — майор вперил взгляд в меня. Глаза у него были очень бледные, едва голубые. Чудь белоглазая — иногда говорят про таких.
— Не могу знать, — я чуть пожал плечами, предчувствуя команду типа: «Петрович, отправь на него запрос в институт, пусть характеристику пришлют»!.. Может быть, так оно и было, но тут Смольников перехватил бразды разговора:
— Денис Семеныч, его надо на все виды довольствия поставить. Сергеев, у тебя шинель, парадка, п/ш… Ну, похоже, нету?
— Нет, товарищ старший лейтенант. Сказали, все на месте выдадут.
— Ну, конечно!.. — Демин выматерился полноценно. — Лишь бы спихнуть в одной хэбэшке… Ладно, Петрович, давай устраивай их, у меня тут еще кое-какие дела есть. Надо этим отличникам пару фитилей вставить. Заодно и за тебя побуду, за дежурного. Только не тяни!
— Тянут девок в бардаке… — пробурчал Смольников. — Пошли, Сергеев.
— Гром, вперед, — велел я псу, дисциплинированно сидевшему у моей правой ноги, как бы приросшему к ней, так что я чувствовал его живое тепло.
И мы пошли, слыша, как Демин, шагнув в здание КПП, заорал:
— А ну, аксакалы, мать всех ети, быстро сюда! Левченко!..
— Тебе говорили, что наша часть собой представляет? — спросил взводный.
— В общих чертах. База ГСМ центрального подчинения.
— Так! А это что значит?.. Что территория хранения громадная, — он повел левой рукой.
Я глянул туда. Мы шли мимо здания с обширными воротами, явно гаража, возле которого стоял бульдозер ДТ-75. За этим зданием и за забором типа «сетка рабица» располагались приземистые склады, ангары, а за ними лес, лес, лес… северный хмурый хвойный лес с редким березовым вкраплением. Я сообразил, что резервуары с горючим находятся за этим лесом. Точнее, в самом лесу, в бескрайней тайге: под них специально там когда-то вырубали места дислокации, подъездные пути и зоны ограждения.
— Лаборатория, — ткнул пальцем старлей в сторону симпатичного аккуратного домика из желтого кирпича. Вообще многие складские сооружения имели этот необычный для кирпича цвет — видать, неподалеку тут имеются залежи некоей особой глины… Впрочем, это не удивительно, а удивительно то, что из лаборатории почудились мне странные звуки…
Пение⁈
Это было так внезапно, даже дико, что в первый миг я не поверил ушам своим. Вслушался. Ну поют же!
— Товарищ старший лейтенант!
— Чего?
— Там, в лаборатории…
— Ну?
— Как будто поют?..
— А! Ну, это очень может быть.
Смольников, напротив, совсем не удивился.
— Постойте-ка тут…
Мы остановились. Гром поднял голову, взглянул на меня.
— Нормально, старина, — я по-братски трепанул его по голове.
Взводный открыл дверь лаборатории, и освобожденная песня рванулась из помещения:
— И-и… н-на Тиха-ам а-акеане… свой закон-чи-ли па-аход!.. О, Петрович, здорово!
