Адмирал: Сашка. Братишка. Адмирал - Владимир Геннадьевич Поселягин
– Плохо убирается, стирать надо, – пробормотала Таня, работая щеткой.
В это время к нам подошел тот же мужик и, приложив руку к сердцу, искренне сказал:
– Еще раз извините, даже не знаю, как так получилось.
– Да ладно, бывает, – успокоил я его. – Вы только скажите, чего вы такое несли влажное и грязное?
– Саженцы. Персиковые саженцы.
– На север персиковые саженцы? Да вы авантюрист, – усмехнулся я.
– У меня брат селекционер, вот и привез ему. Уже отдал. Он меня ждет, так что пойду. Еще раз извините.
Мужик ушел, а я еще раз осмотрел куртку и вздохнул. Одежду было жалко, мало того, что она у меня одна, в ней я и в школу ходил и по лесу, охотясь, так еще за два дня до начала нашего путешествия мама ее хорошо так постирала. Все ночь сохла и часть дня. К счастью, экзамены все в школе я сдал, и с Мариной перешел в пятый класс. Кстати, нам обоим исполнилось двенадцать лет. В прошлом месяце. Мне родители подарили тогда куртку, она как раз сейчас на мне, а дед с бабкой кепку, без головного убора тут не ходили. Кепка тоже при мне, уже как-то свыкся с ней. Стиль деревенский был такой.
– Да не вертись ты, – сердито сказала Таня.
Поглядывая по сторонам не без интереса, я рассматривал машины и велосипедистов. Хм, машину в третий раз в этой жизни я увидел, как раз когда мы к райцентру ехали, нас «полуторка» сегодня обогнала. Еще одна была в леспромхозе, но она там редко бывала, постоянно в разъездах. Еще один раз был развозной фургон, передвижная лавка на базе ЗиСа, его шоферы еще ласково называли «Захаром», а тут машин хватало, я две видел со своего места. Велосипеды так вообще впервые, не до того еще все подсохло, чтобы на велосипеде ездить, хотя в деревне вроде велики были, два точно и не у нашей семьи.
Заметив, как нас с интересом рассматривает девушка лет пятнадцати на вид, что проходила мимо вокзала в компании подружек, оттуда слышался смех, я прикинул, как выгляжу со стороны. М-да, по одежде мы с сестрой явная деревня, та это тоже видит и заметно смущается, однако ничего, решим и этот вопрос. А так внешне выглядел я вполне неплохо. Раньше, еще в той жизни, я был, без особой скромности заметим, брутальным мужчиной, невысокий брюнет с постоянной щетиной. Стиль такой. В некотором роде живчик, душа компаний, большой любитель организовывать разные вечеринки, свадьбы и дни рождения, ну и поучаствовать конечно же тоже. Вон как наше с Мариной день рождения справили, до сих пор вспоминают. Причем с немалой надеждой, что на этом я не остановлюсь. Впечатлил.
Сейчас же у меня было тело мальчишки, сухое и жилистое, я бы даже сказал тренированное. Вполне не погрешу против истины. Похоже, вырасту я в высокого парня, отец под метр восемьдесят, как в принципе и дед, телосложения у нас схожи, так что точно буду высоким. А так я снова стал брюнетом, лицо типично курносое, симпатичное, Таня и Марина говорят, даже красивое. Отрицать не буду, симпатичен. Так что привлекал внимание одноклассниц, но там сложная ситуация, дружки у Сашки были, но тут я потихоньку возвел барьер. Летом в моих планах покинуть эти края, причем со всей семьей и навсегда, но после начала войны. А вот перебраться я планировал в Москву, к Тане, сложная и долгая дорога предстоит. Однако сначала нужно ко всему этому подготовиться. Этим как раз и начал заниматься.
– Все, что ли? – с нетерпением поинтересовался я.
Таня критично осмотрела меня со всех сторон и кивнула.
– Пятна я все не убрала, тут только стирка поможет, но хоть так, – возвращая мне щетку, ответила та и тут же живо спросила: – Ну что, идем узнавать, какой трамвая идет до техникума?
– Идем, только не на техникум, а на другой железнодорожный вокзал. На тот, откуда поезда на Москву идут. Мы едем в Москву, – спокойно ответил я, убирая щетку на место. – Будешь на врача учиться.
Нужно дать Тане осмыслить эту новость, та еще ничего не знала, так что, если уж шокировать, так сразу. Вот только дополнительного времени ей не потребовалось. Взвизгнув, она повисла у меня на шее. С учетом того, что она была выше, получилось у нее это немного комично, но девушка радовалась искренне, и я радовался тоже, что не обманулся в своих ожиданиях.
– Ты главное приемную комиссию пройди, сдай, чтобы приняли, а потом и спасибо говори.
– Ты же знаешь, мне совсем немного не хватило, чтобы стать лучшей ученицей.
– Да, голова у тебя светлая. Но учеба в городе и учеба в селе разные вещи, придется тебе поднапрячься. Ладно, документы собраны подходящие и для поступления на врача, паспорта вот только нет, но надеюсь решить эту проблему уже в Москве. Заодно и пропишем там тебя. Есть нужные ходы. В общежитии института должны прописывать. Хоть и временно, но должны.
Сестра была сильно возбуждена перспективами, что ее ждали, поэтому болтала не умолкая. Тут нам попалась девушка в красивом платье, сестричка посмотрела на нее, сравнила со своим маминым выходным платьем и взгрустнула.
– Ничего, и эту проблему решим, – успокоил я ее.
Оставив сестренку на месте, я опросил прохожих и выяснил, как добраться до нужного вокзала. Немного наличности у нас было, так что собрались и, дождавшись нужного трамвая, добрались до места. Правда, с пересадками, прямого пути не было.
На Московском вокзале мы прошли сразу к кассам. Оказалось, московский поезд уже ушел, завтра будет следующий. Все по расписанию. Подсчитав выданные финансы, я определил, что на два билета до Москвы нам никак не хватит.
– Идем, – дождавшись у касс сестру, сказал я и тут же стал командовать. – Там буфет, посидишь, вещи наши посторожишь, а я пробегусь вокруг, осмотрюсь. Тут рынок неподалеку, две остановки трамвая, до него проедусь, ну и заодно с жильем вопрос решу.
Та не возражала, так что, оставив сестричку скучать за одним из столиков, специально чай ей подслащенный купил, чтобы не прогнали, и покинул здание вокзала. Ленинград большой город, так что рынок тут был, да не один, но тот, что располагался неподалеку, не сказать что крупный. Добравшись до него, я сперва покрутился по рядам, а потом ушел чуть в сторону и, достав из кармана семечек, бабушка жарила, стал щелкать ими, наблюдая за жизнью на рынке. Идея у меня была проста, отобрать нажитое непосильным трудом у ударников
