Реджиста - Евгений Лебедев
Закрыв статью, я тут же открыл другую, погрузившись с головой в очередной архивный материал, повествующий о моей жизни, детстве, футбольной карьере и конечно же о той злополучной трагедии, унёсшей не только мою жизнь, но и жизни почти сотни человек.
Оторваться от экрана было крайне сложно. Хотелось читать, читать и ещё раз читать. Кстати, очень удобная штука этот интернет. В его глобальных сетях можно отыскать не только всевозможную информацию, но и с лёгкостью общаться с различными людьми, находящихся вдали от тебя. Электронная почта, Скайп, Фейсбук и другие программы и приложения этому способствовали. Как я понял, идёт всемирная компьютеризация планеты. Скоро интернет будет править миром. А ведь в мою бытность мы могли только писать письма, отправлять через почту открытки и телеграммы и общаться по стационарному телефону, который имелся далеко не у каждой семьи. Вроде и прошло каких-то два десятка лет, но жизнь на Земле кардинально изменилась. Если бы не знания Джованни, то мне сейчас было бы очень непросто.
Оторвавшись от экрана, я первым делом протёр руками глаза, с непривычки, утомившиеся от постоянного чтения, и посмотрел на время. Обалдеть! Почти два часа пролетели незаметно, словно один миг. Честно говоря, я не думал, что читать о себе и своей нелепой смерти будет как-то немного жутковато и необычно. Вроде ещё день назад ты был жив, а теперь читаешь о себе в прошедшем времени. Поэтому на душе было очень паршиво. Да и голова, забитая дурацкими мыслями, плохо соображала. А после того, как я прочитал высказывания главного тренера национальной сборной Аргентины Карлоса Билардо, мне и вовсе поплохело. Оказывается, он планировал пригласить меня в свою команду на весенние товарищеские матчи со сборными Франции, Норвегии и Израиля. Он видел меня в обойме тех игроков, которые должны были поехать на тринадцатый чемпионат мира в Мексику. Я безумно рад их победе на Мундиале. Команда показала выдающуюся игру в атаке. А Диего Марадона и вовсе удивил весь футбольный мир, став на долгие годы их кумиром.
Понимаю, в основной состав сборной я бы не проходил. В команде имелись более опытные и мастеровитые ребята. Но если бы мне доверили право выйти на поле, то приложил бы все свои силы и умения для уверенной победы «бело-небесно-голубых». Думаю, ни тренерскому составу, ни болельщикам, ни моим родителям и друзьям не было бы за меня стыдно.
В общем, хотелось кричать во всё горло и громко рыдать, от понимания того, что я, Себастьян Алехандро Инсаурральде, мог бы стать обладателем Кубка Мира ФИФА и навечно вписать своё имя в историю футбола. И какого чёрта я решил отправиться в столицу Парагвая — Асунсьон? Мог бы и по телевизору посмотреть третий дополнительный матч финала Кубка Либертадорес. Но я решил сделать себе подарок на день рождения. Вот и полетел… Хорошо хоть со мной не было Мари. Она отказалась от совместной поездки, сославшись на загруженность в университете и простуду. Её смерть я бы себе никогда не простил.
Кстати, как тогда сыграли команды? Набираю в поисковике: «Победитель Кубка Либертадорес 1985 года» и через секунду расплываюсь в широкой улыбке. Всё-таки «Архентинос Хуниорс» на нейтральном поле одолел в серии послематчевых одиннадцатиметровых ударов колумбийскую «Америку». К моей радости, победный пенальти забил мой хороший приятель Марио Эрнан Видела, с которым мы не только пересекались в первенстве Аргентины, но и некоторое время отстаивали честь страны, выступая за молодёжную сборную. Мне стала интересна его дальнейшая судьба. Увы, как я ни старался шерстить интернет, но отыскать какие-либо подробные сведения о нём не получилось. Единственное, что удалось мне узнать — свою футбольную карьеру он закончил во втором аргентинском дивизионе в возрасте тридцати двух лет и на этом всё. Почему он так рано повесил бутсы на гвоздь и не стал тренером? Остаётся только догадываться.
Затем искал информацию о своих одноклубниках и тренерском персонале «Боки», а также других известных футбольных людей моей эпохи. На одном из сайтов наткнулся на статью, в которой сообщалось, что в феврале 1987 году руководством клуба «Бока Хуниорс» было принято решение о присвоении футбольной академии моего имени и проведении ежегодного детского турнира в пяти возрастных категориях.
На одной из фотографий увидел памятник себе, возведённый на территории академии возле главного корпуса. Бронзовая статуя высотой около двух метров запечатлела меня бьющего по летящему мячу. В скором времени обнаруживаю ещё одну фотографию, где на фоне памятника запечатлены мои родители вместе с представителями клуба. Под фотоснимком написана дата: «21 октября 1993 года». В этот день мне должно было исполниться тридцать лет. Максимально увеличиваю фото и разглядываю постаревшие лица близких мне людей. За прошедшие годы отец очень сильно сдал. Он с серьёзным лицом приобнимает маму. Она хоть и улыбается, держа в руках большой букет ярких цветов, но я-то знаю её настоящую обворожительную улыбку, которая завораживает и заставляет улыбаться в ответ. Становится нестерпимо больно и обидно за них. Из глаз непроизвольно потекли слёзы. Сглатываю образовавшийся в горле ком и прикрываю глаза. От переполняющих меня эмоций становиться трудно дышать. Делаю несколько глубоких вздохов и резко встаю со стула. Подбежав к окну, распахиваю его и, наполовину высунувшись из окна, жадно глотаю воздух, глядя сквозь слёзы в безоблачное неаполитанское небо. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…
Не сразу, но постепенно меня стало отпускать. При всём моём желании изменить я уже ничего не смогу. Я умер там, в далёком 1985, и каким-то чудом моё сознание воскресло здесь, в теле молодого итальянца. Видимо, так решили сверху, подарив мне ещё один шанс исполнить свои детские мечты — стать футболистом. Поэтому, как бы тяжело мне не было, нужно принять это и двигаться в выбранном направлении. А ещё… просто жить. Жить и наслаждаться каждым мгновением своей жизни. Жить ради себя. Жить ради футбола и замечательной семьи Джованни Руссо, которая мне досталась. Бабушка и сестра — это всё, что теперь у меня есть. И они, однозначно, заслуживают лучшего.
Так уж сложилось, что других родственников у них не было. Родители бабушки умерли давно. Она была единственным ребёнком в семье. О своих годах молодости она особо не любила распространяться и, вообще, тема отцовства в их семье была под строгим запретом.
