«Битлз» in the USSR, или Иное небо - Юлий Сергеевич Буркин
– А как же, – успокоил его Истман. – Они ничего не хотят говорить по делу, зато меню предоставили самое подробное. – Он вынул из кармана листок бумаги, развернул и начал читать: – «Икра. Блини. Заливная водка…» Угощение поистине царское, список блюд едва уместился на странице. Вот только жаль, нет главного русского деликатеса, – Истман понизил голос, – говорят, в России есть умопомрачительная рыба, по вкусовым качествам превосходящая даже икру. Рыба вобля. Представьте, ею, согласно обычаям, прежде чем есть, нужно стучать об стол.
– Дикари! – восхитился Ринго.
– Вобля – это не еда, – вдруг сказал водитель, повернувшись к компании лицом и улыбаясь от уха до уха. – Это русское слово, которое выражает восторг и удивление. Типа нашего «вау»…
– Нил! – радостно воскликнул Джон. – Старина, как я рад тебя видеть!
Нил Аспинолл вытянул левую руку, рискуя создать аварийную ситуацию на дороге, и они обменялись крепкими рукопожатиями.
– Сюрприз, – довольно ухмыльнулся Пол, как будто это он, подобно Санта-Клаусу, достал их бессменного оруженосца из мешка с подарками.
– Смотрите-ка, парни, – заметил Ринго. – Мы снова вместе и снова куда-то едем, бежим, летим… Всё как в старые добрые времена.
– О которых, – подхватил тем же приподнятым тоном Джон, – и вспоминать-то тошно.
– И лично меня эта схожесть настораживает, – добавил Джордж.
– Брось, – откликнулся Пол. – Ты ведь знаешь, на этот раз все будет по-другому.
– А как? – заинтересовался Ринго.
– Мы еще поговорим об этом, сейчас у нас просто нет на это времени.
– И обсудить бы, что мы будем играть, – заметил Джон. – Лично я не представляю, что мы можем сделать вместе после всех этих лет.
Тут Нил затормозил.
– Приехали.
– Выходим, – скомандовал Истман. – Нам вон к тому не слишком элегантному особняку.
4
У строго одетого молодого человека с военной выправкой расширились глаза, когда он увидел, кто приближается к дверям. Он даже отдал честь, хотя и был в штатском, и распахнул высокие двери настежь.
– Вольно, – скомандовал ему Джон, но тот не отреагировал и остался торчать навытяжку.
Они вошли. В небольшой прихожей под непомерно широкой развесистой хрустальной люстрой стоял стол с напитками и закусками. За ним скучала молоденькая курносая официантка. Она окинула гостей равнодушным взглядом и, натянув на лицо улыбку, с сильным акцентом сказала:
– Угощайтесь, пожалуйста.
Привычным движением Пол снял со столика бокал шампанского и, вскинув брови, огляделся в поисках компании для светской беседы. Ринго быстро набрал полную тарелку микроскопических бутербродов и, поднеся к самому носу, принялся рассматривать их, пытаясь определить, какой из них с чем.
– Я бы выпил сельтерской, – сказал Джордж. Официантка наморщила лоб, не понимая.
– Вот, – указал Истман на небольшой арсенал зеленых бутылок. – Это «Боржоми» – отличная русская минеральная вода.
Услышав название, девушка сдернула с одной из бутылок пробку массивной, привязанной веревочкой открывашкой, наполнила бокал и протянула Харрисону.
– А я бы хотел чего-нибудь покрепче, – заявил Джон.
– На приемах не принято, – вполголоса заметил Истман. – Тем паче в такую рань.
– Что? – непонимающе наклонила голову официантка.
– Водка у вас есть? – не обратив внимания на замечание менеджера, спросил Джон. – Вод-ка.
– О йес, йес, – почему-то обрадовалась девушка и протянула Джону граненую стопку с прозрачной жидкостью.
– Так-то, – победно глянул Джон на дисциплинированного тезку, сделал глоток, тряхнул головой и взял с тарелки Ринго самый маленький бутербродик.
– Ветчина с оливкой, – сипло сообщил он и сунул бутерброд в рот.
– Не задерживаемся, джентльмены, не задерживаемся, нас ожидают, – бросил Истман и сделал руками такое движение, словно подталкивал их всех вперед.
Они вошли в небольшой зал в розовых тонах, с роялем и камином. Гостей было человек двадцать: кто-то закусывал стоя, кто-то прогуливался, разглядывая картины на стенах, кто-то сидел, ведя неспешную беседу. Йоко, Линда и Барбара оживленно беседовали о чем-то с ухоженной женщиной с шестимесячной завивкой.
Пропуская слова мимо ушей, Йоко изучающе разглядывала ее лицо, словно пытаясь что-то в нем отыскать. Врожденный охотничий инстинкт заставлял ее по манере разговора, по мимике и жестам нащупывать собирательный образ русского человека, запоминать его повадки и пристрастия. Это могло помочь ей в дальнейшем.
Линда, принужденно улыбаясь, наблюдала за детьми, примостившимися на банкетке возле горящего камина и экспериментирующими с чугунными щипцами и кочергой. Только Барбара внимательно слушала женщину, улыбалась и кивала.
Четверка двинулась было к ним, но тут слева открылась неприметная дверь, и в зал вошел седой человек лет шестидесяти в очках с толстой роговой оправой. Атмосфера в зале неуловимо изменилась. Официантка попыталась медленно задвинуться за огромный фикус в кадке, спортивные молодые люди, распределившиеся по углам, приосанились. Те, кто жевал, поспешили проглотить. В воздухе повисла тишина. Стало ясно, что прибыл хозяин.
Истман повлек к нему Пола, остальные двинулись за ними. Человек в очках без улыбки ожидал их приближения.
– Виктор Попов, чрезвычайный посол, – представился мужчина на хорошем английском, когда они подошли.
Все посмотрели на Джона. Он пожал плечами и коротко произнес:
– «Битлз».
– Великие музыканты, – пояснил Истман.
Посол холодно улыбнулся и обменялся с каждым рукопожатием. Подтянутый референт услужливо подал ему раскрытую адресную папку из пурпурной кожи.
– Господа «Битлз», – произнес посол. – Руководство Коммунистической партии и правительство Союза Советских
Социалистических Республик оказывает вам большое доверие. Антивоенное творчество товарища… – он бросил взгляд в папку, – Джона Леннона, его сотрудничество с такими видными борцами за мир, как товарищи Рубин и Сил, а также общая гуманистическая направленность творчества вашего коллектива вызвали глубокий отклик в сердцах советских людей. Посол сделал паузу. Ему поднесли чай в подстаканнике, украшенном литыми гербами. Сделав глоток, он продолжил:
– В связи с вышесказанным я уполномочен вручить вам официальное приглашение посетить нашу необъятную Родину и познакомить с вашим творчеством наш великий народ. Добро пожаловать, товарищи «Битлз»!
Зал дежурно зааплодировал. Джон, Пол, Джордж и Ринго дурашливо поклонились. Джон принял из рук посла тяжелую папку, и тот, видимо считая свой долг выполненным, опять исчез за неприметной дверью.
Сунув папку Истману, Джон нахмурился:
– Слушайте, нам кто-нибудь когда-нибудь что-нибудь скажет по существу? Сколько дней мы будем в Советах, сколько у нас будет концертов, сколько нам заплатят?
– Не спешите, Джон, рано или поздно нам все объяснят. Насколько я понимаю, эти люди и сами ничего толком не знают, но обязаны выполнять свои функции и действуют строго
