Возраст – преимущество - Виктор Сергеевич Мишин
– Прибыл в Сталинград в последних числах августа сорок второго, в сентябре там, потом госпиталь, восстановился, получил группу, подготовил и сюда. Мы с вашим братом не пересекались, потому как все время в городе находились, едва удалось задание выполнить, утекли, хоть и с трудом. Обложили нас, всерьез обложили. Лесов здешних не знали, так, пару тропинок, уходили к болоту. Анну я отправил искать вас, а сам…
– Так мы тебя и нашли на болоте, хорошо ты там фрицев пострелял. Я толком не слышал, что деваха рассказывала, но главное, что вы в Ровно были, знаю. Как вам удалось Коха завалить?
– Трудно, – бросил я, не хочется вспоминать, да все равно придется еще не раз. – Весь отряд положил, а сам вот, видишь, сижу тут. – Думаю, именно такой ценой и удалось это провернуть, вон Кузнецов, ведь так и не смог, даже в трусости его обвиняли, а разве он виноват был, что случая подходящего не было.
– Какой-то ты неправильный ребенок, – заключил Семен.
– Ты только сейчас это заметил? – спросил я серьезно.
Тут же, во время разговора Семен случайно обронил фразу, из которой мне стало понятно расстояние до Ровно от расположения отряда. Узнал и охренел мальца. Больше ста километров, обалдеть. Хоть и предполагал, что не близко, но чтобы настолько. Да, убегая с Анной, мы ушли километров на десять. На каком расстоянии находится хутор тети Капы, понятия не имею, ну и тут мы идем уже вторые сутки, можно предположить, что где-то так и выходит.
«Кузьмич»-Матвеич вернулся неожиданно и бегом. Запыхался мужик всерьез, мы даже подскочили, готовые стрелять в любого, кто появится у него за спиной.
– Эти твари в деревне, – начал он, жадно хлебая воду из фляги.
– И? – не понял Семен. – Они много где бродят.
– Ефросинья встретила слезами, дочку забрали, говорит, испоганят девку. Приперлись под вечер, а наши только днем в отряд ушли, заступиться некому.
– Так надо идти! – вскочил Семен.
– Вдвоем против пятерых? – с сомнением покачал головой Матвеич
– Не списывайте меня, помогу, я почти в норме, справимся, – твердо заявил я.
– Тогда, – подумав, ответил Матвеич, – надо бегом.
– Надо, значит, надо, – пожал я плечами.
– Лишнее тут оставим, возьмем только по автомату и патроны, конечно.
Мы выдвинулись бегом, по ночному лесу это было опасно, приходилось низко наклонять голову, чтобы случайно глаз о какую-нибудь ветку не выбить. Бежали недолго, минут десять, когда показалось поле и Матвеич уверенно направился в сторону виднеющейся деревни. Небольшая, издали, как мне удалось посчитать, дворов на десять-двенадцать, но она под горку уходит, так что, сколько точно, пока не определить.
Остановившись возле забора одной из хат, Матвеич сделал жест – ждать. Мы с Семеном, держа оружие наготове, смотрели по сторонам, присев на колено. Матвеич, сбегав к хате, вернулся не один.
– Ой, ребятки, выручайте, Алеська ведь малая совсем, что они с ней сотворят ироды?! – причитала тетка, прибежавшая вместе с Матвеичем.
– В какой они хате? – тихо спросил он, пытаясь привести женщину в чувство. Тетка ревела, но старалась сдерживаться, боясь привлечь врагов. Разглядывать ее было некогда, да и темно, но вроде как не старая совсем, кругленькая такая, коса длиннющая, висит не забранной за спиной, а голые ноги, без обуви, блестят даже в темноте.
– Третий дом на той стороне, бывший дом председателя. Он пустой стоял, председателя-то повесили сразу, как эти демоны появились в прошлом году, но дом-то справный.
– Точно пятеро их? – уточнял Матвеич, готовя автомат.
– Ей-богу пятеро, сама сосчитала! – клятвенно уверила тетка. То, что это именно тетка, а не старуха, я уже понял, лет тридцати пяти, не больше.
– Стой, Матвеич, – влез в разговор я. – Обожди.
– Чего? – уставился на меня Матвеич как на препятствие.
– Меня не тронут, я ж пацан еще, зайду спокойно, а вы уже за мной. Надо тихо войти, а то еще девахе достанется. Сколько девочке лет? – вдруг спросил я, обратившись к женщине.
– Так только четырнадцать годочков этим летом стукнуло, малая совсем! – вновь запричитала мать.
А я вдруг ощутил волну холода, прошедшую от пальцев на ногах до кончиков волос на голове. Что-то перевернулось во мне, и я первым двинул к указанному дому. Слышал, что за мной следуют остальные, но даже не оборачивался.
Никого у хаты не было, националисты не выставили даже часового, как тетка объяснила, пьют сильно, уже сюда пьяные на телеге приперлись. Оставив автомат возле двери, прислонив к стене, я тихонько толкнул дверь, подалась легко. На миг обернувшись к партизанам, показал палец, приложенный к губам, и скользнул внутрь.
– Мы что, так и будем стоять? – вопросительно посмотрел на Матвеича Семен.
– Идем, но тихо, – и они скользнули в дом следом за мной.
Тем временем я, тихо прокравшись по сеням, достал оба ножа, что забрал у убитых мной в лесу оуновцев, и приготовился входить. Дверь скрипнула, а передо мной предстала картина маслом. Большая комната, посредине стоит круглый стол, на нем несколько бутылок, какая-то еда и керосиновая лампа. За столом сидели трое бандитов в светлых, но грязных рубашках, все небритые давно, рожи мерзкие. Четвертого я срисовал слева, он лежал на кровати и, похоже, дрых. Где пятый, не известно. Ближайший ко входу, то есть ко мне бандит, вскинув на меня пьяные глазенки и прищуриваясь, пытаясь разглядеть, тягуче спросил:
– Ты хто?
Остальные поднимали глаза.
– Ваш звездец! – сорвался я, так как услышал за занавеской справа возню и писк девочки.
– Ч-чего? – попытался встать оуновец, но от удара моим ножом завалился прямо на стол, заливая все вокруг себя кровью. Бил я наотмашь, со всей силы в горло. Точнее, по горлу. Башку не отрезал, сил бы все равно не хватило, но вскрыл глотку на раз.
Остальные сидевшие, кажется, мгновенно протрезвели и вскинулись из-за стола, пытаясь схватить оружие, стоявшее и лежавшее поблизости. Три шага вправо, боком ко мне человек, поднимающий с пола винтовку, получает удар ножом именно в открытый бок и, заорав как раненый зверь, хватается за рану, выбывая из битвы. Последний из тройки схватил автомат, даже поднял его, но удар в колено ногой заставил его обратить внимание на боль. Автомат опустился, так и не начав стрелять, а я уже наносил следующий удар. Вновь режущий, справа налево в район горла, в этот раз не попал, козлина как раз пригнул голову и удар ножа рассек его мерзкую харю. Что-то теплое обильно оросило мое лицо; машинально проведя лицом по рукаву, поворачиваюсь лицом к
