Группа крови на рукаве. Том 4 - Алексей Викторович Вязовский
Добро пожаловать в ад, Дмитрий Федорович.
* * *
Контейнер, который мне должен был еще пригодится — спрятал в лесу перед дивизией. Тряпку, пинцет и защиту — выкинул в реку. Вода смоет радиоактивные частицы. Сам тоже тщательно помылся в отрядном душе, закинулся еще йодом. Проверился счетчиком Гейгера, который был в комнате химзащиты дивизии. Эта комната вообще не закрывалась — ну кого интересуют противоказы, да старые ОЗК? Я был почти чист, фонило совсем немного. Дозу, конечно, хапнул, но надеюсь в пределах нормы. На всякий случай остался ночевать в дивизии. Яна опять будет недовольна, но тут лучше перебдеть.
Уже на следующий день, названивал Полякову на работу по Алтаю. Ничего секретного — некоторые обороты в английском языке, которые я заставил долго объяснять мне полковника. Чем похоже его выбесил — прощался он весьма холодно. Ну ничего, скоро урановая пластинка тебя подогреет. А я помогу. Новыми звоночками. Главное, чтобы не забывал перекладывать трубочку от уха к уху. Так сказать варился со всех сторон.
Появлятся в нашем общем кабинете — я не собирался. Назначил на начало июля учения Грома. Один день — марш бросок-двадцатку. Следующий день — стрелковые соревнования. Потом штурмовка в «полигонном доме». Плюс отработка змеек, учеба по разминированию муляжей. Прикинул так. Неделю буду названивать Полякову на работу — потом посмотрю на его состояние. Если он ухудшился — сниму пластину и верну в лабораторию. Был шанс, что Федя спалит отсутствие одного контейнера, но я оценил риск, как приемлемый. Уже слишком большим раздолбаем был Паршин. Сообщи об одном косяке руководству — вскроются еще три.
* * *
После марш-броска, наконец, наконец, позвонил Тихомировой. Мол, когда первое занятие, у меня тут вопросы по сложным деепричастным оборотам… И сразу получил приглашение с адресом. Опять тщательно помылся, выпил йода. От настойки мутило, но куда деваться? С волками жить — радионуклидами светиться. Впрочем счетчик Гейгера показывал уже обычный фон. Ничего криминального.
Уточнять деепричастные обороты поехал на Устьинскую набережную. Маша жила в старом, еще дореволюционном доме с видом на Яузу. Высокие потолки, специальная комната для прислуги… Кучеряво обитали буржуи — ясно чего их свергли в 17-м. На серванте стояли фотографии. Пожилая самейная пара, лысый мужчина в костюме с густыми бровями а-ля Брежнев, курносый паренек. Последнего я знал. Пионер из метро.
— За какие же заслуги тебе выдали такие хоромы? — я продолжил ходить по комнатам. Лепнина, люстры их хрусталя…
— Выдали мужу — переводчица покраснела — Он занимал в МИДе большую должность, был чрезвычайным и полномочным послом
— И где же этот чрезвычайный человек? Он не заявится сюда в самый разгар… э… занятий? Со всеми полномочиями?
Маша неопределенно хмыкнула, разложила на столе учебники, тетради.
— Виктор умер в прошлом году. Инфаркт. Ему было пятьдесят восемь.
Тут уже я тяжело вздохнул. Все не так у нас пошло. Разговор про смерть близких, Тихомирова сразу «закрылась» — скрестила ноги, схватила руки в замок. А ведь так хорошо начиналось. Маша на входе поцеловала меня в щечку, взяла за руку, показывать квартиру. В столовой я обнаружил накрытый стол — закуски, салаты, вино.
И одета была моя учительница весьма вольно. Мини-юбка, чулки, укороченный жакет. Явно иностранный — у нас такой и в 200-й секции ГУМа не купишь. Осталось лишь только сделать пару шагов навстречу, бокал вина, то, се…
Но нет, чую теперь на поле выпустили играть команду «Динамо». Мы скучно проходили деепричастные обороты, потом Маша вдарила по пословицам и поговоркам. Их я практически не знал, а в разговорной речи они часто встречаются. В итоге целый час я мог разглядывать учительницу, а вот потрогать, увы…
— На этом все — Тихомирова заколебалась — У меня готов обед и…
— С удовольствием
Я быстро покидал тетрадки и учебники в сумку, прошел в столову. Взял бутылку Саперави. Сейчас ускорим процесс. Поискал взглядом штопор.
— Ты же на машине! — Маша не подожгла конфорку с кастюлей — Как сядешь за руль?
— Очень даже просто
— А вот просто не надо! — Тихомирова забрала у меня бутылку — Иди мой руки.
Все. Надо мной пролетела птичка «обломинго».
* * *
В Волгу садился в печальном настроении. Вроде и не мальчик уже давно, чтобы расстраиватся из-за женских капризов, но вот поди ты… Чем-то Маша меня зацепила. На панели Алтая горел значок, что мне звонили. Я поднял трубку, набрал дежурного. Тот переключил на Гурьева.
— Где ты пропадаешь⁈ — сразу поинтересовался начальник американского отдела
Ни здрасьте тебе, ни как дела…
— Был на уроке английского. А что случилось?
— Поляков внезапно в обморок упал и не приходит в себя. Вызвали скорую.
— Он же здоровый, как бык!
— Вот и я удивился. Может из Азии что притащил? Хотя медики все прививки ему сделали. А потом еще проверяли по приезду.
— Точно проверить можно только на сифилис.
Гурьев хмыкнул.
— Ладно, приезжай, тут для тебя еще материалы пришли. Со мной позанимаешься, вместо Димы.
Само собой мчал я с визгом шин. Подействовала урановая пластина! И быстро то как… Теперь ее надо срочно удалить из телефона.
Сначала заехал к тайнику, забрал контейнер. На базе взяла новую защиту. Через два часа уже был в ГРУ.
Никакого кипеша тут не наблюдалось, поручкался с парой знакомых — никто про Полякова даже не знал.
Осторожно прошел в пустой кабинет, заперся. Нацепил защиту, вытащил пластину, убрал в контейнер. Все тщательно протер. Померял фон счетчиком. Блядь! Он трещал как не в себя. Надо убирать из здания и телефон! Благо обычный, городской. Не вертушка — замену найду легко. Замотал телефон в полотенце, убрал в сумку к контейнеру. Еще раз померял. Теперь все пучком, чистота и покой. Все барахло оттащил в багажник.
Идти к Гурьеву или нет? Пошел.
Тот был занят, выдал мне материалы под роспись, отправил в секретку их изучать. Это были доклады и шифротелеграммы нашей резидентуры в ООН. Нью-йоркские товарищи сообщали о разработках разных служащих, слежке, пересказывали всякие дрязги и слухи в секретариате совбеза и военно-штабном комитете. По-сути, ничего интересного или ценного. Выучил основные фамилии, должности. Вернул все документы обратно Гурьеву.
— Ну что там с Поляковым?
— Звонил в больницу. Кровоизлияние в мозг. Обширное. Ничего не понятно, откуда вдруг инсульт⁇
— Мнда… печально это все. Заеду к нему. Он в Бурденко?
— Да, там. Но к нему никого не пускают. Он в коме.
— Ни хуя себе!
Я потрясенно покачал головой.
— Ладно, держи меня в курсе
— Само собой.
* * *
Сразу после ГРУ, помчался на базу. Опять по дороге выкинул защиту в реку, в дивизии помылся. Сделал контроль. Дозиметр не ругался. Но домой ехать не решился. Выслушал пару ласковых от Яны, повинился.
— Дорогая, но что я могу сделать? Ночные стрельбы. Учения, понимаешь?
— Я ничего не хочу понимать! — голос жены в трубке дрожал — Ты за неделю дома был всего один раз!
— Сам страдаю. Радуйся, что удалось отбоярится от прыжков с парашютом.
Кому-то в дивизии пришла в голову классная идея — сгонять Гром в Рязань на базу ВДВ и дать отряду еще и прыжковую подготовку. По большому счету — глупость. Пришлось подключать Алидина, объяснять по второму кругу про нашу специализацию. Разумеется, меня больше волновал Поляков и пластина. На три дня в Рязань, когда у меня убийство общественно опасным способом в самом разгаре? Спасибо, не надо.
С утра встал, сделал зарядку с Громом. Пробежали в полной выкладке пятерку, позанимались в гимнастическом городке.
Потом к обеду на всех парах в ГРУ отвезти телефон. Все тихо, шухера нет. Потом на Каширку. Занял место за пальмой в столовке на самом открытии. Сидел, ковырял бефстроганов, ждал Федю. Попутно размышлял — если в Бурденко догадаются сделать дозиметрический контроль все может всплыть. Но как именно? В ГРУ все чисто, там концов не найдут. Будут думать на Бирму, что это там его траванули. Пока суть да дело, запросы, я уже отбуду в Штаты. Мог Поляков уже успеть сообщить обо мне американцам? Сомневаюсь. Какой-то экстренный канал связи у него должен быть, но вряд ли тут был повод им воспользоваться. Скорее всего полковник бы ждал регулярной эстафеты, готовил
